Страница 63 из 65
— Обожаете Робин Гуда? — вскричал он дрожавшим от злости голосом. — Подождите! Чуть-чуть подождите! На сегодняшнем заседании будут представлены неопровержимые доказательства, что так называемый Робин Гуд — агент Земли, враг каждого лояльного жителя внешних миров!
— Не-е-ет! — крикнул зал чуть потише; не потому, что толпа усомнилась, а потому, что многие расхохотались.
— А это, — в голосе Метепа послышалась истерическая нотка, тон поднялся до визга; чувствуя это, люди сразу притихли, — карается смертью!
Если Метеп VII ожидал, что после сего заявления установится тишина, его ждало горькое разочарование. В ответ грянуло «НЕ-Е-ЕТ!» громче и дольше прежнего. И на сей раз народ не ограничился словесным протестом, а двинулся к сцене единой гигантской массой протоплазмы, впервые выбирающейся из первичного океана, скандируя:
— СВОБОДУ РОБИНУ!.. СВОБОДУ РОБИНУ!..
Имперская охрана могла лишь достойно уступить дорогу, размахивая прикладами бластерных ружей перед немыслимой волной людей, непреклонно движущейся вперед, несмотря на всякое сопротивление.
— Призываю к порядку! — завопил Метеп со своего столба. — К порядку! Я прикажу охране стрелять в первого, кто ступит на сцену!
Слыша это, один из охранников попятился к трону над диадемой, взглянул вверх на Метепа, потом на толпу. С откровенным негодованием поднял над головой бластерное ружье, секунду помедлил, а потом швырнул его на пол прямо перед собой.
И тут началось. Словно прорвалась плотина. Через долю секунды другие охранники побросали оружие, не оставив преграды между людьми и сценой. Почти все вместе с прочими тоже пошли вперед, крича: «СВОБОДУ РОБИНУ!»
Толпа вдруг разделилась — одни ринулись к трону Метепа, другие бросились к Ла Нагу. Конечно, на выручку, только он все равно испугался. Дикая, бешеная волна вполне могла нечаянно сбить его с ног, раздавить насмерть.
Однако ничего подобного не случилось. Помост окружили смеющиеся лица, люди, выкрикивая его имя, голыми руками сломали решетки, стащили с эшафота Робин Гуда, вскинули себе на плечи.
В центре сцены разыгрывался гораздо более мрачный спектакль. Другая — рассерженная — половина толпы штурмовала трон. Сами того не заметив, члены Совета Пяти были расшвыряны в разные стороны. Собравшимся нужен был только символ Империи — Метеп VII. Видя, как приближаются обозленные верноподданные, Метеп предусмотрительно заблокировал трон наверху. Попытки спустить его не имели успеха, пока кому-то не пришло в голову расшатать столб.
Конструкция трона была очень прочной, массивной, толпа — сильной, решительной. Столб начали попеременно толкать с одной стороны и тянуть на себя с другой, но кресло практически не двигалось. Впрочем, вскоре сооружение зашаталось вместе с Метепом VII, который, утратив всякое достоинство, отчаянно вцепился в сиденье под аккомпанемент жуткого хохота окружающих. Когда он все-таки решил спуститься, было уже поздно. Руки его вдруг разжались, он с воплем полетел вниз в поджидавшее людское море. Поднялся оглушительный рев.
Ла Наг больше всего боялся, как бы толпа безжалостно не забила правителя. К счастью, этого не случилось. Тщетные попытки Метепа удержаться на падавшем троне были настолько комичны, что общее настроение его мучителей переменилось, они не стали устраивать безобразную склоку. Схватили за руки, за ноги, бросили на помост, только что освобожденный прежним арестованным, а Ла Нага понесли на плечах к опустевшему трону, который к тому времени спустился на сцену. Усадили его в кресло, кто-то нажал кнопку, и трон вновь пошел вверх, на этот раз с новым сидельцем. Пока он поднимался на вершину столба, внизу снова послышался хор:
— МЕТЕП ВОСЬМОЙ! МЕТЕП ВОСЬМОЙ! МЕТЕП ВОСЬМОЙ!
Ла Наг проигнорировал крики, ожидая подобной реакции — наивной, недальновидной и совершенно типичной. Именно поэтому история повторяется снова и снова. Чего он никак не ожидал, так это подъема на дурацком троне. Чувствовал себя смешным, выставленным напоказ, огромной мишенью для бластера. Вновь вернулось предчувствие смерти.
