Мерцающий пруд

Лора спокойно лежала, жалея, что не может задать более прямых вопросов, узнать подробности, которые рассеяли бы ее сомнения и дали бы ей возможность лучше разобраться в том, что происходит.

Уэйд переменил тему, как будто боялся сказать слишком много.

— У Адама новый приступ лихорадки. Я зашел поговорить с ним сегодня, но он был в постели, в поту и трясучке, слишком несчастный, чтобы рассуждать о политике.

— Ты ведь не собираешься вовлекать в это Адама? — тревожно спросила она.

— Почему бы нет? Он никак не может быть сторонником войны после того, через что он прошел в тюрьме.

Лора повернулась под одеялом.

— Я слышала, как он буйствовал по поводу того, что мужчины не записываются в армию. И я думаю, он бы убил всех дезертиров. Вполне можно обойтись без разговоров с ним на эту тему. Он мог бы причинить тебе неприятности, если бы захотел.

— Возможно, ты права. — Уэйд снова устремил взгляд На огонь, погрузившись в свои мысли.

— Как Морган? — осторожно спросила Лора.

— Сегодня исходит на ярость, — ответил Уэйд. — Безумствует, как испорченный ребенок, потерявший игрушку. Цветная девушка, Ребекка, сбежала.

Лора села на постели.

— О Уэйд! Бедняжка! Хотя нельзя сказать, что она сбежала, ведь она абсолютно свободна поступать, как ей нравится.

— Но она так не сделала. Она не предупредила об уходе. Она просто исчезла. Растворилась в воздухе. Должно быть, ускользнула ночью, потому что не спала в своей комнате. Морган не знала, что она ушла, пока не позвонила в колокольчик на следующее утро.

Лора вздохнула.

— Морган, должно быть, загнала ее в угол, раз она ушла. Ты знал, что девушка работала там потому, что Морган обещала, что позволит ей купить свободу своей матери и сестре?

— Похоже на Морган, — сухо откликнулся Уэйд. — Нет, я не знал этого. Но ее мать и сестра в любом случае свободны сейчас, если они хотят быть свободными.

— Я сказала об этом Ребекке. Но ей кажется, это ничего не значит. И возможно, так оно и есть, если только не существует какой-либо возможности пробраться через линию фронта и скрыться на Севере. Интересно, куда она ушла.

— Если у нее есть деньги, я полагаю, она могла пойти куда угодно.

— Я не думаю, что она захочет тратить их на себя. Она будет пытаться найти способ доставить сюда свою мать. Теперь я жалею, что не попыталась противостоять Морган по-настоящему.

Уэйд повернулся от яркого пламени, чтобы лучше видеть Лору.

— Ты? Противостоять Морган? О чем ты говоришь?

Она рассказала ему, о чем до сих пор умалчивала, — эпизоде, происшедшем в коттедже Джона на холме, о ярости Морган и о том, что сама Лора оказалась беспомощна сделать что-либо.

Когда она закончила, Уэйд подошел и сел на край ее постели.

— Что ты за маленький буревестник! Вечно в самом эпицентре шторма, размахиваешь крыльями. Я не сердился на тебя за то, что, ты отказывалась слушать меня и все равно ходила к Морган. Но ты заварила такую кашу! Она устроит настоящий шум, если кто-нибудь поступит ей наперекор. Оставь ее в покое — держись от нее подальше.

Лора натянула одеяло до подбородка и смотрела на него мятежными глазами поверх края пододеяльника.

— Ты обвиняешь меня в том, что случилось. Это несправедливо!

— Тем не менее, — сказал он, — если бы ты не поднималась на холм поговорить с Ребеккой, ничего этого не случилось бы. Можно было просто передать эту сережку Амброзу, он спокойно вернул бы ее. Ты бы не потревожила это осиное гнездо.

Его слова показались ей последней соломинкой.

— Я не боюсь Морган, — сказала она. — Даже если ты боишься.

Она почувствовала, как он замер, сердито напрягшись. Она могла сейчас откусить себе язык за свое раздраженное выступление, но ее бесило, как люди угождали Морган. Кто-то должен был показать этой женщине, что она не может тиранить и попирать чувства тех, кто слабее ее.

— С чего бы это мне бояться Морган? — холодно спросил Уэйд.

