Танцы с ментами

– Мария Сергеевна, там вице-губернатор звонит!

Я взяла трубку, и тот же приятный женский голос зажурчал:

– Мария Сергеевна? Соединяю с Николаем Ивановичем Заболоцким.

– Алло! – в динамике раздался не менее приятный мужской голос. – Мария Сергеевна? Рад тебя слышать, когда мы увидимся?

– Чем скорее, тем лучше, Коля, у меня беда, мне нужно с тобой поговорить.

– Я могу сейчас приехать на полчасика, ты будешь на месте?

– Ну конечно, ради такого высокого гостя я все отложу!

– Договорились.

Положив трубку, я попросила Стаса сходить в магазин за приличным кофе. Но даже самый дорогой кофе не мог скрасить убогого впечатления от наших битых чашек. Не могу понять почему, но в прокуратуре хорошая посуда долго не живет. Сколько мельхиоровых ложек растворилось в безднах нашей конторы, сколько приличных стаканов и чашек, принесенных из дома, бесследно исчезло, путешествуя из кабинета в кабинет! Я, со своим гуманитарным образованием, разобраться в этом феномене так и не смогла. Остается уповать на закон сохранения материи, сформулированный когда-то батюшкой Ломоносовым, и утешаться тем, что раз здесь убавилось, то в другом месте обязательно прибавится. Знать бы только, где это другое место… Вот и пришлось купить дешевенькие чашечки из пластмассы. Коллеги одобрили, а вот люди пришлые, особенно из тех, кто ведет возвышенный образ жизни, содрогаются.

Когда одну мою профессиональную удачу широко растиражировали по всем программам телевидения, мне неожиданно позвонил человек, который учился со мной вместе до третьего класса. Сказал, что увидел меня по телевизору, испытал тоску по детским годам и решил со мной встретиться. Я предложила ему приехать ко мне на работу и соответственно подготовилась: кофе, вкусное печенье и пластмассовые чашечки, тогда еще новые. С моей точки зрения, все выглядело очень авантажно. Когда бывший одноклассник вошел в кабинет, я поняла, что теперь он из другого социального слоя. Дорогой костюм, дорогая стрижка, дорогой парфюм, безумно дорогой букет, который он мне преподнес… Я ему предложила выпить кофе, он сел к столу, осторожно взял чашечку, оглядел со всех сторон и жалостливо сказал: «Это вы все время так? Какой кошмар…»

Так что придется вице-губернатору тоже в очередной раз пережить кошмар соприкосновения с суровой действительностью, но ничего, ему полезно будет на полчасика окунуться в простую жизнь.

Стас вернулся с самым дорогим кофе, который только нашел в окрестных магазинах, я попросила у него разрешения принять гостя в его кабинете, и гость не замедлил явиться. Два интеллигентного вида телохранителя остались в коридоре, а вице-губернатор вошел и самым душевным образом меня поприветствовал.

– Маша, я смотрю на тебя и поражаюсь: как ты в этом сумасшедшем доме умудряешься так прекрасно выглядеть? Все-таки ты очень красивый человек! – сказал он, целуя меня в щечку.

– Спасибо, Коля. Кофе будешь?

– Не откажусь! Что у тебя стряслось?

– Я развожусь с Игорем.

Мы подробно обсудили случившееся, но я, естественно, рассказала ситуацию, повлекшую разрыв, только в двух словах, упомянув лишь о беспочвенной ревности.

– Жалко мне Игоря, ему плохо придется, он небось уже раскаивается. – Сказав это, Коля испытующе посмотрел на меня.

– Мне тоже его жалко, поверь, и намного больше, чем тебе.

– Да, расстроила ты меня. Но я надеюсь, на наших с тобой взаимоотношениях это не отразится?

– Да нет, конечно.

– Ну ладно, не буду больше бередить твои душевные раны. Я ведь тоже хотел с тобой увидеться, по делу. Можно?

– Можно, можно, я еще вполне адекватна.

– Маша, – посерьезнел вице-губернатор, – я хочу тебя попросить об одном одолжении: не примешь ли ты к производству дело об убийстве Хапланда?

Я усмехнулась.

– Нет, Коля, спасибо за доверие, но я предпочитаю держаться подальше от высокой политики. Там, как я слышала, уже комитет работает?

