Страница 25 из 167
— Там нет окна.
Мы вышли на улицу. Парни сощурились на солнышке.
— Ой, расу сменили! — восхитилась я.
— Что? — не поняла Ира.
— Да вон были, — я показала круглые глаза, — а стали, — я изобразила щелочки. — Китайцы!
— Ой, тут поневоле в китайца превратишься, — Ира попробовала посмотреть на солнце, и тоже сощурилась.
— Что дальше делать будем? — спросил Подушка.
— В столовку пошли, — усмехнулась я.
— Зачем? — удивилась Ира.
— Там туалет… общий! — рассмеялась я.
— А точно! — подхватила Ира. Эстонцы не поняли о чем речь.
Ира взмахнула рукой, у нее из кармана выпала бутылка с водой, покатилась к обрыву, за ней погналась кошка, но бутылка оказалась проворней. Полавировав между кипарисами, она сорвалась вниз, постукалась обо все препятствия и канула в море. Ира, изображая вселенский плач, отвернулась к Подушке, решив пореветь у него на плече. Подушка отскочил и с удивлением уставился на Иру. Ира «разревелась» еще пуще. Подушка всерьез обеспокоился и собрался было отойти назад.
— Ха-ха-ха, с утратой тебя, Ира! — расхохоталась я.
— Она… она понимала меня больше других, — «рыдала» Ира.
— Потому что была закрытой! — смеялась я.
— Ы-хы-хы-ха-ха-ха, — престав реветь, заржала Ира.
Мы усадили ее на лавочку, где она продолжала смеяться. Тут к нам подошел Капитошка.
— Вы что тут? — спросил он. — А я принес благую весть! Сегодня дежурит Наташа.
— О-о-о, — синхронно простонали мы с Ирой.
— А что? — не поняли парни.
— Да она с нас три шкуры спустит!
После обеда к нам пришла Людмила Евгеньевна, с которой мы долго разговаривали, и которая снимала наш беспорядок. Только она вышла за порог, как на веранду высадились эстонцы.
— Поздравляю, вы не попали в скрытую камеру, — сказала Ира.
— Какую скрытую камеру?
Ира сыграла несколько трелей, я поскорее спряталась за Подушку и скривилась. Парни уселись на свои любимые тумбочки. Я принялась азартно вытуривать Одеяло, Ира поступила проще, звезданув по Подушке дверцей тумбочки. Парень обиделся на нее, за шкирку пересадил Одеяло.
— Будешь сидеть здесь и мне плевать! — а сам сел ко мне на тумбочку. Я сжалилась над бедным беженцем и не стала его трогать. Ирка принялась изводить Одеяло.
— Мммммммммммммммм… — жалобно промычал Одеяло.
Подушка что-то сочувственно проблеял ему по-эстонски. Наверное, так:
— Вот почувствуешь что Это такое, а то не верил!
Мы с Подушкой в это время играли в гляделки. Он смотрел на меня снизу с тумбочки, я на него — сверху с кровати.
— Шею свернешь! — сказала я, легонько постучав ему по голове рукой.
Он опустил голову и повернул ее боком, глядя на меня.
— Все равно свернешь!
Подушка встал и посмотрел на меня сверху вниз. Ага, теперь я сверху!
Тут в комнату забежали наши мелкие.
— Оль! Оль! Дай флейту! — попросили наперебой они.
— Дать вам флейтой? — уточнила я.
— Ыгы, флейтой и посильнее, — кивнул Одеяло.
— Не надо мелких этот флейтой! — попросил за деток сердобольный Подушка.
Оглушительный визг, и комната освободилась от девчонок.
— Этом флейта важен! Она мешает продолжению рода эстонцев! — заявил Подушка.
Мы переглянулись с Ирой, не понимая, к чему это он сказал.
— Этом флейта очень-очень-очень мешает, потому что ей бьют эстонцев по спине.
В комнату зашла самая смелая мелкая — Рита. Подошла к Одеялу, потыкала его пальцем, потом к Подушке — проделала аналогичное.
— Живые. И чего они убежали? — спросила она у меня.
— Мертвые! — заверил ее Подушка.
— Сейчас проверим! — сказала девочка и укусила его за палец.
— Ай! Ой! — Подушка отобрал у нее свою руку и схватился за голову. — Ирка еще не плохой вариант. Не трогайте бедных эстонцев!
— Да мы не эстонцев, мы кошек пошли мучить.
— А-а, кошек, — успокоился Подушка и снова всполошился. — Кошек тоже не надо!
— Почему? Кошек-то дофигищи, — удивилась Рита.
— Ага, а эстонцев мало. Ладно, — разрешил Подушка.
