Страница 6 из 75
- Подъем, товарищ! Хватит харю плющить, а то все проспишь!
Наступило очередное утро…
Наскоро перекусив - Хруст заявил, что "скоро уже дома будем", - спутники собрались в путь. Примерно через час хаотичных, на взгляд Андрея, блужданий по лесу парень вывел его на старую автомобильную дорогу. Асфальтовое полотно, местами проглядывающее сквозь слой листьев, хвои и прочего лесного мусора, выглядело ужасно: огромные трещины, проросший кустарник. Бедную трассу и в старое, дообменное, время не баловали ремонтом, ну а теперь здесь только танки могли проехать.
Зато идти несравнимо легче; не по бурелому прыгать. Вот и Хруст с каждым шагом все больше и больше оживляется. Мальчишка часто ускорялся, терялся из виду в окружающих зарослях, а после неизменно появлялся, то позади Андрея, то спереди. Уж кого-кого, а этого "сторожевика" нынешняя жизнь, похоже, всем устраивала.
Вскоре дорога вывела спутников к Глубокому. Военный внутренне подготовил себя к встрече с клоном Базы: поселению, окруженному высоким частоколом, с узкими бойницами, натыканными по периметру пулеметными гнездами. Вместо этого - невысокий жидкий плетень, сразу за которым начиналась территория поселка. Ограда выглядела настолько хлипкой, что ее, казалось, мог бы разрушить даже сильный порыв ветра.
- Слушай, а как вам такого заборчика вообще хватает? - обратился к спутнику Андрей. - У нас стена чуть ли не крепостная, а все равно пару раз мутанты едва не прорвались.
- Стена… В лес бы чаще ходили… Здесь, видишь, травка вплетена? Называется - "пугач". После Обмена, сам знаешь, много всего из земли повылазило. Мы сначала думали - сорняк какой-то, в еду не годный. А как торговцы с равнин пришли, да увидели столько "пугача" дикого - так обрадовались… Плетуны, варги, да и вообще все мутанты, ее боятся пуще огня. Калачом внутрь не заманишь…
Зато мужчины беспрепятственно зашли в поселок - сидящий у ограды "сторожевик" без проволочек пропустил их. Хруст сразу повел капитана к Старейшинам, а тот все глазел по сторонам. Мимо проплывали четырехэтажные домики блочной конструкции, радовавшие глаз целыми стеклами окон. Будто и не было четырнадцати лет бесконечной борьбы за жизнь; все вокруг выглядело непривычно, по-дообменному. И люди. Много людей. С улыбками на светлых лицах. Без оружия. Лишь у одного из попавшихся на глаза мужчин из-за спины торчал полированный приклад арбалета. Вероятно - тоже "сторожевик". Или охотник. Да, это далеко не База. Идиллия какая-то…
- Жди меня здесь, а с этим товарищем лучше не заговаривай, - непонятно почему шепнул капитану Хруст и, обменявшись приветствиями с охранником, скрылся в подъезде невысокого двухэтажного здания. Дома, где находился совет старейшин Глубокого. Парень, еще по дороге, радовался, что они с Андреем попали в поселок в удачное время - до полудня все "правление" городка занималось "важными делами" - и надеялся, что старейшины помогут военному…
Охранник у двери подъезда с отрешенным видом пялился куда-то вдаль, за Андрея. Высокий, массивный, явно из бывших борцов, мужчина имел странное вооружение: на его поясе висела обычная милицейская резиновая дубинка - тот самый пресловутый "демократизатор". Выходит, главными противниками этого охранника являлись отнюдь не мутанты. И еще странное предупреждения Игоря. Ладно, сказал не болтать - значит не будем болтать. Тем более, что и не сильно хочется.
А на улице поднялся ветер. Уже третью неделю шли дожди, небо затянулось серой пеленой, в воздухе кожей чувствовалась влага - лето, не смотря на календарный июнь, никак не хотело наступать. Сверху опять принялась срываться морось. Андрей поежился. Надоело. Куда он сорвался? Зачем идет? За призраком. Нет нигде женщин. Человечеству суждено умереть. Выродиться, причем в пределах одного поколения. Может где-нибудь в Бразилии или Аргентине, правда, и сумеют клонировать, наконец, человека, но для России, Европы, Северной Америки наступает конец света. И будет он ни описанным в Библии пришествием мессии или воспетым скандинавскими сагами Рагнареком. Нет. Все будет гораздо прозаичней и страшней. Просто через полвека в холодной нетопленой комнате уснет последний на весь город, на всю страну, на весь континент старик. А на утро с губ его не сорвется облачко пара - колкие льдинки покроют лицо…
- Андрей! - окрик появившегося в дверном проеме Хруста заставил военного отвлечься от печальных мыслей. - Пойдем со мной. Тебя уже ждут.
