Страница 51 из 57
Неприятно, но не смертельно, решил Сашка. В принципе, он предугадывал такой поворот. Что ж, есть у него один козырь. Не туз, правда, но и не шестерка. Авось да повезет. Следующий визит он нанес на отцовский завод.
Филипп Игнатьевич умер несколько лет назад, но многие из его сотрудников и попросту приятелей еще работали на заводе. Правда, завод в данное время скорее существовал, нежели функционировал на полную свою мощность, но самые сложные времена были уже позади, а впереди, пусть еще неверным, тонким лучиком, но уже брезжила надежда на возрождение былого величия мощнейшего военно-промышленного комплекса. Предварительно созвонившись с бывшим заместителем отца, а ныне занявшим кресло главного механика и заручившись его поддержкой, Сашка уверенной поступью направился в бюро пропусков.
Слава бдительным охранникам суперсекретных военных объектов, слава начальникам первых отделов, а попросту — гэбэшникам! Благодаря их навязчивой подозрительности на подобной секретности объектах установлен "скромный" срок сохранности документов — семьдесят пять лет! Аметист со своими потребностями с лихвой укладывался в указанный срок.
Начальница отдела пропусков, престарелая Серафима Антоновна, как могла, старалась угодить протеже начальства. Из пыльного, забитого стопками пожелтевшей бумаги, архива были извлечены амбарные книги, зафиксировавшие всех получателей временного допуска на территорию предприятия в интересующем Сашку году. Это оказалось самым легким этапом поисков.
Дальше начались сложности. Ведь дату знакомства с Тамарой Аметист не запомнил из-за отсутствия необходимости. По той же причине не знал и ее фамилии, равно как и отчества, и года рождения, адреса и так далее. Единственное, что ему было известно о разыскиваемой — ее имя и что приехала она из Хабаровска. Впрочем, и то, и другое могло оказаться вымыслом… Вместо Тамары она могла оказаться, например, Татьяной, вместо Хабаровска могла приехать из Владивостока или Тюмени. Юные девы отчего-то любят наводить тень на плетень. Вообще-то не только девы. Мужчины тоже в этом преуспели. Особенно пребывая на отдыхе или в командировке…
С трудом установив хотя бы приблизительную дату, очертили круг поисков. Это было достигнуто мучительными припоминаниями и привязками к известным событиям. Сашка хорошо помнил, что в день знакомства балкон был забит спиртным, в частности, любимым материным "Токайским". А следовательно, собирались праздновать ее день рождения. Но только собирались, ведь при Тамаре этого мероприятия не происходило, родители тогда были в деревне. Отцу еще стало хуже за пару дней до Тамариного отъезда. А это было как раз в первой декаде сентября. А может, второй… Где-то так. А встречались они к тому времени недельку-другую… Нет, скорее, полторы… Хорошо, для верности можно взять промежуток между двадцать пятым августа и двадцатым сентября.
В указанный период временный допуск на секретный объект получили семьдесят шесть человек, из них двадцать девять женщин. Методом от обратного отбросили всех, кому к тому времени было больше двадцати семи лет — осталось семь претенденток. Из них только одна — Тамара. И — о чудо! — как раз из Хабаровска!
Теперь, имея на руках подробные сведения о своей Незнакомке, Аметист мог смело отправляться на ее поиски.
Хабаровск встретил ярким солнцем и резким холодным ветром. Была та прекрасная пора, когда все живое просыпается от зимней спячки. Тоненькие лучики молодой травы чуть пробили прошлогоднюю пожухлую растительность, неуверенно, но нагло выглядывая из-за мертвых слежавшихся листьев. Синички весело щебетали на голых еще ветках, оглашая округу радостным многоголосием: весна пришла!
В отличие от беззаботных синичек, Аметист не был расположен к безудержному веселью. То, что ему довольно безошибочно удалось найти след Тамары в красноярских архивах, еще ни о чем не говорило. Хорошо, он знает, что в то время она звалась Тамарой Александровной Сушковой и проживала на улице Гоголя, 12, кв… Так ведь это было десять лет назад! Почти… А если она вышла замуж? В таком случае, уж лучше бы к моменту знакомства с Сашкой она была бы уже замужем — тогда был бы шанс, что она до сих пор Сушкова…
Аметист не стал разыскивать ее через горсправку. Зачем? Ведь у него был ее адрес. Даже с учетом того, что она сменила место жительства, этим путем найти ее будет легче всего.
