Во власти бури

Но вот послышалось нечто иное.

Первым насторожился Шареб. Он вскинул голову и напрягся всем телом. С прилипшими крошками на морде жеребец выглядел забавно, и Ариадна засмеялась бы, не будь она так встревожена.

Послышались мужские шаги, и девушка возблагодарила Бога за то, что грумы наконец вернулись. Она нетерпеливо бросилась навстречу — и замерла, округлив глаза.

— Что это?! Вы что, с ума сошли? — воскликнула она в негодовании. — Мне нужен ветеринар, а не бесчувственное тело!

Грумы остановились и уставились на свою ношу с таким видом, словно не понимали, откуда она взялась. Они несли ветеринара боком, так что одна рука волочилась по мокрой траве.

— А что нам оставалось, миледи? — спросил наконец Симон. — Вежливо попросить, что ли? Вы в бегах в конце концов!

— Кладите его! — сердито приказала Ариадна.

— Что, прямо здесь?

— Кладите же!

Девушка уже стаскивала с себя куртку. Свернув ее, она опустилась на колени рядом с неподвижным человеком и подложила ее ему под голову. При этом она вынуждена была приподнять его за шею, и ощущение теплой кожи застало Ариадну врасплох. С трудом удержавшись, чтобы не отдернуть руку, она устроила жертву своих не в меру услужливых слуг поудобнее. «К счастью, сейчас темно, — растерянно подумала девушка. — Они не могли заметить, что я дотронулась до него рукой без перчатки».

— Ну и что вы с ним сделали? — сурово осведомилась она, чтобы скрыть смущение.

— Так, приложили маленько по затылку, — буркнул Дэниел.

— Очень хорошо! В таком виде он принесет мне много пользы! — Ариадна сверкнула глазами на сконфуженных грумов.

— Да очухается он, вот увидите. Удар-то был так себе…

— Вообще никакого удара не должно было быть! — перебила она, озабоченно вглядываясь в лицо ветеринара. — Это было совершенно ни к чему. А теперь выкладывайте все, что знаете!

Но она невнимательно слушала собранные Дэниелом и Симоном сведения, поскольку предавалась созерцанию.

Объект ее интереса никак не мог этому помешать, поскольку упорно не приходил в себя. Волосы у него были светло-русые, почти белокурые. У тому же они и не думали виться по моде, и к густым светлым прядям так и просилось определение «льняные». Умный лоб казался чрезмерно высоким, а нос — длинноватым, зато в чертах не было и намека на слабохарактерность. Было грустно и обидно видеть человека незаурядного в таком состоянии, тем более в день его очевидного триумфа. Влажная прядка волос (должно быть, она упорно падала на лоб вопреки всем усилиям придать прическе достойный вид) прилипла к коже и казалась темнее прочих.

Отбросив условности, леди Ариадна осторожно отвела ее со лба… и тотчас опомнилась. Что это на нее нашло? А если бы этот человек очнулся в тот самый момент, когда она прикасалась к нему? Что бы он подумал о ней!

К счастью, он все еще в забытьи, даже ресницы не дрогнули. Ариадна помнила, что в глазах, сейчас закрытых, светится ум и что смотрят они прямо, не избегая взгляда.

Знает ли он, кто она такая? Вероятно, догадывается… должен догадаться. Может быть, у грумов не было другого выхода, кроме как прибегнуть к насилию, ведь она не оставила им выбора…

Внезапно ветеринар застонал. Это заставило девушку отшатнуться.

— Принеси лампу, Симон! Похоже, он приходит в себя.

Неприлично было сидеть рядом с незнакомцем, но Ариадна не встала, а лишь немного отодвинулась.

Веки приподнялись, медленно и как бы устало, потом опустились вновь. Ветеринар с усилием повернулся на бок и приподнялся на локте. Довольно долго он оставался в такой позе, поникнув головой, отчего волосы светлой волной свесились ему на лицо. Казалось, он все еще не сознавал, что происходит. Потом он снова лег на спину, бессмысленно моргая на ясное пятно света.

— Боже мой, Симон, зачем ты тычешь лампу ему в лицо?

Лучше отойди подальше!