Теперь отступать было нельзя. Он уже рассердился, так что, возможно, сейчас было время идти вперед, дерзко вступить в темный лабиринт.

— Я не совсем понимаю, почему ты боишься ее, — сказала она. — Джемми называет ее Морган Ле Фей и говорит, что она похожа на ту королеву-интриганку. И конечно, говорят еще, что ей всегда нужен был ты, и она пошла бы на обман, хитрость и кражу, чтобы заполучить тебя.

Уэйд положил руку на плечо Лоры и прижал спиной к подушке.

— О чем ты говоришь? Что ты имеешь в виду?

— Однажды кое-что случилось, — сказала она, не двигаясь, хотя его пальцы больно давили. — Я не могу понять, что произошло — там, в лесу, наверху. Возможно, это неправда. Возможно, это просто пустые разговоры. О тебе и Морган.

Его пальцы сжали ее плечо еще сильнее.

— Джемми? Джемми опять рассказывает эту жуткую историю?

— Значит, это неправда?

Он отпустил ее и отвернулся. Долгое время единственным движением в комнате была игра отсветов огня на потолке. Потом он встал и молча направился к двери.

Лора выскользнула из постели и побежала через комнату. Длинная коса, как маятник, раскачивалась по спине. Она встала между Уэйдом и дверью, опираясь на нее плечами. В ней поднимались жалость и понимание. Теперь она начинала видеть всю эту печальную и некрасивую картину.

— Значит, поэтому ты отворачиваешься от Джемми? Потому что он рассказал своей матери, потому что ты думаешь, что Вирджиния… Но это неправда, Уэйд! Я не верю этому! Вирджиния знала свою сестру. Она простила бы тебе, что бы там ни случилось. Я думаю, она простила бы тебе что угодно.

— Дело было не в прощении. — Он говорил так тихо, что Лора едва разбирала слова. — Она хотела, чтобы у меня было то, чего я хочу больше всего в жизни. Если она поверила — это было как раз то, что она сделала бы.

Лора закрыла ему рот рукой.

— Нет! Ты не должен так говорить. Ты не должен так думать. И ты не должен продолжать обвинять Джемми за то, что он рассказал об этом: он не виноват.

Он отодвинулся от ее руки.

— Я обвиняю только себя самого. Но когда я смотрю на мальчика, я все вспоминаю. Пропусти меня.

Впервые Лора во всей полноте поняла его внутреннее мучение, которое было гораздо хуже, чем она себе представляла. Одно дело — страдать от трагической утраты любимого человека, но гораздо хуже, если ты носишь в себе чувство вины за его смерть.

Ей хотелось бы обвить его шею, прижаться к нему, попытаться вылечить и утешить его самой близостью своего тела. Возможно даже рассеять свои собственные сомнения и неуверенность при помощи физической реальности ласк. Но она не станет играть роль Морган. Она бросилась к своей постели.

Снова оказавшись в тепле одеяла, она, затаив дыхание, слушала, как он вышел, закрыл ее дверь и тихо пошел по коридору. Она напряженно слушала, как открылась другая дверь, затем закрылась. Только тогда она с облегчением перевела дух. Это была дверь его комнаты, не Вирджинии.

На следующее утро она проспала. Когда она открыла глаза, яркое апрельское солнце заливало комнату, птицы провозглашали день и воздух был наполнен весенним трепетом.

Она широко зевнула и потянулась. Несчастливое завершение прошлой ночи попыталось овладеть ее мыслями, но она не стала этому поддаваться. Сегодня она будет смеяться над Уэйдом, если он будет мрачнеть, ласково подшучивать над Джемми, выманит улыбку и у мамы Тайлер. И сразу после завтрака она пойдет повидать Серину, а та поможет ей в деле с Ребеккой.

К несчастью ее смелые планы стали рушиться почти с самого начала. Она спустилась вниз в новом розовато-сером платье и нашла миссис Тайлер и Джемми уже за завтраком. Мальчик не ел, а его бабушка была возмущена до глубины души.

— Я сожалею, что опоздала, — извинилась Лора, скользнув на свое место. — Уэйд тоже проспал?

Джемми трагически взглянул на нее и начал ковыряться ложкой.

— Ешь! — сказала его бабушка, и Джемми с усилием поднес ложку к дрожащим губам.

— Что-нибудь случилось? — спросила Лора. — Где Уэйд?