Голубой огонь

— Томас наверняка не любит тебя, — сказала она. — Как тебе удается заставлять его делать то, что нужно тебе? И Вилли через него?

— Потому что он был настолько глуп, что поверил одному белому человеку — твоему отцу, — сказал он с пренебрежением. — Он был вовлечен, и он попался. Конечно, его слово в защиту твоего отца ничего не будет значить. Он может только предпринимать шаги, которые защитят Никласа на время. Поэтому он делает то, что я говорю. Если я покину страну очень быстро, как планирую, то ничего плохого с твоим отцом не случится. Но если кто-нибудь попытается остановить меня…

Она не поверила ему. Она не могла теперь поверить, что он способен отказаться хотя бы от частицы той расплаты, которую готовил все эти годы.

Она заговорила тихо, чуть громче, чем шепотом:

— То, чему я была свидетельницей на цветочном рынке, — это тоже часть твоего замысла? Устроить ловушку отцу, а самому получать барыши?

— Ты очень умна, дорогая, — сказал он с несколько прохладной улыбкой. — Я боюсь, что всегда недооценивал тебя. Мне следовало сделать тебя союзницей с самого начала. Тогда бы мы были вместе.

— А Мара — твоя союзница? — спросила она.

— Это не то же самое, — ответил он. — Ты все-таки моя жена.

— Значит, это ты занимаешься контрабандой алмазов?

— Не я один, смею тебя уверить, — сказал он насмешливо. — Как бы неприятно это ни было, но мне пришлось завести помощников, если можно так выразиться. Но они сначала делали, потом думали. Без меня ничего бы не вышло. Когда я в первый раз выехал из Южной Африки за товаром, у меня была совсем маленькая сумма. Теперь же мы будем жить вполне прилично, моя дорогая. Не так хорошо, как я надеялся, — технические алмазы не самый доходный товар, но выручают несколько ювелирных камней.

— Куда они идут после цветочного рынка? — спросила Сюзанна.

— Я думаю, что на сегодняшний день ты знаешь достаточно. Давай оставим кое-что тебе для размышлений. Я обещаю, что ты узнаешь все, как только мы будем в безопасности.

Она хотела повторить, что не поедет с ним, но на этот раз не отважилась. Ей в голову внезапно пришла мысль о спрятанном в сумочке Кимберли, и она с трудом удержала руку от непроизвольного движения. Что бы ни произошло, у него не должна зародиться мысль, что камень у нее. Она не сомневалась в том, что он быстро заберет камень и заставит ее хранить молчание с помощью угроз в адрес ее отца.

— Это ты был на тропинке в тот день? — устало спросила она.

В первый раз он почувствовал неловкость.

— Это было необходимо. И я позаботился, чтобы не поранить тебя, дорогая. После того как ты зашла в кабинет отца и по простоте своей проболталась о том, что рассыпала сигары, Мара вызвала меня из кабинета и сообщила, что кое-что пропало. Я перепрыгнул через ограждение террасы и убежал по тропинке вперед тебя.

Она вздрогнула, вспомнив толкнувшие ее грубые руки и отвратительную сетку на своей голове.

— Кстати, — поинтересовался он, — что ты сделала с техническими алмазами, которые нашла в сигаре? Где ты их спрятала?

— Я отдала их Джону Корнишу, — ответила она — Он подозревает тебя. И у него есть идеи в отношении того, что предпринять.

— Ты немного сглупила, — отозвался он.

— Давай поедем домой, — вяло проговорила она. — Скоро зайдет солнце, и будет слишком темно, чтобы разглядеть здесь что-либо.

— Здесь еще много интересного, — заверил он ее — Ночные огни чудно смотрятся отсюда. Однако я обещаю не задерживать тебя после темноты, если ты предпочтешь спуститься. Но ты должна увидеть вершину горы, пока ты здесь.

Ей не хотелось идти с ним, но она чувствовала себя в этот момент слишком утомленной и разбитой, чтобы сопротивляться. Остались только две вещи, за которые она должна бороться. Первое: факт обнаружения алмаза должен быть скрыт. Он принадлежит ее отцу и больше никому, И второе: когда Дэрк покинет Южную Африку, ее с ним не будет.

