Страница 21 из 22
— Сорока сидит, — объяснил Алёша. — Сильный ветер дует — вот нарисовано… А тут деревья торчат…
Присмотрелся Василёк к сороке и засопел:
— Непохожа… Кривая…
— Это от ветра, — снова объяснил Алёша. — Вот он ветер, полосатый…
— Всё равно непохоже, — упёрся Василёк. — Не умеешь ты сорок рисовать…
— Умею! — рассердился Алёша. — И сорок, и людей — всех умею! Сейчас тебя нарисую! Нарисую… как тебя телёнок бодал!
Перевернул Алёша бумажку на чистую сторону, начал рисовать.
— Вот ты идёшь… Конопушки большие, много… А вот телёнок рыжий… жёлтым рисую… глаза вытаращены, круглые… Вот тебя увидал… за тобой!.. Хи-хи-хи!
Алёшины карандаши быстро по бумаге бегают, а Василёк быстро головой водит, за карандашами следит…
— Вот ты удираешь!.. Хи-хи-хи! Ботинок потерял… валяется… га-га-га-га!
— Неправда! — закричал Василёк. — Я босиком был!
— Вот ты орёшь… рот открыт «ой! ой! ой!» Вот догоняет телёнок — бум-м-м! Летит Василёк, ноги как у лягушки! Ге-ге-ге-ге!.. В крапиву прямо! Вот — крапива, колючки острые…
Дальше Василек не захотел смотреть, слез со стула, начал свои вещи собирать.
Шапку на голову надел, в одну руку пальто взял, в другую — валенок, а ещё на один валенок рук не хватило… Положил пальто, оба валенка взял — теперь пальто взять нечем…
Жалко стало Алёше, что Василёк уходит.
— Подожди, не уходи! — говорит. — Я тебя по-другому нарисую!
— Никак не хочу… — сопит Василёк. — Домой пойду…
— Я нарисую тебя… — пообещал Алёша. — С медведем!
Молчит Василёк, насупился. Потом спросил:
— А что он делает?..
— Ничего… так сидит…
— А я?
— И ты сидишь, рядышком…
Подумал Василёк, наморщив брови.
— Нет! — говорит. — Не хочу с медведем… Лучше на коне меня нарисуй… с саблей!
Дала бабушка Алёше чистый листок. Василёк ещё не верит, за стол не садится, издалека в бумажку заглядывает…
— Сначала коня рисуем, — говорит Алёша. — Скачет!.. Тут — травка… Он по травке скачет… Какого цвета конь?..
— Вороной! — сказал Василёк и поближе подошёл.
— Чёрным раскрашиваю… Вот — весь чёрный… грива густая… хвост длинный, развевается!..
— Гриву подлиннее нарисуй!.. — приказал Василёк, подойдя совсем близко.
— Теперь тебя рисую на коне… Нога — вот… вторую ногу за конём не видно… В руке — сабля…
— На голове шапка со звездой! — сказал Василёк и залез на стул.
— Вот — шапка, звезда большая, сабля острая…
— А это что? — не понял Василёк.
— Это от сабли блеск во все стороны распространяется…
— Хе-хе! — обрадовался Василёк.
— А вот — враги… маленькие, чёрненькие… из-под ног разбегаются!
— Руби их! Ура! — закричал Василёк и начал махать рукой, будто саблей. Чуть со стула не свалился.
— Тихо! — сказала бабушка.
Стали Алёша с Васильком шёпотом рисовать.
— Себя теперь рисуй… — шепчет Василёк.
Себе Алёша выбрал другого коня — рыжего, ноги белые. И бурку нарисовал себе, как у Чапаева.
— Мне тоже бурку… — попросил Василёк.
И ему Алёша нарисовал бурку. Оба в бурках скачут с саблями, а враги во все стороны летят кверху тормашками.
Очень похоже получилось!
А чтоб совсем уж ошибки не было, попросили бабушку подписать под одним конником «Алёша», под другим — «Василёк».
Подписала бабушка и похвалила:
— Эко, лихие какие!
— Ты мне этот листок дай, — попросил Василёк. — Я его дома повешу. Хорошо нарисовано, всё точь-в-точь! А плохой, где телёнок, давай порвём…
Плохой листок порвали, а хороший Василёк себе взял.
В этот день они ещё много всего нарисовали, у бабушки даже бумаги не хватило.
Но самый лучший рисунок был тот, где Алёша с Васильком скачут на конях, с саблями и в шапках со звездой!
КАК ПРОГНАЛИ МИКРОБОВ
Заболел Алёша. Стал горячий, лежит и кашляет. А если вздохнуть поглубже, то слышно, как в груди кто-то пищит комариным голосом.
