Метаморфозы власти

Замечания Исихары подчеркнули растущую зависимость насилия от знаний, что является отражением сегодняшнего исторического изменения власти.

ОКЕАН КАПИТАЛА

Вторая сторона триады власти — благосостояние, — как документально подтвердили предыдущие главы, также испытывает глубокие изменения, связанные с распространением на планете новой системы создания благосостояния.

По мере того как корпорации интегрируют свое производство и распределение через национальные границы, приобретают иностранные фирмы и способствуют «утечке мозгов» по всему миру, они неизбежно испытывают потребность в свежих источниках капитала во многих странах — и быстро. Таким образом, мы видим соревнование за «либерализацию» рынков капитала с тем, чтобы вложения могли более или менее свободно перетекать через национальные границы.

Как отмечалось ранее, результатом является пульсирующий океан капитала, свободного от заградительных стен. Это, однако, смещает власть от центральных банков и отдельных стран, подрывая суверенитет и привнося новые опасности финансовой фибрилляции в мировом масштабе.

Как мы писали в «Нью-Йорк тайме» вскоре после кризиса на Уолл-стрит в октябре 1987 г.: «Построение единой, полностью открытой финансовой системы, подверженной минимальному регулированию, — все равно что построение супертанкера без герметичных отсеков. С адекватными перегородками или отсеками безопасности громадная система может пережить отказ некоторых частей. Без них одна дырка в корпусе может потопить танкер»[499].

С тех пор Алан Гринспен, председатель американского Федерального резервного бюро, также предупреждал, что создание многонациональных фирм, которые покупают и продают ценные бумаги, делают вложения во многие страны, увеличивает риск широкомасштабного развала. «Потеря одной или нескольких таких фирм», заявил Гринспен, может привести к «передаче кризисных явлений» от одной страны — другой.

С глобализацией финансов страны рискуют потерять контроль за одним из ключей к своей власти. Например, предлагаемая общеевропейская валюта уменьшит гибкость отдельных стран в преодолении собственных конкретных экономических проблем. Другое предложение — дать представителям ЕС гораздо больше контроля за бюджетами якобы суверенных стран Европы, чем федеральное правительство Соединенных Штатов имеет над своими 59 штатами — огромное изменение власти в сторону центра[500].

Пока происходит это перераспределение власти, вся система благосостояния становится, как мы видели, сверхсимволичной. Как насилие, благосостояние так же сдвигается и трансформируется одновременно.

НОВАЯ СТРУКТУРА ЗНАНИЯ

Это приводит нас к третьей стороне триады власти — знанию.

Быстрое распространение компьютеров за последние десятилетия было названо единственной наиболее важной переменой в системе знаний. Значимость распространения компьютеров можно только сравнить с изобретением печатного станка в XV в. или даже созданием письменности. Наряду с этой экстраординарной переменой произошло одинаково поразительное распространение новых сетей и средств передачи знания и его предшественников — данных и информации.

Если бы ничто больше не изменилось, одно это двойное развитие оправдало бы термин «революция знания». Но, как мы знаем, другие связанные с этим перемены меняют всю систему знаний, или «инфосферу», в мире высокой технологии.

Сверхскорость перемен сегодня означает, что данные «факты» становятся устаревшими быстрее — знание, построенное на них, становится менее долговечным. Для преодоления этого «фактора временности» в настоящее время создаются новые технологические и организационные инструменты для ускорения научных исследований и развития науки. Другие предназначены для ускорения процесса обучения. Метаболизм знания протекает быстрее.

Не менее важно, что общества с высокой технологией начинают реорганизовывать свои знания. Как мы видели, повседневное ноу-хау, необходимое в бизнесе и политике, становится более абстрактным с каждым днем. Обычные дисциплины раскалываются. С помощью компьютера одни и те же данные или информацию можно теперь объединить в блоки или «вырезать» совершенно по-разному, помогая пользователю увидеть ту же проблему с совершенно разных углов зрения и синтезировать метазнание.

