Третий выстрел

Тереза подалась назад, и на лице ее отразился испуг.

Марко замахал руками, пытаясь успокоить ее:

– Прошу вас, простите, там один человек, которого я не хочу видеть.

Она посмотрела на него в замешательстве.

– Одна женщина, – на ходу выдумал Марко.

Тереза молчала. Тогда он продолжил лгать, говоря вполголоса:

– Пожалуйста, поглядите в глазок, там она или нет.

И с этими словами отошел от двери, инстинктивно почувствовав, что от этого версия с незадачливой любовницей покажется убедительнее.

Тереза отодвинула заслонку глазка и посмотрела на искаженную линзой лестничную клетку.

– Там никого нет, – сказала она, отстраняясь от двери, но в ее голосе не слышалось ни малейшей уверенности.

– Простите, простите еще раз, что побеспокоил, – продолжил парень; врать у него получалось все хуже. – Можно вас попросить еще об одном одолжении? У вас есть окно, которое выходит на улицу?

Тереза глядела на него с опаской и подозрением.

– Что такое, Марко? – спросила она, будто повторный вопрос лишил ее всех сомнений насчет недоговорок гостя.

– Да говорю же вам, ничего, – нетерпеливо откликнулся он и, не дожидаясь разрешения, прошел на кухню, словно уже знал, где найти то, что ему нужно.

Тереза пошла за ним. Поначалу легкость, с какой он сориентировался, удивила ее, но потом она сообразила, что комнаты в их квартирах расположены одинаково.

Марко остановился примерно в метре от окна и осторожно наклонился, чтобы взглянуть вниз, стараясь держаться на некотором расстоянии от стекла.

И вдруг резко подался назад. Перед входной дверью, во втором ряду, стояла темная «альфа-ромео». К боковому окну машины со стороны водителя прислонился спиной тот самый мужчина, которого Марко недавно видел в лестничном пролете.

Тереза наблюдала за ним, стоя в дверном проеме.

– Что ты натворил? – спросила она.

Марко обернулся, изменившись в лице. Маски больше не было. В его голосе слышалось страдание и сожаление:

– Пожалуйста, не кричите.

– О господи. – Тереза глядела на него уже другими глазами.

Марко сделал шаг в ее сторону. Тереза инстинктивно закрылась руками. Губы Марко болезненно скривились – так задел его этот детский жест.

– Я не сделаю вам ничего плохого.

Тереза попыталась подбежать к входной двери. Марко бросился на нее, перехватив сзади в маленьком коридоре, ведущем к входной двери, – так, что она завалилась вперед. Тереза ударилась коленом о пол. Марко прижал ее к себе, обхватив, чтобы она не упала. Тереза испустила пронзительный вопль. Марко широко распахнул глаза, ужаснувшись тому, что сделал, зажал ей рот рукой и прошептал на ухо:

– Синьора Тереза, послушайте, пожалуйста. Я ничего вам не сделаю, честное слово. Если пообещаете не кричать, я вас сразу отпущу. Прошу вас. Обещаете? Кивните, и я вас отпущу.

Тереза, с глазами полными слез, сдержала вопль и кивнула. Марко отпускал ее постепенно, желая удостовериться, что она сдержит слово. Тереза все еще стояла на полу на четвереньках, тяжело дыша. Она не кричала и не оборачивалась к своему церберу.

Марко сел на пол, спиной к стене, согнул ноги в коленях. Затем бессильно опустил на них руки, прислушиваясь к своему замедляющемуся дыханию. Тереза смотрела на него с презрением.

– Извините, я не хотел, – сказал Марко.

Тереза вытерла нос рукой.

В этот момент они услышали, как этажом выше открылась и снова закрылась дверь в квартиру Марко. Человек, допрашивавший его мать, вышел. Слышно было, как он идет по площадке, потом вниз по ступеням.

Марко распрямил спину. Он прислушивался, пока не понял, что шаги прекратились именно на той площадке, где находилась квартира Терезы.

Он встал. Посмотрел на Терезу, поднеся указательный палец к губам, и подошел к двери, правой рукой достав из-за пояса пистолет.

Тереза прижала три пальца к губам.

Он сверху снова сделал ей знак молчать, потом задержал дыхание, держа пистолет обеими руками, дулом вверх, словно в некоей издевательской, безмолвной мольбе.

