Страница 4 из 12
Когда Глеб их догнал, он уже успел от холода посинеть.
— Будил? — спросил его Мишаня.
— Да, будил… — ответил Глеб. — Говорю: вставайте, дядь Петь, зорька уже почти кончилась… А он говорит: мы всю ночь с этими проклятыми комарами не спали, какая тут зорька! В таком месте мы наловим себе рыбы без всякой зорьки… И опять заснул еще сильнее… А Гусь так и вовсе не просыпался…
Отыскалось хорошее место, где река была мелкая, и даже игрушечный пляжик величиной с песочницу для малышей.
— Раздеваемся! — сказал Братец Кролик и начал медленно-медленно высвобождать рубашку из-под пояса.
Мишаня тоже расстегнул одну пуговку. А Глеб быстро скинул рубашку, трусы, тапочки и подошел к воде:
— Лезть?
— Давай!
Никто и не думал, что он осмелится окунуться, а он бултыхнулся в воду, окунулся по самую шею, вытаращив глаза, как кот, побарахтался и обернулся:
— А вы?
Пришлось и Мишане с Братцем Кроликом лезть в речку! Вода была теплая и сидеть в ней приятно, но холодно и страшно вылезать.
Глеб опять осмелился и вылез первый, поскорее оделся, начал подпрыгивать, стучать зубами и размахивать руками, однако не уходил, а ждал всех.
Поневоле пришлось вылезать и Мишане с Братцем Кроликом.
Стало ясно, почему закаленные люди купаются рано утром: все сразу почувствовали необыкновенную бодрость и энергию.
— В пять раз лучше я себя чувствую! — заявил Братец Кролик.
Мишаня, не зная, куда деть появившуюся от купания силу, вернувшись в лагерь, начал тормошить спящего Колюньку:
— Ну, чего спишь, как птица-сплюшка? Купаться нужно! Вот окунем тебя сейчас в воду!..
— Меня нельзя окунать… — пробормотал Колюнька, не просыпаясь. — Я маленький…
От скуки натаскали целую гору сухих сучьев и разожгли огромный костер, но варить на нем было нечего, а солнце пригревало с каждой минутой все сильнее.
— Покуда они спят, пошли на разведку! — скомандовал Мишаня. — Мы будем разведывать местность, а Глеб пускай поддерживает огонь, как у первобытных людей!.. Смотри, чтоб не потух!..
Затем он заткнул за пояс свой нож, а Братцу Кролику посоветовал:
— Захватывай Гусеву дубину! Если какой зверь на нас нападет, я буду колоть его ножом, а ты бей сверху дубиной, только не промахнись!
Братец Кролик взвалил на плечо дубину, и они пошли по узенькой тропке, а свернуть в сторону было нельзя, потому что кусты, стоило их задеть, обрызгивали росой с ног до головы.
— Чащу мы обследуем потом, когда роса высохнет, — сказал Мишаня — А пока будем и будем идти по дорожке. Интересно, куда она ведет?..
Тропинка привела к озеру Синичка.
Оно было широкое и такое длинное, что и конца у него не видно, как у реки! На берегу виднелись из-за деревьев крыши каких-то туземных хижин.
Тут они встретили дикаренка. Он был Колюнькиного возраста, в девчачьем платье, но острижен наголо. Лицо у него, как у вчерашних туземцев, было черное от загара, а брови и немного отросшие волосы — белые. Он гнал веревочным кнутиком утят без утки и вытаращился на гусиновцев, будто они с луны свалились.
Мишаня спросил:
— Девочка, как тебя зовут?
Дикаренок застеснялся, отвернул лицо в сторону и невнятно пробормотал:
— …лопец…
— Ка-ак?
Дикаренок разозлился и крикнул:
— Хлопец! Пэтя!
Потом рассвирепел еще больше и замахнулся на Мишаню кнутиком:
— Як запалю!
— Какие тут злые туземцы… — удивился Мишаня, идя дальше. — Надо подползти к их деревне и всё хорошенько высмотреть: не задумывают ли они на нас какого нападения? Только вот росы много, но ничего — разведаем в другой раз! А вон еще один туземец…
Второй туземец был босиком, в трусах и в большом пиджаке, спускавшемся ниже колен. Первобытной кривой удочкой он старался поймать рыбу и уже наловил полное ведерко. На вид ему было столько же лет, сколько и Мишане. Хлопец в девчачьем платье Пэтя, наверно, приходился ему братом: такой же белоголовый и загорелый.
