Страница 15 из 155
Японские работодатели сразу после войны обращались к якудзе (аналог мафии), когда им надо было запугать профсоюзных активистов. И даже в современной Японии, несмотря на высочайшую стадию экономического развития, фактор якудзы не исчез окончательно.
Связанные с якудзой сокайа — хулиганы и головорезы в тяжелых ботинках — часто внезапно заявлялись на собрания акционеров японских корпораций, чтобы оказать давление или защитить администрацию[40]. В 1987 г. первое собрание держателей акций, последовавшее за приватизацией компании Nippon Telegraf and Telephon Company ( NTT ), было сорвано, когда вульгарно одетые сокайа обвинили директора в вымогательстве денег у его секретаря. Дюжина других вскочила на ноги, чтобы затянуть дискуссию. Один потребовал объяснения, почему он должен стоять в очереди в туалет. После того как представитель администрации принес ему извинения, он спросил, почему служащий NTT совершил непристойный акт. Под стоны аудитории он продолжал сыпать вопросами об утерянных долговых обязательствах стоимостью в несколько тысяч долларов и о прослушивании телефонных разговоров.
Сокайа продолжали бесчинствовать, намереваясь скорее сорвать работу, чем реформировать компанию, пока неожиданно в зале не появилась группа рослых крепких молодых людей. Сокайа тихо ретировались.
Не все преступления в мире бизнеса заканчиваются столь мирно. В Японии, например, Кацуо Кенджаку, хорошо известный менеджер инвестиционного фонда, связанного с якудзой, был найден в Осаке закатанным в бетон[41]. Якудза также глубоко замешана в спекуляциях с недвижимостью и поставке боевиков для запугивания постоянных жителей и владельцев маленьких магазинчиков, не желающих уступать место многоэтажным предприятиям. Эта тактика настолько известна, что послужила основанием для фильма «Возвращение женщины, определяющей размер судебных издержек», снятого в 1989 г. Джутсо Итами[42].
Борьба за дорогостоящую недвижимость — причина и такого недавнего случая. Провал финансовой сделки привел к судебному процессу о мошенничестве. Американский юрист в Токио Чарльз Стивене из «Cordert Brothers», представлявший фирму из Соединенных Штатов, стал получать звонки с угрозами и был вынужден держать бейсбольную биту в своем рабочем столе в целях самообороны[43].
Насилие в коммерческом полусвете порой принимает причудливые формы, особенно на рубежах индустрии развлечений. В Южной Корее местные кинодистрибьютеры пытались отпугнуть зрителей от кинотеатров, демонстрировавших американские фильмы, запуская туда змей[44]. Во Франции, когда инвесторы из Саудовской Аравии совместно с французским правительством строили Мираполис, парк развлечений стоимостью 100 млн. долл., их французские конкуренты насыпали песок в механизмы аттракционов (парк постигла неудача по другим причинам).
Японский саракин, как и официальные заимодавцы, опутавшие мир, иногда полагался на физическое «убеждение», чтобы принудить заемщиков выплачивать деньги по ростовщическим долговым обязательствам. И деньги тихо текут в крупные банки и финансовые институты[45].
В Соединенных Штатах, как и во многих других странах, сила порой применяется, чтобы заткнуть рот «разоблачителям» корпораций — служащим, привлекающим внимание к спорным моментам в работе руководства.
Этим занималась Карен Силквуд. Она погибла в автокатастрофе после того, как заявила протест против торговли ее шефом ядерными материалами; и до сих пор, годы спустя после события, некоторые еще задаются вопросом, была ли та авария случайной. Многие считают, что Карен Силквуд была убита компанией[46].
Конечно, эти драматичные случаи являются исключениями в странах с развитой экономикой. Повседневная рутина американского администратора с кипой распечаток в руках, японца, работающего на телефоне, или продавца, расставляющего образцы товаров на прилавке, так далека от любого намека на насилие, что даже упоминание о нем вызывает скептические взгляды.
Но просто исходя из того, что большинство коммерческих сделок не несет прямого насилия, нельзя полагать, что оно исчезло.
