Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 18 из 38



– Ну не Лев же Толстой, – попытался я отбояриться.

– Не прибедняйтесь, – сказала Ирина. И начала грубо льстить. – А кто написал пятую, шестую и седьмую «Русские книги для чтения»? Кто в своей статье доказал, что роман «Война и мир» является рифмованным силлабическим стихотворением со стихами гипертрофированной протяженности? Кто в книге «Смерть приходит по Интернету» поставил эпиграф «Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему интересно»? Кто, в конце концов, в своем арт-проекте использовал слоган «Все смешалось в доме Облонских. Миксеры Уральского машиностроительного завода – результат превосходит любые ожидания»?

– А вы осведомлены, – ответил я, приятно удивленный.

– Да, Владимир Яковлевич, осведомлена. И поэтому считаю вас духовным наследником Льва Николаевича.

Это был чистый нокаут! Не столько интеллектуальный, сколько нравственный: лесть была очевидна, но она была столь сокрушительна, что я выкинул на ринг полотенце, выплюнул капу и дал слово, что отныне буду присматривать за ее Сережей. И по возможности подберу для него подходящую пару.

Поскольку, как я понял, Ирина полностью удовлетворила свои потребности в общении со мной, то теперь я должен был получить от нее нечто. Нечто несоизмеримо большее – ответ на главную загадку бытия. Однако для этого надо было еще задать вопрос, на что в данном случае был способен мудрец, а не человек посредственный и заурядный. И судя по всему, я никак не оправдывал тех авансов, которые мне выдала Ирина, сравнивая с Толстым.

– А как там у вас? – ничего умнее я придумать так и не смог.

– Кому как, – рассмеялась Ирина. – Но, в общем, жить вполне можно.

– А где вы сейчас? – мой интеллект, видимо, начал немного трезветь.

– Ох, Владимир Яковлевич, – вздохнула Ирина. – Ничего-то я вам рассказать не могу. И не потому, что якобы страшную клятву дала. Просто вы абсолютно ничего не поймете.

– А может быть, попробуем? – не сдавался я.

– Вот вы, скажем, квантовую механику знаете?

– Ну не так чтобы уж очень. Когда-то профессор Гусев читал нам физику твердого тела – это очень упрощенный вариант, очень частный случай. Ну, так вот на экзамене он разрешал, отвечая, смотреть в конспект. Так что знанием это не назовешь.

– Вот видите! А теперь представьте себе, что квантовая механика и то, что я буду вам рассказывать, это все равно как арифметика и высшая математика. Так стоит ли пытаться?

«Вот, зараза, – подумал я, – и даже здесь сплошной материализм – механика, математика, хрен знает что!»

– Ну хотя бы скажите: почему вы сейчас здесь? Другие-то, ну, вы понимаете, этого не делают. Или не могут, не знаю...

– Дело в том, что я буду пребывать в этом состоянии до тех пор, пока мои останки не упокоятся на суше.

– Но ведь это же Персидский залив, как мне сказал Сергей.

– Так он же когда-нибудь пересохнет. На это уйдет не так уж и много времени. И тогда... Впрочем, вы этого не поймете.

Как ни странно, говорить было больше не о чем. Спросишь ее о «Тибетской книге мертвых», например, так опять заведет про квантовую механику... Не обсуждать же с ней международную политику или какой-нибудь телесериал.

За спиной кашлянул Сергей.

– Не помешал? – зачем-то спросил он.

И мне вдруг вспомнилась совершенно дикая история двадцатилетней давности. Один мужик, который работал в соседнем отделе и жил рядом со мной, по пьянке сломал ногу. И я ему периодически приносил деньги по больничному листу. А однажды угодил на его скромный день рожденья: он и его жена. Пригласили, и я сел за стол, поскольку, как я уже говорил, в таких ситуациях даже циррозники скрывают свой цирроз. Выпили средненько, и мужик поковылял курить на лестничную площадку. Хоть жена и говорила: «Да кури здесь, че ты в самом деле?» Однако он сказал, что, может быть, гостю будет неприятно. Потому что он курил не «Яву», а папиросы «Север», которыми сибирские нефтяники от мошкары спасаются. Вышел. Покурил. Вернулся. И с места в карьер: «Я, блядь, там стою курю папиросы „Север“ по четырнадцать копеек за пачку, а они здесь, блядь, насчет поебки договариваются!»