— Вот бы сделать на него нападение и захватить в плен! — предложил Мишаня. — Отвести к себе в лагерь, пускай живет у нас в плену!.. Нет! А то другие разозлятся и сами на нас нападут… Лучше начнем мирные переговоры…
При виде Мишани с Братцем Кроликом туземец не то испугался, не то удивился: уж очень грозный вид имели Мишаня с ножом за поясом и Братец Кролик с дубиной на плече.
Для начала мирных переговоров Мишаня поднял ракушку и запустил в воду рядом с поплавком туземца.
— Чи сдурел?! — с обидой спросил туземец. — Чого тобе надобно?
— А что?
— Места вам нема?
— Нам тут лучше…
— Приихали, та ще хозяевають тут… Ходьте с нашего озера!
— «С нашего»… Закупили вы, что ль, его?..
— Мы тут живемо!
— И мы живем!
— Мы живемо у своий хати!
— Мы тоже будем! — сочинял Мишаня. — Состроим землянку и будем жить… пока не переловим и не переедим всю рыбу… всех птиц, зверей, какие тут водятся!
— Хто ще вам дозволить?
— А кто нам запретит?
— Батько наш!
— Боялись мы твоего батьки! У нас свой есть! У нас еще есть пять ружей и три пистолета! — врал Мишаня. — Устроим окоп и будем отстреливаться!
Со зла туземец начал ругаться, передразнивал Мишанин разговор:
— Шарлоты гарадские!
— А ты — синица, — сказал Братец Кролик, — Которая часто ворует пшеницу!..
Туземец насупил свои белобрысые брови и тихо спросил:
— Яку ще пашеницу?..
— В доме, который построил Джек! — ошарашил его Братец Кролик, и они с Мишаней пошли назад, а туземец крикнул вслед:
— Ге, дурный! Не уси дома?..
Отец и Гусь уже встали и возились в продуктах.
— Как ты смел брать дубину без моего личного разрешения? — набросился Гусь на Братца Кролика. — Вы вот спите все да разгуливаете, а у нас ночью кража произошла… точнее, обокрали нас!..
Оказывается, неизвестные лесные жители не только проникли в рюкзак, но и похитили самые хорошие яблоки, помидоры и всю картошку.
— Кто же это мог быть? — гадал отец.
— Тут две собачки прибегали! — сообщил Мишаня.
— Сырую картошку собачки съели? — спросил отец. — Догадливый ты парень!.. Я было на дикого кабана думал, но тот стопчет да замусолит чего не съест… Следы были б…
— Может, Синицы уперли? — предположил Гусь.
— Нужна им твоя картошка! — засмеялся отец. — У них погляди-ка огородище какой — целое подсобное хозяйство!
Глеб стоял у костра, где в Гусевом котле кипятилась вода для чая. Чайник не взяли, потому что отец сказал, что настоящие лесовики варят чай в котелках: он получает особенный вкус от дыма и угольков, которые в него попадают из костра.
— Закипает! — сообщил Глеб. — Будем так пить? Чаю-то не взяли…
— На кой он нам! — сказал отец. — Настоящие лесовики, брат, заваривают шиповник и кипрей: так он и зовется — Иван-чай!.. Беги-ка сорви мне во-он с красной метелочкой: он и есть!
Глеб выдернул куст с корнем и принес ему. Кипрея этого росло по берегу столько, что хватило бы напоить лесным чаем всю Гусиновку.
Отец отрезал своим ножом грязный корень, а остальное сунул в котел. Обстругал несколько веточек шиповника и тоже — туда! Потом начал заглядывать в свое варево, потирая руки:
— Заварится — аромат необыкновенный! Куда там всяким чаям! И не только не вредный, но и полезный вдобавок — витамины содержит!
Когда котел закипел, его сняли с огня и накрыли телогрейкой, чтобы хорошенько настоялось.
На завтрак ели опять хлеб с помидорами, которые почему-то забраковал ночной воришка, потом стали пить знаменитый лесной чай. Цвет у него был очень красивый, темно-красный, а по вкусу — чай и чай… Но все пили его кружка за кружкой, после каждого глотка чмокали, ахали, восхищаясь необыкновенным вкусом, и допили весь котелок до дна.
Особенно старался Глеб.
— Поеду обратно в Свердловск — целый мешок этого иван-чая наберу! — сказал он. — Или, лучше, два!.. Буду только иван-чай дома пить. Жалко, я раньше не знал!
После чая отец торжественно заявил: