Страница 92 из 113
Когда любые частоты света или длины волны движутся в пространстве, они движутся с тем, что считается постоянной скоростью — грубо говоря, 300.000 км с секунду. Однако это наблюдение не рассматривает свет, как движущийся через эфирную среду с данной скоростью. Большинство людей уверено, что ничто во Вселенной не может превысить эту скорость. Поэтому скорость света или “с” — самое быстрое движение или вибрация, которую с нашей точки зрения мы обычно распознаем здесь на Земле, в третьем измерении. Как опубликовано в газете Нью-ЙоркТаймс в мае 2000 года, необычные условия в лаборатории, такие как трубка с цезием под высоким давлением, освещаемая светом, падающим “сбоку”, может создать скорость света в триста раз быстрее, чем “с”. По сути этот эксперимент идентичен экспериментам Бирдена со “скалярной волновой интерферометрией”.
Отсюда, если бы мы сгруппировали все возможные вибрации в таблицу, то получили бы полное отсутствие движения внизу таблицы, а скорость света — наверху. Скорость света определяет границу вибраций в нашей реальности. Вопреки положению Эйнштейна, объект, движущийся со скоростью света, не может создавать в материи бесконечную плотность; источники, такие как Ра, рассматривают скорость света как вершину вибраций в третьей плотности или измерении. Если мы двигаемся в область или “домен”, в котором эфир движется с более высокой скоростью, скорость света меняется, и материя естественно “фокусируется” в этом новом вибрационном уровне. Это подтверждается наблюдениями торнадо и других аномалий, а также аномалиями вихрей, демонстрирующих изменения пространства, времени и материи.
Самые первые слова Книги Бытия в Библии таковы: “В начале Бог сказал: “Да будет свет”, и стал свет”. Мы можем продемонстрировать, что все вибрации, сотворяющие нашу Вселенную, являются разными формами одной единой сознательной энергии. Без наблюдения ярко-красного, голубого, зеленого, желтого, фиолетового и оранжевого Света в повседневной жизни, мы отказываем себе во внутреннем знании и наслаждении своим существованием. Жизнь без цвета “скучная”, “серая”, “унылая” и “черная”.
Геометрия завершает основную триаду нашего восприятия фундаментальных строительных блоков вибрации во Вселенной — эта триада: свет, звук и геометрия. Наряду с геометрией, которую мы уже обсуждали, в физической форме вдруг появляются звуки музыки и цвета радуги. Внезапно, абстрактные концепции гармонии и цвета раскрывают структуры, состоящие из прямых и кривых линий, которые затем мы можем моделировать и строить вещи. Хотя мы можем видеть цвет и слышать звук, обычно мы не думаем о физической геометрической форме в двух или трех измерениях, которая будут точно представлять эти вибрации. Однако многие исследователи, такие как Джеральд Хокинс, Бакминстер Фуллер и Ганс Дженни, показали, что звуковые вибрации будут образовывать определенные геометрические паттерны. Также они доказали: мы видим то, что вибрирует, вместо воздуха, который обычно мы не видим.
На самом деле Джеральд Хокинс не совершил свои открытия, изучая вибрацию. В его случае, он пришел к своим выводам после многих лет исследования явления “кругов на полях”, когда сложные геометрические паттерны появляются буквально за одну ночь на различных полях всего мира. Обычно они видны только с воздуха. Изучив сотни такие образований, Хокинс осознал, что некоторые паттерны повторяются, и общность всех паттернов выражается простыми двумерными формами, такими как треугольник, квадрат и шестиугольник, совершенно вписанными в окружность так, что все вершины формы касаются окружности. К его изумлению, площадь поверхностей внутренних геометрий, будучи разделена на площадь внешних кругов, демонстрировала отношения, ответственные за вибрации музыки в Октаве, — “диатонические отношения”, о которых мы упоминали выше. Именно это показал Пифагор на однострунном “монохорде”, только вместо отношения длин струны, у нас есть отношение геометрии, указывающее на то же самое. Хокинс осознал, что это абсолютно новая и нераспознанная серия теорем в геометрии, и ни один ученый, с которым он консультировался, не знаком с этими концепциями. Итак, в двух измерениях мы можем понимать звук как “плоскую” геометрическую вибрацию (такую как треугольник), появляющуюся внутри “плоской” окружности.