На самом деле оно сдерживается; насилие сменило форму — и спряталось.
МОНОПОЛИЯ НА СИЛУ
Одна из причин того, что открытое корпорационное или деловое насилие столь редко сейчас, — это то, что на протяжении последних лет «контракт с ним не продлевается». Деловой мир «не производит» собственного насилия, он купил правительственные службы. В индустриальных странах государственное принуждение пришло на смену принуждению частному.
Монополизация силы — это первый шаг, который пытается сделать любое правительство, как только оно сформировано. Подчиненные ему солдаты и полиция — единственные, кому разрешено легально применять силу.
В некоторых странах государство в политическом плане контролируется корпорациями, поэтому грань между частной и общественной властью тонка как волос. Но старая марксистская идея, что государство не более чем «исполнительный комитет» власти правящих корпораций, не учитывает общеизвестного: политики все чаще действуют от своего собственного имени, нежели в интересах других.
Кроме того, марксисты полагали, что лишь капиталистические корпорации и правительства могут применить силу против безоружных рабочих. Так было до появления коммунистической полиции, в арсенале которой есть слезоточивый газ, брандспойты и более зловещее снаряжение. В начале 80-х годов в Польше она была брошена против профсоюзного движения Солидарность, а в Китае на площади Тяньаньмэнь устроила настоящее побоище студентов. Их методы не отличались от действий полиции и армии Пиночета в Чили или в любом другом яром антикоммунистическом государстве.
Взяв в свои защищенные броней руки технологии применения силы, пытаясь ликвидировать или контролировать все насилие, государство снижает уровень производства насилия корпорациями и другими институтами.
СКРЫТОЕ ОРУЖИЕ
Второй причиной, по которой прямая физическая агрессия кажется почти изжитой из повседневной деловой жизни, является возведение насилия в ранг закона.
Весь мир бизнеса, и капиталистический, и социалистический, зависит от закона. За каждым контрактом, каждым долговым обязательством, каждой закладной, каждой совместной сделкой, любой страховой политикой, любым дебетом или кредитом, в конечном счете, стоит сила закона.
За любым законом, хорошим или плохим, мы натыкаемся на ствол. Это лаконично выразил французский президент Шарль де Голль: «Закон должен иметь силу на своей стороне»[47]. Закон является очищенным насилием.
Так, когда одна компания возбуждает дело против другой, она просит государство применить силу закона в свою поддержку. Она ищет правительственных стволов, скрытых за пластами малопонятной бюрократической и судебной болтовни, чтобы именно они вынудили противника совершить определенные действия.
И абсолютно не случайно юристы корпораций в Соединенных Штатах нередко называются «стрелками по найму».
Обращения за помощью к закону (как отличный от прочих путь разрешения деловых противоречий) — справедливая мера силы в экономике. По данному критерию Соединенные Штаты обладают экономикой «полной силы». На сегодняшний день там существует 5,7 млн. коммерческих предприятий и 655 тысяч юристов — т.е. приблизительно один на каждые девять. Более тысячи гражданских исков мучительно тянутся местной судебной системой каждый день деловой жизни в году.
40
"Firms Gang Up to Quiet Stockholder Meeting Louts", "Japan Economic Journal", July 2, 1988; also, "Japan's Sokaiya Fail to Trap Juiciest Prey", "Financial Times", June 27, 1989.
41
"Japanese Fund Manager Found Buried in Concrete", "Financial Times", October 19, 1988.
42
О тактике твердой руки в сфере работы с недвижимостью в Японии: "Shadow Syndicate", by Kai Herrman, 20/20 (London) February, 1990; and "No Vacancy: Soaring Land Prices in Japan Slam Door on Housing Market", "Wall Street Jornal", October 13, 1987.
43
Американский юрист с бейсбольной битой: "Nippon Steal", by Eamo
44
"Snakes Alive in Korean Cinemas", "Financial Times", October 5,1989.
45
О мошеннических кредитах: [313], p. 167-168.
46
"Silkwood: The Story Behind the Story", "New Statesman", May 4, 1984.
47
Де Голль цит.: [546], p. 31.