Несколько секунд Колин Лорд озадаченно вглядывался перед собой, соображая, что же с ним произошло. Он лежал на мокрой после дождя траве, одежда снизу основательно подмокла. Не похоже, чтобы его ограбили. Кто-то поправил то, на чем покоилась его голова, и ветеринар задался вопросом, что все это значит.

Голова болела, особенно повыше правого уха, глаза так и норовили закрыться снова.

— Мистер Лорд! Мистер Лорд! Очнитесь, прошу вас!

Голос был встревоженный и, без сомнения, женский.

Не без усилия Колин разлепил тяжелые веки. Он смотрел на склонившееся к нему лицо, казалось, целую вечность, прежде чем вспомнил, откуда оно ему знакомо.

— Вы? Господи Боже! — хрипло пробормотал он.

— Прошу простить, мистер Лорд. У меня не было намерения вредить вам… это вышло случайно и… и я весьма сожалею. Я хотела всего лишь поговорить.

Колин попробовал вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя так ужасно, — и не смог. Голова кружилась, тело отказывалось подчиняться. Хотелось закрыть глаза, чтобы ничего не видеть и не слышать, хотелось проснуться в собственной постели и ничего не помнить.

— Ну и удар у вас, мадам, — высказался он и попытался улыбнуться.

— Что?! Уж не думаете ли вы, что… Это все мои слуги!

Должна сказать, они превысили свои полномочия! Вы ведь не слишком пострадали, мистер Лорд? В противном случае я никогда себе этого не прощу!

Девушка говорила слишком быстро. Колин никак не мог сосредоточиться. Он схватился за гудящую голову и нащупал опухоль над правым ухом. Прикосновение вызвало новый приступ дурноты. Когда туман рассеялся, ветеринар огляделся. Поблизости маячило еще двое, один из них с лампой в руке — их тех, где за стеклом горит толстая восковая свеча. Значит, ему не померещилось. Слуги незнакомки были очень разные: крепкий парень с улыбчивым ртом и широким носом и другой, более хрупкого сложения, с настороженным выражением на узком лице.

Колин уловил за их спиной какое-то движение. Жеребец! Стараясь не всматриваться слишком пристально, чтобы не растревожить затихающую боль, он все же сумел разглядеть нижнюю часть морды — все, что оставлял для обозрения колпак. Судя по ширине ноздрей, животному требовалось немало воздуха, и это означало, что перед Колином отменный скакун. Словно поняв, о чем думает молодой человек, жеребец подошел ближе и зашевелил ноздрями, принюхиваясь. Трудно сказать, что за выводы были сделаны, но он отвернулся, потеряв интерес.

— Сегодня я видела, как вы вернули к жизни собаку малыша, — говорила между тем девушка таким тоном, словно похвала должна была пролиться бальзамом не только на душу Колина, но и на его травму. — Это было… так милосердно.

Ваши знания, должно быть, велики, а опыт огромен. До сих пор мне не приходилось видеть ничего подобного! Вы были на высоте! Выше всяких похвал!

Ветеринар молча всматривался в ее лицо. Сырость и прохладный ночной ветерок мало-помалу отрезвили его и вернули обычную проницательность. Эти бурные восхваления казались ему странными и неестественными, и никто не похищает человека только для того, чтобы расточать ему комплименты. Он решил подождать, чем все кончится. «Не так уж плохо, что она считает меня „выше всяких похвал“, — подумал он. — Пусть продолжает».

— Можно узнать, где вы всему этому научились, мистер Лорд? По всему видно, что человек вы образованный.

— В ветеринарном колледже, в Лондоне, — слабым голосом произнес Колин, для пущего эффекта сопроводив ответ болезненным стоном. — Практику я проходил у самого Делабера Блейна…

— О, ветеринарный колледж! Мне хорошо знакомо это заведение. Отец, упокой Господь его душу, всячески способствовал развитию ветеринарии и регулярно вносил деньги на счет колледжа, где вы учились. Представьте, он был ужасно раздосадован тем фактом, что такого рода заведение первым открылось во Франции, а потом уже в Англии! Сегодня я наконец поняла, как он был прав. По сравнению с вами любой коновал кажется невежественным дикарем.

Наступила пауза. Девушка как будто ждала реакции на свои слова, а не дождавшись, с тревогой взглянула в лицо Колина.