Посмотрел я на Сергея осторожно, украдкой, но нет – все нормально, никакого нездорового блеска в глазах нет и в помине.



Допили по последней. Естественно, за Ирину. И за следующую с ней встречу. Я понял, что должен дать им возможность попрощаться как следует, по-семейному. И сказал, что подожду где-нибудь неподалеку, на тропинке. Расшаркался перед Ириной, мол, очень приятно было познакомиться и что, если она позволит, то я буду ее навещать. Получив разрешение, пошел по направлению к тропинке, закуривая сигарету «L&M» по восемнадцать рублей за пачку.

Минут через десять появился и Сергей в своем прекрасно сидящем костюме. И мы пошли в сторону железной дороги.

Когда вышли на большак и были уже на почтительном расстоянии от того самого места, мне пришла в голову блестящая идея.

– Слушай, Серега, – сказал я, хлопнув себя ладонью по лбу, – а давай-ка мы с тобой двинем в Барково!

– А что там, в том Баркове? – спросил он недоуменно.

– А в том Баркове есть магазин. И там есть продавщица Шурка. Совершенно замечательная баба! Тебе в самый раз будет.

– А она буги-вуги может? – поинтересовался Сергей.

– Может, может! И еще кукарачу с гопаком!

– Пошли! – решительно сказал Сергей и засветился изнутри яростной жизнью.

От нахлынувших на нас чувств, ну и, естественно, еще и от выпитого мы запели.

По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед, чтобы с боем взять Приморье – белой армии афлот (так и пели, как в детстве, не понимая значения этого отнюдь не флотского слова)...

Парам-пам-пам, парам-пам-пам – орлята учатся летать! Парам-пам-пам, парам-пампам – орлята учатся летать! Парам-пам-пам, парам-пам-пам – орлята учатся летать!...

Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры – дети рабочих! Близится эра светлых годов, клич пионера «Всегда будь готов!»...

Шел я лесом, песню пел! Соловей мне на... сел! Я хотел его поймать, улетел... мать!

За рекой, за лесом солнышко садится! Что-то мне, подружки, дома не сидится! С яблонь облетает какой-то там цвет, усидишь ли дома в восемнадцать лет!...

Сегодня мы не на параде! Мы к коммунизму на пути! В коммунистической бригаде с нами Ленин впереди!...

Серебряный туман над нами проплывает! Над поездом горит полночная звезда! Кондуктор не спешит, кондуктор понимает, что с девушкою а-а-а-а-а прощаюсь навсегда!...

Огней так много золотых на улицах Саратова! Парней так много холостых, а я люблю женатого! Ох, рано он завел семью, печальная история! Я от себя любовь таю, а от него тем более!...

Не слышны в саду даже шорохи! Все здесь замерло до утра! Если б знали вы, как мне дороги подмосковные вечера!...

Расцветали яблони и груши! Поплыли туманы над рекой! Выходила на берег Катюша, выходила на берег крутой! ОЙ!!!...

Путь далек у нас с тобою, веселей, солдат, гляди! Вьется, вьется знамя полковое, командиры впереди! Солдаты, в путь, в путь, в путь! Да для тебя, родная, есть почта полевая, прощай, труба зовет – ту-ту-ту-ту! Солдаты, в поход!...

Так мы и вошли в Барково, с песнями. И взяли «Богородской» и два кило «Коровок». Но это уже совсем другая история, подробно изложенная в милицейском протоколе. А все потому, что любой москвич не только должен иметь при себе паспорт, но и обязан носить ошейник. Ну или хотя бы не ходить в сельский магазин в костюме от Версаче.