Убить и умереть

Крики вредной старушенции прекратились, но их слышали редкие прохожие, которые спешили в этот рабочий день по одним им ведомым делам. Иван не сомневался, что хотя бы один из них позвонит в милицию. А та раджам будет проявить свое рвение... Спустя несколько минут вмешается ФСБ во главе со старым знакомым Ивана генералом Никитиным и ему придется уже иметь дело с высококвалифицированными профессионалами из отряда «Белая стрела»...

Иван даже коротко простонал от бессилия изменить эту ситуацию. У него остался единственный выход – бежать... Он коротко огляделся. Бежать, собственно, было некуда. Его окружало открытое пространство улиц Базовской и Весенней. Иван понял, что у него есть пара секунд на то, чтобы принять решение и минуты три, чтобы это решение воплотить в действие. Он знал оперативность, с какой при необходимости, ФСБ окружает несколько московских кварталов, не выпуская за кольцо патрулей живыми даже кошек...

Выскочив на середину проезжей части Весенней, Иван обеими руками выставил пистолет перед собой и не выбирая цели выстрелил в лобовое стекло первой попавшейся машины, которая довольно с большой скоростью мчалась на него. Он знал, что водитель успеет увидеть наставленный на него пистолет и затормозить.

Хлебный фургон завизжал тормозами и остановился в нескольких метрах от Ивана. Он бросился к машине. Водитель сидел, уткнувшись головой в рулевое колесо. Он был мертв, без всякого сомнения.

Иван не мог промахнуться в такой элементарной для прицельной стрельбы ситуации. Ему приходилось выбивать девяносто пять из ста и в более сложных условиях. Например, когда машина переворачивалась и вертелась в воздухе, а самого Ивана выбрасывало взрывной волной из второго этажа стоящего в тридцати метрах от дороги дома. Были такие упражнения в лагере спецподготовки, который он прошел, готовясь к отправке в Чечню...

Иван сдвинул мертвого водителя на место пассажира и включил зажигание заглохшего от резкого торможения мотора. Фургон медленно набрал скорость и двинулся по Весенней на Базовскую, а затем – к Коровинскому шоссе.

Москву Иван знал неплохо и хорошо помнил, что рядом с Кольцевой, до которой было совсем недалеко, находится старое кладбище, на котором в летнее время живут бомжи из Химок и Ново-Киреево. Еще чуть дальше расположено еще одно кладбище, – в небольшом лесу, в котором полно пионерских лагерей и ведомственных баз отдыха. Одна из таких баз лет десять уже стояла заброшенной, на ней устраивали игры в «терминатора» новокиреевские пацаны, но после того, как Иван по просьбе Крестного убил там одного из задолжавших ему заказчиков, пацаны стали бояться этого места. Иван тогда повесил обосравшегося со страха чиновника из министерства торговли на кронштейне для фонаря над входом в полуразрушившуюся столовую...

Сигнал перехвата, который неизбежно передает уголовка во всех случаях, когда уходящий от нее человек использует транспорт, предусматривает наиболее активные действия только в пределах кольцевой дороги. Иван знал, что машина может понадобиться ему только до кольцевой, там его неизбежно остановят, а если он не подчинится – откроют стрельбу... Устраивать шум на пути своего отхода ему не хотелось... Он бросил хлебный фургон с мертвым водителем у последних к кольцевой зданий и устремился прямо через дорогу пешком, уворачиваясь от летевших по ней машин.

Перейдя кольцевую и оказавшись в лесу, Иван почувствовал себя намного спокойнее. Здесь было гораздо безопаснее, чем в черте Москвы. Опасаться можно было только случайных контактов, которых Иван умел избегать, а если избежать не удавалось, лучше всего было – устранить свидетеля. Причем сделать это нужно было самым тривиальным способом, не оставляя автографа в виде нетрадиционного способа убийства, к которым Иван имел некоторую склонность. Например, просто всадить нож в спину или в живот и обшарить карманы, создав видимость ограбления...