Капитан оправил форму, снял кепи, провел рукой по волосам, опять надел головной убор и быстрым шагом направился было за "сторожевиком".
- Не так быстро, браток, - охранник сделал шаг вперед, - волыну-то разряди.
Андрей не стал пререкаться, молча отсоединил магазин от автомата, передернул затвор. Конечно, почему нет, все-таки он на прием к "правлению" идет…
Громила, удовлетворенно хмыкнул и уступил дорогу.
Некогда парадная лестница, начинавшаяся сразу за входом, вильнув между грязных стен, с давно осыпавшейся штукатуркой, вывела Андрея с Хрустом на второй этаж, где их уже ожидала гостеприимно распахнутая дверь кабинета.
Игорь посторонился и пропустил капитана вперед.
…Просторная комната; серый уличный свет струится через решетки на четырех больших окнах. Прямо посреди кабинета - длиннющий стол, накрытый красным бархатным полотном, по центру - стеклянный графин с пятеркой граненых стаканов. Вдоль стола, на скрипящих кожаных креслах - пятеро же седых мужчин. Совет старейшин Глубокого. Обычные с виду деды, совсем не ровня тем портретам, которые висели над ними и изображали знаменитых лидеров советского государства и немецких идеологов коммунизма. И только секунду спустя в дальних углах комнаты глаз различил еще двух мужчин, на поясе которых красовались деревянные пистолетные кобуры. Не иначе, "Стечкины".
- Ну, здравствуй, Андрей, - обратился к военному сидевший в центре, под портретом Ленина, старик. Голос неожиданно оказался густым и совсем не дряхлым. - Так ты из части на востоке? Давненько, давненько от вас никаких вестей не было…
- Здравия желаю! - офицер не стал козырять. - Так точно, капитан Андрей Олеников. Вооруженные силы РФ.
- Сынок, а вы что там, на Базе у себя, совсем умишком двинулись? - подал голос другой старейшина, казавшийся самым древним из всей пятерки. Пакля жидких седых волос подергивалась при каждом его слове. - Какая РФ? Какие вооруженные силы? В окошко выгляни. Хватит себе голову морочить! - портрет Сталина над лысиной старика сурово вперил взгляд в Андрея.
- Я присягу своей стране давал и останусь верен ей до конца! - капитан сам не понял, откуда взялась сталь в его словах. Охранники синхронно постарались незаметно протянуть ладони к кобурам пистолетов. - Не вам нас судить. Мы прожили четырнадцать лет - и значит все правильно делали.
- И что, нравилась тебе жизнь все эти годы? Не лучше ли перестроиться было? - это вопрос уже от "Брежнева".
- А зачем? Мы там у себя в коммунистов не играем.
- Правильно говоришь. Вы там, "у себя", в солдатиков никак не наиграетесь! - сидевший под портретом Маркса и обладавший столь же внушительной окладистой бородой старейшина грозно нахмурил брови.
- Спокойнее, товарищи, спокойнее. И ты, капитан, не груби, - постарался притушить перепалку "Ленин". "Маркс" демонстративно отвернулся, но замолчал. - Товарищи, давайте не будем пытать нашего гостя. Лучше пусть он нам поведает, куда и зачем идет, а мы уже тут пораскинем мозгишками, покумекаем. Глядишь, чем и поможем…
Покумекали, помогли… Через час Андрей уже вышел из Глубокого. Все мечты о ночлеге в теплой постели перечеркнул Совет поселка. Старейшины не получили ответа на главный вопрос: "куда и зачем идет капитан?". Не стал военный им свою душу изливать - точно за психа бы приняли. Вот и проголосовали открыто и единогласно за выдворение странного чужака. Решение окончательное и обжалованию не подлежит
Единственной поблажкой Совета стал Хруст, которому разрешили сопровождать капитана в течение одного дня; затем "сторожевику" строго вменялось вернуться обратно. Но военный подозревал, таким образом старейшины убивали еще одного зайца, а именно: гарантированный конвой чужака за пределы Глубокого.