Страница 4 из 13
ОГЮСТИНА: Как приятно слышать это всем остальным.
ШАНЕЛЬ: Благодарю вас, мадам. (Снова поднимается к двери)
ГАБИ: И никого не впускай в эту комнату!
ОГЮСТИНА: Ну, знаешь! Если Шанель переступит порог комнаты - то мы все должны туда войти.
ЛУИЗА: Или все или никого.
БАБУШКА: Не дотрагивайтесь там ни до чего!
ЛУИЗА: Убийца мог оставить отпечатки пальцев.
БАБУШКА: Если они исчезнут, убийца будет спасен.
ШАНЕЛЬ: (пауза) Вы хотите сказать, что я для этого и взяла ключ? (все молчат) Очень хорошо. (Спускается с лестницы) В таком случае...
БАБУШКА: Не будь такой обидчивой, Шанель!
ШАНЕЛЬ: (С недобрым взглядом) Я никогда и ни на что не обижаюсь в этом доме. Я живу здесь 15 лет, при мне можно говорить что угодно. Мне безразлично, это моя работа, мой хлеб. Кстати я предпочитаю не входить туда.
Если хотите знать, я также боюсь, как и вы. (Решительно кладет ключ на столик и садится возмущенная). Все шарахаются от проклятого ключа.
ЛУИЗА: (внезапно) Этот мужчина, наверное, притаился где-то здесь, рядом.
ШАНЕЛЬ: Мужчина? Почему мужчина?
БАБУШКА: А кто?
ШАНЕЛЬ: Женщина... (все переглядываются)
ОГЮСТИНА: (сквозь зубы) Как вам не стыдно! Вы как будто обвиняете нас!ГАБИ: (иронично) Когда совесть чиста...
ОГЮСТИНА: Ты ненавидишь меня, да?
ГАБИ: (холодно) Нет. Просто не обращаю внимания.
ОГЮСТИНА: Слышите, что она говорит?
БАБУШКА: Огюстина, дорогая, замолчи! Габи прости ее!
ОГЮСТИНА: (взрываясь) Нет, мама! Не замолчу. Габи теперь все можно. Она богата! И может выставить нас на улицу. Ухаживай за ней, мама, лебези.
Спасай свой бифштекс. Вы все боитесь сказать ей, что думаете, потому что вы все подлецы. Но я скажу полиции все, что знаю! Все.
ГАБИ: Что ты знаешь?
ОГЮСТИНА: Это мое дело. Ах, вы все заодно! Все против меня! Все говорят
- я идиотка, бесплодная, ничтожество. (плачет) Почему я такая несчастная?
Что в моей жизни хорошего? Скажите! Покажите мне это. И внешность не та, чтобы начать жизнь сначала! И возраст не тот!..
ЛУИЗА: Вот уже что верно, то верно... (насмешливо) Зато у вас талант.
Поэзия! Я часто вижу из своей комнаты, как вы ночью бродите по парку, сочиняете стихи. (ко всем) Честное слово! У нас здесь так мало развлечений... Когда по ночам мадемуазель Огюстина декламирует в парке - это для меня почти телевизор!
БАБУШКА: (Огюстине) Не волнуйся! Прими таблетку, успокойся!
ОГЮСТИНА: Я, кажется, приму всю коробку сразу и освобожу вас от себя.
Навсегда! (уходит рыдая).
БАБУШКА: Бедная крошка! (Внезапно выходит из кресла и выпрямляется) Ее надо беречь! (Все испуганно смотрят на бабушку. Та делает несколько вполне уверенных шагов)
ВСЕ: Она ходит! Господи! Ходит!
ГАБИ: Мама! Твои ноги! Что это?!
БАБУШКА: (свысока) Все в порядке. (Уходит вслед за Огюстиной).
ГАБИ: Подумать только! Заставила нас купить ей кресло на колесах. Это все Огюстина. Узнаю свою сестричку! Отвратительно! Луиза! Я в третий раз прошу дать мне пальто. Я уезжаю. (Луиза выходит)
ШАНЕЛЬ: Я тоже пойду, надо подбросить дров в камин.
СЮЗОН: А куда ушла бабушка?
ГАБИ: Поглядеть под подушку, не украли ли ее ценности!
СЮЗОН: Под подушку?
ГАБИ: Да. Она держит свои акции под подушкой. Собака на сене. Я тысячу раз говорила ей: ценные бумаги нужно вложить в дело Марселя. Но она сидит на них, как курица на яйцах! Две недели назад был срок большого платежа. В такой момент все может пригодиться. (Катрин, до сих пор сидевшая молча в углу, подавленная всем происходящим, подходит к матери).
КАТРИН: (с тревогой) А у папы дела шли плохо?
ГАБИ: Деточка, платеж - это платеж. Но разве можно убедить в чем-нибудь
Огюстину? Я сделала все, что могла. Но она и мама зажаты в тиски. С одной стороны, скупость, с другой - благодарность. Да, да, благодарность. За то, что мы их приютили.
СЮЗОН: Что поделать? Они обе не нашли себе богатых мужей.
