Вовка из нашего класса

ВОВКА ИЗ НАШЕГО КЛАССА

Вовку Иванова вы, наверное, знаете.

Он стриженый, курносый, а весной — конопатый. Школьная форма на нем всегда истрепанная, видавший виды портфель висит на веревочке через плечо, чтоб на всякий случай руки были свободны. Вовке до всего есть дело, и никакое происшествие без него не обойдется.

Всегда он украшен ссадинами и царапинами. Если вы увидите, как кто-то бесстрашно прыгает с крыши, бежит по перилам мостика, как кошка, карабкается на дерево, то знайте: это он. Ссадины и царапины заживают у него замечательно быстро.

Дома Вовку застать трудно. Зато можно встретить в любом конце города.

То он смотрит кино в самом отдаленном кинотеатре, куда проник без билета, так как хорошо знаком с двоюродным племянником билетерши…

То проедет на улице грузовик с непонятным оборудованием, а из кузова ухмыляется и машет рукой довольный Вовка, и неизвестно, как он туда попал и куда едет…

Или на стройке в десяти километрах от города вы вдруг встретите его с каким-то мальчишкой, где они, сидя не корточках, вытягивают из-под глины куски ржавой проволоки…

Никто не знает свой город так хорошо, как он.

Если вам неизвестно, как добраться, скажем, до подсобного хозяйства больницы № 3, то лучше всего спросить у Вовки: он тут же подробно расскажет, какой туда идет автобус и сколько стоит проезд.

Кондукторы его не любят. Они подозрительно поглядывают на него даже тогда, когда он едет с билетом. Впрочем, последнее бывает так редко, что об этом не стоит и говорить.

Дворники его тоже не любят и подозревают в самых различных проступках. И он их не любит. Хотя бы за то, что они коварно посыпают обледенелые тротуары золой, чтоб Вовка, проезжая на коньках, споткнулся и расквасил себе нос. Об этом он даже писал жалобу в горсовет.

В портфеле у него лежит книжка «Таинственный остров», которую он несет для обмена на «Айвенго». В его карманах кроме перышек, марок, резинок и всякой всячины находится еще кусок мела. Им он покрывает заборы, асфальт и стены домов злободневными рисунками и сатирическими надписями. Например: «В этом доме живет Борис — председатель дохлых крыс».

А если на картинке в учебнике обезьяне чернилами пририсованы сабля и револьвер, то это тоже сделал он.

Друзья и знакомые у Вовки имеются почти на каждой улице. Со всеми он о чем-то сговаривается, или чем-то меняется, или куда-то спешит.

Недругов у него тоже хватает. Постоянно можно видеть, как он гонится за кем-нибудь или, наоборот, сам удирает.

Это он на стадионе громче всех кричит, свистит и топает ногами. А если мяч уйдет за пределы поля, выбивает его на середину не хуже вратаря. Всех футболистов он знает по именам: «Здорово, Толь!»

По воскресеньям он толкается на птичьем базаре. Окруженный толпой знатоков, считает у щегла перья в хвосте или покупает на гривенник сушеных мотылей для рыбок.

Он отличается железным здоровьем, и никакие простуды его не берут. И почти всегда у него прекрасное настроение.

Он внушает страх всем тихоням и слюнтяям, и они прячутся, когда Вовка не спеша идет в школу (из школы он мчится, как угорелый).

А вообще Вовку любят — он хороший парень!

Лучший его друг — Колька — сообщил нам несколько случаев из богатой событиями Вовкиной жизни.

Как Вовка показывал представление

Я сидел дома и читал книжку, когда ко мне пришел Вовка. Я думал, что он явился выпрашивать спичечные коробки. С тех пор как все ребята начали собирать эти коробки, Вовка ни о чем другом думать не мог.

Он уселся на стул и начал ухмыляться.

Я спрашиваю:

— Ты чего?

— Да так… — говорит Вовка. — Ничего, Мама в командировке. Остались в квартире я да Валентина.

— Ну и что?

— Ничего. Валентина мне вот рубь дала…

Я удивился. Валентина, их соседка, все копила деньги, а мы с Вовкой гадали, зачем они ей нужны. Ни в кино, ни в театре, ни на стадионе она не бывала, только и знала — молилась, как будто молиться интереснее, чем смотреть кино или футбол. Раз Возка спросил ее, зачем она так часто молится. Она сказала, что, в общем, не хочет, чтоб ее, когда она умрет, посадили в ад. Мы с Вовкой решили, что она зря только теряет время. Если б ад где-нибудь и взаправду был, сильно ей пришлось бы хлопотать, чтоб ее туда приняли. Мы б с Вовкой ни за что ее туда не взяли.

