Пробуждение Странника

Кое-как мне удалось добраться до комнаты в общежитии. Боль была невыносимой. Спина полностью выгнулась дугой, вынуждая меня наклоняться влево и вперед. Я чувствовал себя как сгорбленный старик.

Боль от попытки выпрямится была непохожа на боль, которую я когда-либо испытывал в жизни. Ее можно сравнить лишь с тем, что я испытал, когда поскользнулся и упал на дорожке у подъезда, вынося мусор: тогда я ударился спиной о металлическую урну.

После произошедшего, я две недели не мог удобно сидеть за школьной партой с жесткой спинкой. Но по сравнению с болью, которую я испытывал сейчас, боль от падения на урну казалась результатом детской шалости. В комнате я грохнулся на пол, успев привалиться к стене и не зная, что делать дальше.

Вскоре в комнату вошел Арти. Я с трудом поднялся и попытался вести себя так, как будто все в порядке. Однако мне было так больно, что для того, чтобы оставаться в вретикальном положении, мне пришлось прислониться к столу.

“У тебя все в порядке?” — спросил Арти. Он был на год моложе меня, к тому же очень чувствительным и заботливым. Он был также индиго и имел странные опыты, связанные с НЛО.

Арти был посвящен в кое-какую засекреченную информацию, расширившую мое знание, включая обнаружение яйцевидного, размером с футбольный мяч инопланетного модуля в хорошо известной Северо-Восточной реке.

Модуль сфотографировал определенные события, такие, как морскую блокаду периода Гражданской Войны, когда по всей ширине реки была натянута цепь, чтобы воспрепятствовать прибытию кораблей противника. Обнаруживший модуль человек не мог ни разрезать, ни сжечь, ни смять яйцеобразный металлический объект, чтобы его открыть; на нем не было ни видимых стыков, ни кнопок, ни других внешних меток.

Человек положил модуль на кухонный стол и забыл о нем. Однажды его сын свистом загонял собаку в дом. Вдруг по спиралевидным, прежде невидимым стыкам яйцо раскрылось, демонстрируя внутреннее содержание. Там хранилось много снимков этого района в разные исторические периоды.

Мужчина взволновано сообщил о загадочном модуле правительству, не зная, что это такое. Яйцо немедленно конфисковали без всяких вопросов или ответов.

“Да, у меня все в порядке, все хорошо ”, - ответил я. Я попытался сдвинуться влево, но боль в спине почти опрокинула меня на пол.

“Нет, не в порядке, — возразил Арти. — Тебе нужно немедленно идти в медицинский центр”.

“Иди к черту, все будет хорошо! Моей спине просто нужно немного отдохнуть. Видишь?”

Я попытался выпрямиться и вытянул руки вперед. Резкая вспышка боли вновь толкнула меня вперед, опрокидывая на стол. Я попытался сдержать стон, но боль была абсолютно невыносимой, и я не мог контролировать себя. “Ааааа!” — завопил я, схватившись рукой за больное место.

Арти разозлился и продолжал настаивать. “Дэйв, тебе нужна помощь, прямо сейчас. Я отведу тебя в медицинский центр”.

Корчась от боли и пытаясь не стонать, я неохотно согласился. Мы добрели до медицинского центра, где мне сказали, что проблема слишком серьезна, чтобы лечить ее здесь. Они порекомендовали обратиться в приемный покой Госпиталя Вассар как можно быстрее.

Я понимал, что именно так и следует поступить, но мне это не нравилось: Арти не мог поехать со мной, так как у него был класс. Поэтому мне пришлось вернуться в комнату, упасть на пол, звать на помощь и ждать, пока кто-то придет и позаботится обо мне.

Чтобы не сойти с ума, я играл “Звуки Индии ” Рави Шанкара. Это придало всему событию религиозный, экстатический оттенок, поскольку я считал это произведение самой священной музыкой, которая у меня была. Я понял, что происшедшее было одним из главных событий, через которые я прохожу.

Наконец, пришла Юми. Она была напугана видом моих страданий. Без долгих проволочек она позвала Дэвида — одного из троих парней, которые ухаживали за ней, когда все началось. У него был большой фургон, и он согласился отвезти меня, другого Дэвида, в больницу.