Он вновь от него отмахнулся. От Каньи никаких известий, значит, Брунин еще на свободе с пусковым устройством, приводящим в действие большой ящик Барского. Что сулит мгновенную гибель Ла Нагу и всем остальным.
Он оглядел сверху бурлившую массу радостных лиц, полных несказанной надежды, понимающих свою роль акушерки, которая помогает рождению новой жизни. Неизвестно, какой она будет, но обязательно лучше той, какой они жили в последнее время.
Впрочем, ликовали не все. Ла Наг заметил, что Хейуорт смотрит на него снизу вверх, приложив к виску правую руку — не пострадал ли в давке? — причем смотрит очень сосредоточенно, закрыв левый глаз. Люди вроде не обращали на него внимания, несмотря на необычную чужеземную внешность. Метеп носит титул, а значит, с общей точки зрения ему и принадлежит власть в Империи. Мало кто знает, что фактически все решения принимал Хейуорт.
Ла Наг перевел взгляд с главного советника на бушующую толпу, заполнявшую Зал Свободы до самых дверей и кипевшую за ними. Поворачивая голову, мельком взглянул на запястье Хейуорта и понял, что тот собирается сделать.
Махнув рукой вниз, Ла Наг вскочил и крикнул:
— Дейро Хейуорт!
Микрофоны с дистанционным управлением автоматически нацеливались на трон, кто б на нем ни сидел, и усиленный призыв «ДЕЙРО ХЕЙУОРТ!» прогремел в стенах зала.
В Зале Свободы воцарилась тишина, словно его вдруг накрыли плотным плащом, и знакомые личности средних лет мигом подхватили Хейуорта пс руки.
— Отпустите его, — сказал Ла Наг в микрофон не так громко, почти обычным тоном. — Отойди те подальше.
Присутствующие не хотели или не могли оставить в покое главного советника, хватая и толкая его.
— Отойдите от него, пожалуйста, — повторил Ла Наг, буквально вися над сценой.
Толпа не послушалась. Тогда он кивнул мужчине средних лет, который сразу же схватился за пояс. Голографический костюм выключился, и в(сразу увидели рядом с Хейуортом флинтерку в полном боевом снаряжении. Люди попятились, вокруг советника мигом образовалось пустое пространство. Канья вернулась.
— Ну, мистер Хейуорт, — тихо проговорил Ла Наг, которого было слышно в самом дальнем конце Зала Свободы, — убейте меня. Вы ведь убийств задумали, правда? Давайте. Только вытащите свой бластер, чтобы все видели. По завершении жульнического суда, который объявил бы меня виновным — в приговоре нет ни малейших сомнений, я был бы казнен. Однако вы собирались расправиться со мной чужими руками. Теперь нет такс необходимости. Удовольствие принадлежит лично вам. Действуйте.
С кружившейся на шестиметровой высоте голе вой Ла Наг смотрел, как мужчина с искусственны загаром и набело вытравленными волосами выхватил из рукава бластер, прицелился. Несмотря на головокружение, он быстро встал, надеясь, что Хейуорт промахнется, если все-таки решится на выстрел ил Канья успеет подтолкнуть его под руку. Первым де лом необходимо выставить его на потеху. Эта сцена идет сейчас на экране каждого видеоприемника на планете, записывается для трансляции во внешних мирах. Беспомощный и огорошенный Метеп на помосте для обвиняемых уже глупо выглядит. Остается один Хейуорт, которого следует запугать, опозорить, чтобы он не стал знаменем немногочисленных роялистов, выплывших на волне революции.
На лице Хейуорта отражался такой же страх, какой Ла Наг переживал в душе. Подняв бластер, он не целился в намеченную жертву, а вертелся на месте между настоящей флинтеркой из плоти и крови и окружавшими его молчаливыми испуганными враждебными людьми.
Ла Наг гулко шепнул:
— Стреляйте, мистер Хейуорт. Немедленно… Или бросьте оружие.
Со страдальческим стоном, в котором страх поровну смешивался с отчаянием, главный советник поднес дуло к собственному виску. Люди у него за спиной сморгнули, присели, наверняка ожидая, что в них сейчас брызнут осколки черепа. Хейуорт быстро огляделся вокруг, видя, что в пределах досягаемости стоит только Канья. Она с легкостью успела бы выхватить у него бластер, не дав выстрелить, но даже не шевельнулась.