— Этот рубль, — говорит Вовка, — она мне дала затем, что сегодня вечером у нас состоится собрание богомольцев. А богомольцы эти не простые, а особенные. Бабтисты звать. Потому что там старых бабок много. Они в церкви не молятся — дома молятся.

— Почему?

— Не знаю. Не хотят. Может, им там тесно. Или противно с другими молиться. Ведь и Полина Харитоновна там будет!

Мне стало все понятно. Уж Полина Харитоновна вместе с другими молиться нипочем не станет. У нее на кухне и мусорное ведро свое, и лампочка, и даже счетчик. В церковь ее, наверное, просто не пускают, раз она даже в магазине и трамвае со всеми скандалит и ругается. А вообще она очень религиозная, тоже все время молится, и тоже собирается попасть в рай.

Я как-то спросил у папы: вот если был бы этот рай в самом деле, попал бы туда, например, он сам? Папа сказал, что у него до сих пор не было времени ломать над этим голову, но думает, что вряд ли. А уж сам я могу на этот счет не заботиться и успокоиться: кто не похож на святого, то это, оказывается, я! У меня такие привычки, что мне самое место в аду: я даже стану там незаменимым человеком.

То же самое нам с Вовкой сказала и сама Полина Харитоновна: что мы не дети, а сущие чертенята, нам не хватает только рогов, когтей и хвостиков. Мы с Вовкой очень этому обрадовались, сделали себе из пластилина рога и когти, навесили веревочные хвостики и намазались сажей. Потом прятались в котельной под домом, неожиданно оттуда выскакивали и гонялись по всему двору за малышами и девчонками, пока дворник не прогнал нас метлой.

— У них и поп свой есть! — сказал Вовка. — Угадай — кто?

— А почем я знаю….

— Ну, угадай! Хоть сто лет будешь думать — не угадаешь! Знаешь кто? Ленька Косой!

— Врешь!

Ленька Косой был здоровенный такой, мордатый парень. Его все мальчишки знали. Он притворялся слепым, ходил по поездам и пел песню про танкиста, который сгорел в танке. А как только набирал денег, сразу напивался пьяный и орал другие песни: «Гоп со смыком» и «Ой вы, кони мои вороные». Потом ругался и скандалил, пока его не забирали в милицию. Последнее время его было что-то не видно.

Вовка мне объяснил:

— Валентина говорит, что он исправился, стал религиозный и все может понимать: когда будет конец света, как это произойдет и что надо делать, чтоб в это время остаться живым и не умереть, как другие…

— Откуда же он знает?

— Книжка у него такая есть… Старинная… Там все написано. Другие эту книжку не умеют читать, только некоторые умеют. Такие, как Косой или Полина Харитоновна. Ее надо как-то по-особенному читать. Они уже вчера читали, а я подслушал.

— Ну и что там?

Вовка сразу заважничал:

— Ты не поймешь! Например, упадет звезда в воду, и от этого вода сделается вся горькая, понял? Но это, оказывается, не звезда, а бомба. А вода — это море.

— Какое море?

— А я почем знаю. В общем — мура! А так интересно… Например, кто-то поедет на лошадях: сперва на красной, потом на белой, потом еще на какой-то, дальше я не расслышал.

Я спросил:

— Как ты думаешь, зачем Косой в попы нанялся?

— Не знаю, — говорит Вовка. — Наверное, ему надоело ходить по поездам да по милициям сидеть. Он хитрый! Вот сегодня они будут молиться и эту книжку читать. А Косой будет речь говорить. А я буду подслушивать. Прямо кино!

Мне очень захотелось посмотреть, как это будет молиться Ленька Косой, и я спросил:

— Вовк, а мне можно?

— Нет, — замотал головой Вовка. — Это секрет. Мне Валентина за это и рубль дала, чтоб я не говорил. Я и не скажу. Только тебе. Мне вон Сашка Рыбкин и Женя, чтоб я их провел посмотреть, по шесть спичечных коробок давали: рысь, глухарь, спортсмен в лодке, высотный дом…