Исследования в больнице не показали смещения позвонков, что меня крайне удивило. Я думал, что что-то не в порядке с позвоночником, но он оказался абсолютно неповрежденным.

Поэтому врач выписал мне рецепт на обезболивающие лекарства: сильный кодеин и флексарил для расслабления мышц. Я знал, что кодеин оказывает наркотический эффект на человеческое сознание, и мне это не понравилось. Ведь я поклялся никогда больше не травить себя никакими веществами и неуклонно следовал клятве вот уже два с половиной года.

Я знал: эти лекарства не помогут, а только загонят боль вовнутрь. Врач настаивал также на том, чтобы я спал на матрасе на плоском полу. А если бы я еще связался с массажистом и прошел курс интенсивного массажа мышц, мне стало бы легче.

Но вместо этого, я оставался непоследовательным, человеческим существом, сидящим на лекарствах в своем коконе и мучимым болью. День за днем я проводил на полу в своей комнате, не способный заняться чем-либо, кроме сна под действием тяжелых лекарств.

Я слышал, как ко мне обращались люди, но не мог говорить. Тело работало замедленно, как и поврежденный ум. Мне хотелось как можно быстрее избавиться от лекарств, поскольку они лишь усугубляли ситуацию.

Все это время Юми и ее друзья были моими спасителями, делая многочисленные растирания мазью Ben-Gay и составляя мне компанию, несмотря на то, что я почти не был способен общаться. Однако самой сильной мукой для меня был душ, мукой, несравнимой ни с чем, что я мог себе представить.

В какой-то момент я оказался перед зеркалом напротив душевой кабины, наклонившись вперед от боли и воняя мятой от мази. Я хныкал как потерпевший фиаско человек. Страдания были невыносимы.

В этот момент, я впервые почувствовал, что могу понять значение истории о Распятии Иисуса Христа. Я не считал себя активным христианином, но в тот момент кромешной боли и разрушения, боли, которую я никогда не испытывал раньше, я мог понять историю Христа. В тот момент я буквально плакал, представляя страдания Иисуса.

“Почему Бог заставляет духовных учителей так страдать? Боже, почему они сделали это с Иисусом?”. Плача, я громко задавал себе этот вопрос; слезы смешивались с водой. Ответа не было.

Мне все-таки удалось восстановиться как раз к тому времени, чтобы успеть сдать последние экзамены и письменные работы. Юми собиралась вернуться в Японию, и я пребывал в великом стрессе от размышлений о расставании с ней.

Сначала я был даже рад ее отъезду, надеясь получить передышку от всего владевшего мною безумия. Я раздробил оставшиеся таблетки и спустил их в туалет, готовый покончить со всей этой ситуацией.

Зимой я вернулся домой, где моя мама боролась за то, чтобы я стал полностью самодостаточным. Фактически, это означало, что каждый вечер она и ее друг уходили куда-нибудь ужинать, а в доме почти не оставалось еды.

Если я был голоден, я должен был платить за еду сам. Поэтому мне приходилось ездить на велосипеде по глубокому снегу или слякоти, чтобы купить необходимые продукты. Во время этих поездок я часто промерзал до костей.

Будучи постоянно простужен, я все время сморкался, потому что вырабатывалось большое количество слизи. С течением времени в ней стали появляться сгустки крови, и ситуация начала принимать серьезный оборот.

К покрасневшему носу было невозможно притронуться. Я также начал замечать значительную потерю энергии, ибо не мог подолгу стоять. Целые дни я проводил в одном и том же положении, развалившись на диване в гостиной.

В конце концов, мама поняла, что мне нужно обратиться к врачу и узнать, в чем дело.

Мне сделали анализ крови и через день-два сказали, что у меня вирус Эпстейна-Барра, мононуклеоз, известный как “целующая болезнь”.

Также, я узнал, что если не избавиться от мононуклеоза, как только он появился, это может привести к еще более тяжелому и длительному состоянию, называемому “Синдромом Хронической Усталости”. Я уже был до того слаб, что не мог подняться с дивана без большого усилия.