Тем временем прогресс в области искусственного интеллекта и экспертных систем предоставляет новые способы сосредоточения экспертного знания. Из-за всех этих перемен мы видим повышение интереса к когнитивной теории, теории обучения, «размытой логике», нейробиологии и другим интеллектуальным направлениям, которые имеют отношение к самой структуре знаний.

Короче говоря, знания реструктурируются по меньшей мере так же глубоко, как насилие и благосостояние, означая, что все элементы триады власти одновременно революционизируются. И каждый день другие два источника власти сами становятся более зависимыми от знаний.

Вот тот неспокойный фон, на котором следует рассматривать возникновение и падение цивилизаций и отдельных народов, и это объясняет, почему большинство делающихся сейчас оценок власти окажутся ошибочными.

ОДНОНОГИЕ СОВЕТЫ

Дипломаты любят говорить о балансе власти. Принцип метаморфозы власти помогает нам оценить не только баланс власти, но и «власть баланса».

Страны (или союзы) можно разделить на три типа: тех, чья власть стоит главным образом на одной из трех ножек табуретки «насилие — благосостояние — знание», тех, чья власть покоится на двух ножках, и тех, чья влияние в мире равномерно опирается на все три главных источника власти.

Чтобы судить о том, как хорошо Соединенные Штаты, Япония или Европа будут себя чувствовать в грядущей глобальной борьбе за власть, нам необходимо взглянуть на все три эти источника власти, обращая особое внимание на третий: базу знаний, поскольку она все в большей степени будет определять ценность двух других.

Эта база знаний включает гораздо больше, чем обычные вопросы, вроде науки и техники или образования. Она включает стратегические концепции страны, ее способности иностранной разведки, ее язык, ее общее знание о других культурах, ее культурное и идеологическое влияние на мир, разнообразие ее коммуникационных систем и диапазон новых идей, информации и воображения, проходящих через них. Все это питает или подрывает власть нации и определяет, какое качество власти она может развернуть в любом данном конфликте или кризисе.

Выходя за границы триады, принцип метаморфозы власти предлагает углубиться дальше, задаваясь вопросом о связи насилия с благосостоянием и знанием в любой данный период.

Если мы посмотрим на власть баланса в отличие от баланса власти, мы обнаружим, что на протяжении всего периода холодной войны власть Соединенных Штатов имела чрезвычайно широкую основу. Америка не только имела огромную военную мощь, но и чрезвычайное экономическое влияние и лучшее в мире предложение власти-знания, от самых точных наук и техники до популярной культуры, большей части которой мир желал подражать.

Напротив, Советская власть была и остается абсолютно несбалансированной. Ее претензия на статус сверхдержавы исходила исключительно от ее военных. Ее экономика, хромающая развалина у себя дома, мало значила в мировой системе. Хотя ее научно-исследовательские и проектно-конструкторские работы были великолепными в нескольких секторах, относящихся к обороне, но ее общее технологическое ноу-хау было отсталым, изуродованным параноидальной секретностью. Ее телекоммуникации были ужасными. Ее система образования была посредственной, ее контролируемые из центра средства массовой информации были отсталыми и подвергались строгой цензуре.

За длительный период холодной войны именно Соединенные Штаты со сбалансированной властью выиграли гонку на выживание, а не одноногий Советский Союз.

499

Опасности финансового краха: "A Post-Panic System", by Alwin Toffler, "New York Times", October 25, 1987; опасения Гринспена отражены в "Market Globalizatio Risky, Greenspan Says", "Los Angeles Times", June 15, 1989.

500

Контроль центра за национальными бюджетами и фискальной политикой был предложен в докладе Делора, который был единодушно одобрен комитетом центральных банкиров и экспертов ЕС в апреле 1989 г. См.: "Sovereignty and Fiscal Policy", "Financial Times", July 18, 1989.