После нескольких секунд тишины на лестнице снова послышались шаги. Мужчина ушел.

Марко перевел дух, расслабился, вытер лоб тыльной стороной руки, в которой сжимал пистолет. Потом в замешательстве перевел взгляд на Терезу:

– Пожалуйста, не смотрите на меня так.

– А как мне на тебя смотреть, преступник?

– Я не преступник.

– Ах, не преступник? А кто же?

– Послушайте, мне жаль, что я оказался в вашей квартире, но мне больше некуда было пойти. Меньше всего я хочу впутывать вас в эту историю, поверьте.

Тереза засопела.

– Вечером ко мне сын должен прийти.

Марко переварил информацию и шумно выдохнул. Еще одна проблема на его голову. Но пока он отложил ее решение.

– Где у вас телевизор? – спросил он.

Тереза мотнула головой в сторону кухни.

Марко засунул пистолет за пояс и протянул руку, помогая ей подняться. Женщина отвергла предложение и поднялась сама, неловко держась за стену. Марко почтительно посторонился, затем последовал за ней на кухню.

Тереза села с отсутствующим взглядом: казалось, происходящее доходит до нее с опозданием. Марко включил маленький телевизор, стоявший рядом с плитой, опасливо пробежался по всем каналам, держа пульт в руке и сверяясь с телепрограммой. Фыркнул. Выключил. Провел рукой по волосам. Он сосредоточенно смотрел перед собой, казалось, перебирая в уме, какие у него остались возможности. На лбу блестели капельки пота. Он снова стал наблюдать за тем, что делается на улице, держась на безопасном расстоянии от окна. Машины во втором ряду больше не было. Но это не успокоило Марко. Наоборот, он теперь выглядел еще более затравленным.

– Пожалуйста, Марко, уходи, – внезапно сказала Тереза. – Возвращайся к себе, не впутывай меня в эту историю.

– К себе? Вы шутите?

– Я ничего не скажу, обещаю.

– Я не могу вернуться домой, синьора Тереза. Это последнее из всех мест, куда я пойду, понимаете? Меня ищут. И потом, я не хочу втягивать в это мать. Она ничего не знает, и не надо. Это лучший способ защитить ее.

– Но почему я в это влипла, что я тебе сделала? – проговорила женщина, сдерживая рыдания.

– Вы мне ничего не сделали, синьора Тереза, так получилось. Мне очень жаль, но у нас нет другого выхода, ни у вас, ни у меня.

Терезе хотелось сделать ему больно, броситься на этого парня, который сейчас воплощал собой судьбу, никак не желавшую оставить ее в покое и втягивавшую в новые неприятности. Она затеребила юбку и заплакала от отчаяния.

– Синьора Тереза, я и так нервничаю и не хочу потерять из-за вас остатки терпения. Пожалуйста, прекратите немедленно.

Тереза прекратила рыдать. Лицо ее мгновенно стало сухим и дерзким. Помолодевшим.

– И что ты собираешься делать? Убить меня?

Марко взглянул на Терезу так, словно та чертыхнулась в храме.

– Вы что, шутите? Я не убийца.

– У тебя пистолет.

Гримаса, точно рана, исказила лицо Марко. Он должен был подумать, прежде чем ответить:

– Я не виноват в том, что идет война.

Тереза в замешательстве широко раскрыла глаза, словно сомневаясь в его душевном здоровье:

– Война?

– Да, война. Война – это не только самолеты с бомбами и войска, шагающие по чужим землям. Вы – тоже война.

Ноздри Терезы раздулись. Она сжала кулаки и зубы:

– Да что ты обо мне знаешь? Что ты знаешь о моей жизни?

– Знаю кое-что, знаю, – спокойно ответил Марко.

Тереза побагровела от гнева. «Это мой дом».

– Ты должен уйти. Я уже сказала, придет Винченцо.

– Да, я слышал.

– И что ты будешь делать, когда он придет?

– Он не придет.

– Что это значит?

– Это значит, что вы сейчас ему позвоните и скажете, чтобы он не приходил.

Тереза побледнела, видя, как тает последняя возможность, которой она рассчитывала воспользоваться.

– Я не знаю, где его найти. Он в разъездах.

– Да, но у него ведь есть мобильный?