Расплатившись за чай, он насмешливо-любовно взял ее за руку и потащил вверх, к выходу, по неровным каменным ступеням. Небо над океаном все еще было светлое, окрашенное в цвета заходящего солнца, но в дальнем конце этого огромного, лишенного растительности нагромождения валунов начали сгущаться серые сумерки.

Теперь она поняла, что имеют в виду люди, говоря о подобии лунного ландшафта. Огромная ровная поверхность горы была длиннее, шире и намного больше по площади, чем она могла себе представить. С того места, где они стояли, у края горы, не было видно ничего, кроме вершин близлежащих холмов, а Готтентотские Голландские высоты были окутаны голубым туманом. Камнепады с обеих сторон были вне поля зрения, и от этого было спокойнее. Она не хотела находиться у края горы.

— Пойдем, — сказал Дэрк, взяв ее за руку. — Смотри себе под ноги, дорогая. Если упасть отсюда, можно сильно покалечиться.

Около чайной было что-то вроде дорожки, залитой бетоном, однако когда они начали подъем, перед ними осталась только неясная тропа, образованная насыпанным между камнями грязным песком. Через несколько ярдов тропинка едва угадывалась, и они вынуждены были идти на ощупь. То, что снизу казалось абсолютно плоской поверхностью стола, образованной ровными камнями, здесь оказалось каким угодно, только не плоским. Со всех сторон громоздились черные валуны с белыми вкраплениями, шероховатые от возраста, вынесенные наверх на огромной равнине, бывшей раньше дном океана. Тут и там росли низкорослые зеленые кустарники, а кроме того — маленькие светлые дикие цветы, находившие себе приют в случайных расселинах между древними камнями.

Несмотря на то, что на горе было довольно много людей, все они куда-то исчезли, как только чайная осталась позади. Место было настолько обширное, что маленькие группы рассеялись и потеряли друг друга из виду. Она заметила со странным облегчением, что здесь хорошая акустика: голоса тех, кто, казалось, находился очень далеко, были слышны отчетливо. По крайней мере, она и Дэрк не были по-настоящему одни.

Воздух был прозрачен и свеж, и постепенно устанавливалась мертвая тишина. Подул легкий холодный ветерок, и Сюзанне захотелось, чтобы этот ветер перерос в шторм, так чтобы все сразу отправились вниз, созванные гудком.

Дэрк тащил ее вперед скорее, чем ей хотелось, и она тянула его назад, спотыкаясь о камни и то и дело наступая в лужи, образованные в каменных углублениях затхлой водой. Однажды они оказались у края вязкого зеленого болотца, и Дэрк изменил свой курс, чтобы обойти его. В отдалении кто-то невидимый играл с эхом, крича вниз, в сторону находившихся за горой утесов, и ожидая возвращения странных фантастических голосов.

Валуны теперь казались больше. Они припадали к земле подобно черным фигурам животных, которые жутко смотрелись на фоне темневшего неба. Теперь вместо трудных подъемов и спусков нужно было перепрыгивать с камня на камень.

— Куда мы идем? — умоляюще спросила Сюзанна — Я не хочу идти дальше. Здесь идти трудно и опасно. И нечего смотреть.

— Теперь уже скоро, — пообещал Дэрк. — Но мы должны идти быстро, а то станет темно и мы вынуждены будем спуститься.

Она упрямо стояла там, где остановилась, отказываясь пошевелиться. Он огляделся вокруг и вдруг уступил:

— Хорошо. Это место ничем не хуже других. Я не хочу утомлять тебя. Посиди и отдышись. Не беспокойся, мы сейчас пойдем обратно. Я знаю эту вершину как свои пять пальцев.

Она не хотела отдыхать. Она хотела сразу же возвратиться назад и присоединиться к другим группам, которые, должно быть, уже спешили добраться до станции канатной дороги, прежде чем совсем стемнеет. Но у нее еще не восстановилось дыхание, и, когда Дэрк потянул ее за руку, усаживая рядом с собой на камень, она подчинилась. По крайней мере хоть сейчас он не будет ее торопить.

— Мы сейчас недалеко от края, — сказал он. — Если ты посмотришь туда, то увидишь начинающие зажигаться огни Кейптауна.

Она дрожала, глядя на огни, и еще плотнее запахнула пальто. Ветер подул сильнее.