Рита ушла, свистя на моей флейте по дороге. Ира помотала перед Одеялом рукой.
— М-м-м-м… — ожил Одеяло.
— А ты ее укуси, — посоветовала я.
Одеяло клацнул зубами, Ира отдернула руку, но вскоре вернула на место. Одеяло азартно защелкал зубами.
— Не грызи мне ногти! — сказала Ира, Одеяло все-таки ухватил ее за руку. — Эй!
Одеяло заработал подзатыльник и, кипя негодованием, повернулся к Ире. Ира поскорее отодвинулась. Одеяло стащил с ее кровати одеяло и укутался.
— Что? Холодно? — спросил Подушка.
— Нет, баррикады, — сообщил Одеяло.
Я взяла расческу и тихонько подкралась к Одеялу, замахнулась и с силой стукнула расческой по одеялу и рванула обратно. Подушка меня чуть ли не зашвырнул на кровать. Я уселась там и уткнулась ему в плечо, дабы не выдать себя ржанием.
— Кто это? — спросил Одеяло. Я загнала хохот поглубже и теперь только вздрагивала, изредка хрюкая, что больше было похоже на всхлипы.
— Сильно? — спросил Подушка.
— Кх-км…
— Ну хотя бы куда?
— Не будем уточнять, — сказал Одеяло.
Я всхлипнула-хрюкнула.
— Ольг, ты что? — всполошился Одеяло.
— Ы-хнык-хлюп! — продолжала я.
— Ольга, — всполошился Подушка, отодвигаясь, я чуть на него не упала с кровати. И тут меня, наконец, прорвало. Ржала я долго и со смаком, чуть не померев от смеха.
— Все! — вытирая, слеза сказала я.
И тут послышался знатный шмяк. Это Ира, пятясь, упала с кровати и тоже захохотала как безумная.
— Что вы тут делаете? — в комнату забежала соседка Лиля, Ира от ее слов стала корчиться еще сильнее. — Я ногти криво накрасила из-за этого! Сейчас я вам шею намылю!
— Иди-иди, ей намыль, — сказал Одеяло.
Лиля подошла к Ире, посмотрела и сказала:
— Я что, дура, — с Иркой связываться? Я Ольге шею намылю.
Лиля подошла к тумбочке.
— Подвинься, — сказала она Подушке.
— Тебе подсказать, что говорить в таких ситуациях? — спросила я у Подушки.
— Давай, — согласился парень.
— А где волшебное слово?
Подушка повторил.
— Пожалуйста, — сказала Лиля.
— Пожалуйста — это волшебное слово? — удивился Подушка, я хохотала.
Он подвинулся, Лиля залезла на третью ступеньку, и тут Подушка повернулся обратно, и Лиля с визгом провалилась в тумбочку. Подушка принялся ее туда запихивать.
— Ай! У меня ногти накрашены! — вопила она.
— Они тоже туда поместятся! — напутствовал ее Подушка.
Лилю запихали в тумбочку, Подушка сел сверху.
— Зря ты это сделал, — сказала я.
— Почему?
Тут открылась дверца и стукнула ему по ногам.
— Ау…
Подушка закрыл дверцу и стал держать их все. Лиля долго вопила. Я махнула Подушке, чтобы он придержал посильнее, и с чувством, с толком, с расстановкой постучала по тумбочке.
— Кто там? — отозвалась Лиля.
— Сиди, я сам открою! — усмехнулась я.
Подушка озадачился. Наверное, подумал, что это я ему сказала. Вот, ромашка, нерусь!
— Выпустите меня, — заканючила Лиля.
Подушка выпустил ее, она поскорее убежала. Ира попыталась встать, но не смогла.
— Тебе помочь? — спросил Одеяло.
Ира смеялась. Одеяло поднял ее и усадил на кровать.
— Ну вот, я из-за вас ноготь сломала, — бушевала Лиля на веранде.
Ира повалилась на кровать и продолжила ржать, будто помирая.
— Все, мы ее потеряли, — сказала я.
После полдника мы узнали, что вечером будет дискотека. Все разбрелись кто куда, мы с Ирой спрятались от дискотеки в лазарет. Ну неохота было на украинцев смотреть. Мы мило беседовали с медсестрой, когда в лазарет зашли Подушка с Одеялом.
— Мы вас нашли! — сказал Одеяло.
Вот, ромашка, обалдеть!
— Вам капли от склероза надо прописать! — удивлено сказала медсестра. Сами же нас тут оставили, тут и искали. Тут забежал Подушка.
— Склероз? — спросил он.
— Ну, капли для улучшения памяти, — пояснила я.
Подушка осмотрел комнату и вышел, оставив Одеяло. Послышался шум и визги из изолятора. Вот полазучка любопытная!