Подумать только, сколько интересного можно узнать при помощи всего-навсего двадцатидолларовой бумажки, если помахать ею перед носом дворника!
Рано постаревшая от тяжкого труда и количества выпитой водки дворничиха Клава при виде заветной денежки выложила все, как на духу. В принципе, она бы выдала все интересующие сведения холеному господину и совершенно бесплатно, так сказать, на общественных началах, сугубо "из любви к искусству". И не только про Тамару. Она бы ему много чего интересного рассказала и про Катьку из тридцать третьей, и про Кольку-падлюку, сволочь ненасытную, взявшего бутылку водки в долг "до завтра", а сам уж три недели не просыхает, гад ползучий… И про Галину Васильевну из девятнадцатой, стерву сумасшедшую, и про Ленку-инженершу из двадцать седьмой, воровку ЖЭКовскую. Хотя нет, про Ленку — это она сгоряча, про ту нельзя, узнает — с работы выгонит…
— Только Томка Сушкова интересует? Ну что ж, барин, слушай, чего расскажу-то…, - Сизолицая Клава придвинулась вплотную к Аметисту, прижавшись грязной телогрейкой к дорогому Сашкиному пальто из английского кашемира.
— Только Томка тута уже не живет, съехала… Как схоронила всех, ни дня тута больше не жила. Сменяла фатеру на еще лучюю, тож трехкомнатную. Да недалеко отседова, пару остановок на транвае. С дитем и съехала. Вдвоем они нынче, остальных схоронила.
— Кого остальных-то? Говори понятнее. Она замужем была, что ли? И что за ребенок?
— Какой замужем? Хто ее возьмет с дитем-то? Мамаша ейная, царствие ей небесное, все орала-орала, все гоняла девок-то, а не уследила — принесла Томка в подоле-то! Тихая-тихая, а сама возьми да роди.
— А от кого? — поинтересовался Сашка.
— А хрен ее знаить, от кого. Меня свечку держать не приглашали. Только я тебе вот чего скажу, барин, — Клава потянулась блеклыми губами к самому Сашкиному уху, дыхнув свежим перегаром. — Может, мамаша ее, покойница, и не знала, а я вот какую думку гадаю. Ходил к ей все один хахиль, здоровый такой бугаина, высоченный и весь из себя видный. Как старики на дачу — он шасть — и к девке. Ну а потом — знамо дело — брюхо на нос полезло. Токмо он на ей не женилси, поди, почище нашел. А все едино к Томке таскался. До самой трагедии. А вот апосля я его не видела…
— Да какой трагедии? Ты, тетка, яснее выражайся.
— Дык я ж и говорю… На дачу поехали и — бац! Че тебе еще не ясно? Слава Богу, мальца с собой не потянули, а то и мальчонка сгинул бы…
— Что, все погибли?
— Ага, все, как есть все. Мамаша ейная сразу откинулася, а папаня с младшей, с Надькой, еще в больничке лечилися-лечилися, да не вылечилися… Видать, судьба была короткая. А Томка с пацаненком сразу отседова и съехала…
— А мужик тот больше не появлялся?
Клава глупо захихикала малозубым ртом:
— Не-е… Че ему, до меня сюда шлендать, че ль? Я ему без надобности — образованием не вышла…
Сашка задумался немного, что бы еще выяснить у столь разговорчивой Клавы. Спросил на всякий случай:
— А мальчишке сколько лет?
— Юрке-то? Да годов восемь уж будет… Иль девять… А хрен его маму разберет…
Возраст получался многозначительный…
— А как она вообще себя вела, когда здесь жила? Мужики, небось, табунами вились? Особенно, после смерти родителей?
— Про "после смерти" ничего не скажу — говорю ж, съехала сразу. Да только не больно на нее похоже. Говорю ж — тихоня, мышкой прошмыгнет в подъезд, токмо ее и видели. Тихонькая такая всегда была, послушная… А скромна кака! Ее родители знаешь, как шпыняли?! Туда не ходи, этого не делай, туда не погляди… Нельзя про покойников плохо, но эти не люди были — звери. Девок ихних весь дом жалел, любили их все. А когда Томка родила, весь двор чуть с ума не сошел — откуда у такой скромницы? Да я-то знаю, я ейного кобеля частенько тута видала…