– Да, создана межведомственная бригада – МВД, прокуратура, ФСБ, но возглавляет ее, неофициально конечно, полковник Арсенов. Он, кстати, спрашивал у меня твои координаты, что-то ему было нужно от тебя.

«Очень интересно, – подумала я, – полковник Арсенов отвлекается от расследования убийства века на второй день после его совершения и озабочен каким-то изъятым удостоверением?»

– Вы виделись?

– Да, он передал от тебя привет, очень приятный мужчина.

– Маша, а почему ты не хочешь принять участие в расследовании?

– Ты забываешь, что я рядовой следователь районной прокуратуры.

– Ну, не надо прибедняться! Твою фамилию весь город знает. Опыт у тебя огромный, соответствующий…

– Коля, я могу только повторить – спасибо за доверие, но я убеждена, что в бригаде специалисты не хуже меня, и я им ничем полезной быть не смогу. К тому же там ведь уже выработано основное направление расследования?

– Да, основная версия – убийство на почве личных отношений. Конечно, его деловые контакты проверяются, но оперативным путем, силами ФСБ.

– Ну вот видишь; так что это фарс, а не расследование. Более того, осмелюсь предположить, что убийство Хапланда будет раскрыто через пять-шесть месяцев, чтобы общественность еще не успела забыть об этом страшном преступлении и чтобы был выдержан приличествующий срок для демонстрации профессиональных возможностей ФСБ. Думаю, что убийцей окажется шизофреник со стажем, которому Хапланд в прошлом году в трамвае наступил на ногу, и тот затаил на него злобу.

По тому, как Заболоцкий насупился, я поняла, что меня занесло не туда.

– Извини, Коля, я так неуклюже пошутила. Мне все сейчас кажется в черном свете. Ты ведь понимаешь…

Коля оттаял.

– Конечно, Машенька, я понимаю. Значит, отказываешься?

– Не сердись, но там и без меня прекрасно справятся. Да и район как я брошу? У нас же Горчаков уходит на повышение, мне просто шефа жалко: я же одна дееспособная остаюсь. Коленька, если ты не смертельно на меня обиделся за мои неудачные шутки, могу я у тебя попросить содействия в одном служебном вопросе? Ты же с Асташиным, прокурором города, общаешься? Не мог бы ты намекнуть ему, чтобы он передал в наш район два дельца? Одно из другого района, а второе из следственной части. На их плечах теперь и Хапланд, они будут только рады отдать. А у меня кое-что вырисовывается по этим делам, было бы любопытно. А, Коля, поможешь?

– Ну что ж, жаль, что ты не хочешь помочь в расследовании актуального преступления. Но, несмотря на то что ты мне в моей просьбе отказала, я не буду брать реванш. Я тебе позвоню, напиши, какие дела тебя интересуют.

Вышколенные мальчики в коридоре молча вскочили и двинулись – один впереди шефа, другой замыкая шествие. Вице-губернатор, не оборачиваясь, прошел по коридору и скрылся за дверью, ведущей на лестницу. Как и не бывало его, только немытая чашка из-под кофе напоминала о визите небожителя на землю.

На душе было так худо, что хотелось броситься на пол, кататься, выть и стучать кулаками. Вместо этого я набрала номер телефона и сразу услышала веселый голос Горюнова:

– Я весь ухо, говорите!

– Здравствуй, Толик! – неоригинально ответила я на такое оригинальное приветствие.

Голос тут же поскучнел:

– Привет. Слушай, я занят немного, я тебе перезвоню, – и тут же отбой.

До конца дня он так и не перезвонил. Без пяти шесть я позвонила Машке, предупредить, что еду на дачу и не знаю, когда вернусь.

– Представляешь, Маха, Горюнов-то прячется от меня.

– А ты что думала? До него небось слух дошел, что ты теперь женщина свободная, он и испугался, что ты на него права предъявишь. А у него жена и двое детей.

– Если честно, то мне даже думать о нем противно.

– А зачем звонила?

– Сама не знаю. Все-таки любовник…

– Бывший, Маша, бывший, – жестко сказала подруга.

В дверь просунулась голова Синцова:

– Карета подана!

Каретой оказалась светло-зеленая «ауди», дверцу которой Синцов галантно распахнул передо мной.