Иван взял правее, чтобы обойти крупный санаторий-профилакторий, раньше принадлежащий АЗЛК, а теперь приобретенный одним из московских банков. За сорок минут неторопливой ходьбы он дошел, наконец до ключей из которых брала начало короткая речушка Бусинка, исчезающая под насыпью московской кольцевой дороги. Куда она девается, Иван не знал, скорее всего питает собой какое-нибудь подземное болото или небольшие пруды в районе Коровино.

На знакомой Ивану базе не было ни души. Слишком мрачное было в представлении окрестных жителей место. Все что можно было отвинтить, оторвать и отломать, было уже отломано и увезено, и глаз Ивана радовали безжизненные развалины бывших корпусов базы отдыха. Года два назад Крестный организовал в одном из подвалов главного корпуса «отстойник» лично для себя... Там можно было отсидеться спокойно хоть месяц, хоть год. Вход в него был надежно замаскирован и кроме самого Крестного и Ивана о его существовании не знал никто. Это было что-то вроде хорошо запрятанного от посторонних глаз бомбоубежища с автономным снабжением водой и электричеством. Запасов продовольствия, конечно, из непортящихся продуктов, было более, чем достаточно. Крестный всегда боялся голодной смерти...

«Ну так он и умер не от голода!» – мрачно усмехнулся Иван, вспомнив, как ломал его старческое жилистое горло под водой после ночного падения с моста в Москву-реку...

Ключ от подвала был спрятан недалеко от входа и Иван без особого труда разыскал его.

Войдя в подвал и захлопнув за собой тяжелую дверь, Иван, наконец, почувствовал себя в совершенной безопасности...

Его окружали темнота и безмолвие. И это как нельзя лучше соответствовало состоянию его души – темной и не способной уже откликнуться ни на чей зов.

Иван нашарил рукой на стене массивный выключатель и повернул его, включая освещение. Но свет не зажегся. Выругавшись, Иван достал из кармана зажигалку и осветил стену. Он сразу увидел обрывки проводов с содранной дочиста изоляцией. Идущая по стене внешняя электропроводка была безнадежно испорчена.

«Крысы, – понял Иван, заметив на полу под стеной несколько обглоданных крысиных скелетиков. – Так они могли тут сожрать все!»

Он имел в виду запасы сухого пайка, которыми Крестный забил один из углов обширного подвала. Если крысы съели все запасы, Иван не сможет отсиживаться здесь долго и вынужден будет вновь вернуться наверх. Голод рано или поздно выгонит его к людям.

Колеблющийся огонек зажигалки не давал возможности увидеть весь подвал сразу и от этого он казался огромным, протянувшимся на сотни метров в каждую сторону кроме одной, ограниченной стеной, в которой находилась дверь. Однако стоило Ивану сделать несколько осторожных шагов вглубь казавшегося неограниченным пространства, как из темноты вынырнула груда деревянных ящиков у стены сваленных на пол вперемешку с картонными коробками. С верхних ящиков метнулись вниз несколько быстрых теней.

Крыс Иван совсем не опасался. Ему приходилось каждую ночь спать на полу чеченского сарая и крысы бегали по его телу так же свободно, как по безжизненному предмету. Едва только самая смелая из них принималась хватать его зубами за пальцы ног или уши, Иван быстрым и точным движением бил ее рукой или ногой и она летела с переломанным позвоночником на съедение к своим прожорливым собратьям. Иван при этом даже не просыпался.

Его сейчас беспокоило другое. Если крысы источили и перепортили в подвале абсолютно все, он не сможет здесь остаться...

Иван подошел к ящикам и поднял лежащую сверху картонную упаковку. Внутри у нее сильно зашуршало и вместе с ворохом бумажной трухи и ленточек фольги из коробки вывалилась толстая большая крыса. Она тяжело шмякнулась к ногам Ивана и не спеша отползла в сторону. Иван понял, что коробки с шоколадом все распотрошены. Та же участь, скорее всего постигла и остальные продукты, хранившиеся не в металлической таре, а в картонной или бумажной.

Расшвыривая пустые картонные коробки, наполненные одной трухой и крысиным пометом, Иван свалил на пол что-то тяжелое. Раздался звук, словно что-то раскатилось по полу. Он посветил зажигалкой и увидел горку консервных банок, валявшихся у его ног. Иван поднял одну, прочитал название:»Завтрак туриста».