— Бабушка, там кто? — спрашивает Алёша.
— Болезнь твоя… — отвечает бабушка.
— А как она туда залезла?
— Через микробов… — говорит бабушка. — Простыл ты, микробов наглотался, вот и заболел!
— А какие они? — интересно Алёше.
— Маленькие совсем…
— Меньше муравья?
— Гораздо меньше… Даже не разглядишь… А мы сейчас их выгонять будем! Ну-ка, глотни!..
И бабушка дала Алеше ложку лекарства. Лекарство такое горькое и противное, что все микробы должны от него удрать!..
Проглотил Алёша лекарство и слушает, что будут делать микробы. А они всё пищат, рады, что в Алёшу залезли!..
— Бабушка, они ещё там!.. — жалуется Алёша.
— Погоди… дай срок… — пообещала бабушка.
Плохо болеть: играть не хочется, есть не хочется, а хочется капризничать.
— Там тебе кум окуней наловил подо льдом! — говорит бабушка. — Хочешь поглядеть?
Неохота Алёше на окуней глядеть.
— Может, кота тебе на кровать принести? — надоедает бабушка. — Вон он как поглядывает, к тебе хочет…
— Не нужен он…
— Может, поешь чего?
— Не хочу!
— Да ты только глянь, из какой тарелки-то! С зайцем!
Глянул исподлобья Алёша: какой ещё там заяц? А у тарелки на донышке и вправду ушастый заяц нарисован — в рубашке и штанах, как у Алёши…
Но и на зайца Алёше смотреть неохота: противный какой-то и мордочка унылая…
— Спрячь… — шепчет Алёша, а сам отвернулся к стенке, стал ждать, когда выздоровеет.
Ждал-ждал и нечаянно заснул. Проснулся он от Алёнкиного голоса, который в кухне раздавался.
— Закрывай дверь! — командовала Алёнка. — Оттудова простуда находит!
Обрадовался Алёша, сел на кровати. А в комнату заходят Алёнка и Василёк. Алёнка в руке держит большой жёлтый апельсин. Увидела, что Алёша сидит, и спрашивает:
— Ты всё ещё болеешь или уже выздоровел? А то мы тебе вот что принесли!
И показала апельсин.
— Если выздоровел, то жалко будет отдавать… только больному можно!..
— Болею! Болею! — весело закричал Алёша. — Не выздоровел ещё! Слышишь, пищат?
Подышал изо всей силы и объяснил:
— Это микробы там… маленькие такие… меньше муравья! Залезли, не хотят вылезать! Мы с бабушкой их лекарствами морим! Давай сюда апельсин!
— Микробов я знаю! — сказала Алёнка, отдавая апельсин. — Я сама в детстве скарлатиной болела!
Апельсин Алёша повертел, понюхал и велел бабушке положить на самое видное место.
— Как совсем буду заболевать… — сказал он. — Мне надо его показывать… для развеселения!
А сейчас лучше стало Алёше: апельсин лежит, на всю комнату пахнет, и друзья сидят, обо всём рассказывают.
— У нас козёлик есть! — сказал Василёк. — Ночью народился… Прямо в доме у нас живёт, так везде и вскакивает! Могу его принести сюда…
Всё-таки приятно болеть: бабушка разрешила принести козёлика, и даже сама за ним сходила к Васильку.
Козёлик оказался чёрный, как уголь, блестящий и весь в крошечных завитках, как Алёшин воротник.
Он постоял на полу, поглядел по сторонам, мекнул и — на пол намочил. Бабушка пошла за тряпкой, в шутку ругаясь:
— Ах, безобразники, лихоманка вас возьми! С козлёнком вашим!..
А козёлик постоял да к Алёше прямо на кровать — как скаканёт!
С испугу заорал, захохотал Алёша, чуть на пол не выскочил. И все захохотали.
Потом Василёк с козёликом бодались лбами. Рогов у козёлика не было, а он всё равно бодался. Вставал на задние ноги и бодал Василька в живот, и Алёнку бодал, и бабушку бодал, только больного Алёшу не бодал.
Алёше очень хотелось пободаться, да больному на пол слезать нельзя. А бодаться на кровати козёлик не хотел, спрыгивал.
Потом он начал жалобно мекать. Бабушка сказала, что козёлик соскучился по своей маме, и отнесла его.
От смеха над козёликом Алёша уморился и есть захотел.
Тут и кумовы окуни изжарились.
— Мне самого большого! — велел Алёша.
И дала ему бабушка самого большого окуня, а Васильку с Алёнкой окуней поменьше.