Диатонические геометрические доказательства Хокинса
Хотя работа Хокинса выполнена в 1980-х годах и затрагивает только два измерения, эксперименты, проведенные студентами д-ра Бакминстера Фуллера, десятью годами раньше, впервые доказали, что звуковые вибрации трехмерны по своей структуре. Позднее, чтобы доказать этот эффект, студенты Фуллера использовали белый воздушный шар, помещенный в ванну с темными чернилами и вибрирующий на чистых диатонических звуковых частотах. Как и ожидалось, чернила собирались и окрашивали те области шара, которые подвергались самому меньшему количеству движения. Эти области оказались равномерно распределенными “узлами” или точками, где все искажающие движения на поверхности шара взаимно уничтожались до “нулевой зоны”, поэтому там могли легко накапливаться чернила. Более того, узлы связывались вместе не четкими и совершенно прямыми линиями чернил. То есть, звуки наблюдались как простые трехмерные геометрические формы, образующие линии, которые пересекались на самом шаре.
Октаэдр Звездный тетраэдр Куб Додекаэдр Икосаэдр
В экспериментах, вдохновленных Бакминстером Фуллером, “Платоновы” Тела раскрываются как звуковые вибрации.
Наблюдая эти формы, мы помним: все они идеально вписываются в сферу, а их вершины — впервые обнаруженные “узлы”. Также, важно помнить, что сфера является самой гармонической формой и образует внутри себя все другие геометрии.
Находками Фуллера и его студентов, что вибрации трехмерны, увлекся Ганс Дженни. Он искал способ доказать это более просто и менее громоздко, чем использование погруженного в чернила шара. В научном исследовании д-ра Дженни, известном как “Киматика”, он продемонстрировал геометрию звуковых вибраций, используя тонкие контейнеры, наполненные следующими средами: песком, спорами грибка Лигодеум, мокрым гипсом и разными формами жидкости, обладающими крошечными частицами или плавающими в них “коллоидами”. В этой книге особый интерес представляет коллоидная жидкость. Находясь в состоянии покоя, коллоиды равномерно распределяются в жидкости, и вода становится мутной. Д-р Дженни называет такое состояние “гидродинамическим рассеиванием”. Однако когда контейнер вибрировал на чистых диатонических звуках, частицы в жидкости собирались в упорядоченные и изолированные видимые геометрические паттерны, многие из которых обладали двумерной и трехмерной структурой. Иными словами, в них можно было наблюдать сформировавшуюся и ясно воспринимаемую глубину, то есть, они не были “плоскими. В этой книге, это одно из самых важных положений, которое следует изучить и помнить, ибо оно предоставляет неопровержимое, визуальное доказательство концепций, которые мы обсуждали.
Ганс Дженни: Пример звуковых вибраций в коллоидной воде
На рисунке можно видеть только пять основных трехмерных форм, и мы знаем их как Платоновы Тела, ибо честь их открытия принадлежит греческому философу Платону. Важно, чтобы было предельно ясно: наблюдая эти формы, на самом деле мы наблюдаем вибрацию. Сами формы могут не “существовать” как физический объект, а быть голограммой. Если вы попытаетесь их схватить или нарушить, они просто исчезнут и превратятся в рябь вокруг ваших пальцев. Тем не менее, не будучи нарушенными, формы будут существовать как очень реальная вибрация, и оказывать точно такое же давление на тело, которое вы ощущаете от очень громкого звука или раската грома. Сейчас, когда мы увидели формы вибраций, работающие в жидкообразном эфире, мы знаем, что созданные их давлением силовые линии позволяют по-новому взглянуть на динамику гравитации. Имея неопровержимые свидетельства того, как эти геометрии формируют структурные особенности поверхности Земли, такие как континенты, подводные хребты и горные образования, нас больше не ослепит истина. И только дело времени, когда простые наблюдения превратятся в общеизвестное знание основной массы человечества.