ГАБИ: Я в этом не виновата. Твой отец их терпеть не мог. Но я сделала для них все, что могла. (Луиза приносит пальто и помогает Габи одеться).
СЮЗОН: Луиза, вы уверены, что собаки ночью не лаяли?
ЛУИЗА: Конечно. Я плохо спала в эту ночь. Мне было как-то беспокойно. Я еще обратила внимание - месье плохо выглядел, когда я приносила ему липовый чай.
ГАБИ: В котором часу это было?
ЛУИЗА: В полночь. Он работал. Потом позвонил мне - я поднялась... и он попросил принести ему липовый чай... Ну я и принесла.
СЮЗОН: И долго задержалась у него?
ЛУИЗА: Нет, ушла тут же.
КАТРИН: Скажите, Луиза, чай вы принесли в чашке?
ЛУЙЗА: А в чем же еще?
КАТРИН: А вы больше не поднимались к нему?ЛУИЗА: Нет.
КАТРИН: Странно. Почему я не видела чашки сегодня утром?
ЛУИЗА: Потому что я убрала ее с вечера.
СЮЗОН: Но вы же сказали, что не заходили в комнату.
ЛУИЗА: Он выпил при мне залпом. (Слышны истошные вопли Огюстины).
БАБУШКА: (Выходит и решительно направляется к Габи. Тащит ее за собой)
Пойдем! Скорей! Да скорее же! Я не могу справиться с Огюстиной. Она хочет проглотить сразу все таблетки.
ГАБИ: Чепуха! Шантаж! (Бабушка, а за ней Габи выходят. Слышны крики Огюстины).
СЮЗОН: (Луизе) Когда вы готовили чай, Шанель была еще тут, в доме?
ЛУИЗА: Нет. Она незадолго до этого ушла к себе. Она ведь живет в павильоне у пруда. Она говорит - ей там свободнее.
СЮЗОН: Знаю. Она добрая старая нянюшка. У нее свои привычки.
ЛУИЗА: Это ее право. Каждый хочет быть свободным после рабочего дня. (лукаво) Никому не вредно поиграть в картишки на досуге!
СЮЗОН: (поражена) Что? Шанель играет в карты?
ЛУИЗА: (С наигранным огорчением) Ой, что я наделала... Я думала, вы знаете (искоса наблюдает за обоими девушками).
СЮЗОН: Но с кем? С кем она играет в карты? (Луза молчит).
КАТРИН: С кем-нибудь из наших? (Луиза молчит).
СЮЗОН: Ну, говорите же!
ЛУИЗА: Не скажу. Я не доносчица.
СЮЗОН: Скажите, мы вас не выдадим. Ну, Луиза!
ЛУИЗА: (делает вид, что старается преодолеть саму себя) Она играет с...
Она играет... Ну, да к черту, скажу. Она играет с Пьереттой, сестрой вашего отца.
КАТРИН: Ах, вот как!
СЮЗОН: Сестрой отца? Вы это точно знаете?
ЛУИЗА: Спросите бабушку, она видела. А она, когда приложится к бутылочке, может выболтать все на свете.
СЮЗОН: К бутылочке?
ЛУИЗА: А что? У нашей бабушки в комнате всегда запас! (Катрин и Луиза смеются, для Катрин это не секрет).
СЮЗОН: (задумавшись) А какая она из себя, эта тетя Пьеретта?
ЛУИЗА: Понятия не имею. Она здесь не бывает. Здешние дамы говорят, что она бывшая танцовщица, выступала голая! А мадам Шанель говорит, что она чиста как лилия. (Входит Шанель с подносом, на нем чайник и чашки).
ШАНЕЛЬ: Где мадемуазель Огюстина?
СЮЗОН: Где-то там.
ШАНЕЛЬ: (Луизе) Отнесите. (Передает поднос. Луиза уходит) Ну и комедиантка, ваша тетя Огюстина! Она так искренне рыдает. Из кухни слышно. Я приготовила ей липовый чай. Это поможет.
СЮЗОН: А что у нее болит?
ШАНЕЛЬ: Ни-че-го. Она никогда не болела. Это ее новый трюк.
СЮЗОН: (повелительно) Скажи мне, что ты думаешь о бабушке и Огюстине?
ШАНЕЛЬ: Они славные, но очень утомительные дамы. Твоей бедной матери достается больше всего. Они постоянно делают ей замечания, читают ей мораль!
Но в одном правы. Это в вопросе воспитания Катрин.
КАТРИН: Черт возьми! А я и не подозревала, что существует такой вопрос.
ШАНЕЛЬ: Ты сквернословишь на каждом шагу, жуешь резинку за столом, куришь потихоньку, читаешь эти дурацкие детективы. Что не книжка, то одни трупы. Б-р-р.
КАТРИН: О-ля-ля! До чего же ты отстала, моя бедная Шанель!
ШАНЕЛЬ: Сюзон в твои годы вела себя лучше!КАТРИН: Характеры разные!
ШАНЕЛЬ: Бедные мои девочки...
КАТРИН: (коварно) Шанель, в котором часу ты ушла к себе, а?
ШАНЕЛЬ: Около двенадцати.
КАТРИН: Ты гуляла перед сном?