Страница 12 из 84
— В Поиск.
Лайла подвинула к нему блюдо с салатом.
— Возьми. Очень вкусно!
— Вот как? — сказала Руфь. — И что же вас там привлекло?
— Там интересно.
— Руфь, милая, дай Ною спокойно поесть, — вступился за Ноя Гамов.
— Дорогой, я думаю, что беседа за столом еде не мешает.
— И практика в Поиске молодому человеку вряд ли повредит. Мне кажется, подобная школа могла бы быть очень полезна.
— Да, пожалуй, — согласилась Руфь. — Она могла бы стать основой для будущей карьеры. Как вы думаете, Ной?
— Да. Наверное, это так.
— Варвара, милая, посмотри, как там пирог.
Женщина-мышка молча встала из-за стола и, не говоря ни слова, вышла.
«Боже мой — пирог! Хлеб!»
Практически весь Город, исключая Квартал, питался концентратами. Мама Ноя тоже покупала их почти всегда. Только в праздники они позволяли себе роскошь натуральной пищи. Сам Ной не видел в концентратах ничего плохого, они были питательными и недорогими. А что до вкуса, то к нему быстро привыкаешь. Но так думали далеко не все.
— Завтра в Совете танцы, — сказала Лайла. — Ной, ты пойдешь на танцы?
— Я плохо танцую.
— Я тебя научу! Это просто!
— Лайла прекрасно танцует, — сказала Руфь.
— Не сомневаюсь!
Они немного поговорили о танцах, потом Гамов принялся рассказывать о проблемах с крысами в библиотеке. Крысы жрали книги и, сколько бы их не травили, хитрых бестий не становилось меньше. Лайла скорчила рожицу и попросила отца не рассказывать такое за столом. Они еще выпили — за таланты Лайлы, за будущее Ноя. Непривычный к спиртному, тот немного захмелел, расслабился и улыбался всем подряд.
Кусок пирога, который положили ему на тарелку, исчез с неожиданной быстротой, и Лайла отрезала новый, а Руфь заметила, что молодые люди должны иметь хороший аппетит — это признак здоровья.
— Сейчас так мало здоровых людей, — сказала она. — Эти концентраты, с которыми все так носятся, на самом деле — настоящий яд. Ной, вы когда-нибудь ели концентраты?
— Да.
— Я вам советую не злоупотреблять ими. Не говоря о том, что они причиняют вред вам, они плохо скажутся и на вашем потомстве. Разумеется, всех уберечь нельзя, но те, кто может позволить себе натуральные продукты, должны питаться только ими.
— Я не знал, что они такие вредные, — расстроено произнес Ной.
— Кстати, работникам Лаборатории теперь полагается паек. Очень хороший, — сказала Руфь. — Распоряжение Совета. Доказано, что концентраты подавляют нервную систему, а это плохо сказывается на умственной деятельности.
Ной отложил пирог. После таких слов кусок не лез в горло.
— Мамочка, не пугай Ноя, — проворковала Лайла.
— Я не пугаю. Я рассказываю, как обстоят дела. Он должен знать. Вот ты вскормлена на натуральных продуктах, и какая красавица!
— Ма-ам!
Под этими словами Ной был готов подписаться. Лайла и правда отличалась от большинства жительниц Города — ладная, полнокровная, гладкая — хоть картины с нее рисуй.
— Лайла действительно очень красивая.
Эти слова как-то сами собой сорвались с языка. Ной покраснел и принялся жевать пирог.
— Спасибо! — кокетливо сказала Лайла. — Ной, а давай я поучу тебя танцевать?
Он быстро проглотил кусок.
— Прямо сейчас?
— Конечно!
— И правда, дети, потанцуйте, — поддержала Руфь. — Молодые должны веселиться. А мы с отцом посидим здесь.
Лайла легко вспорхнула со стула, схватила Ноя за руку и повлекла за собой. Вставая, он окинул взглядом стол. Гамов выглядел сонным и отстраненным, он лениво ковырял ложкой свой пирог; Руфь улыбалась.
Лайла включила старинный магнитофон — еще одно яркое свидетельство достатка семьи — и повернулась к Ною. За ее спиной, словно пробуждающийся лес, всколыхнулась музыка: закачались тонкие ветви скрипок, задули трубы, отдаленно и глухо зарокотал барабан.
— Вальс, — сказала Лайла. — Этот танец называется вальс.
Она взяла Ноя за руку и положила ее себе на талию, ладонь опустила ему на плечо. Его пальцы ощутили теплое тело, и Ной с трудом подавил желание прижать Лайлу к себе. Она вскинула голову, и ее темные глубокие глаза вдруг оказались близко-близко. Если бы Ной склонил голову, он мог бы коснуться ее лба. Губы девушки едва уловимо пахли вином, а от кожи исходил слабый свежий аромат травы. Ной почувствовал, как комната дрогнула и стала медленно поворачиваться вокруг, весь мир сосредоточился в нем и в ней, на какое-то мгновение они стали его центром, точкой притяжения. Закружилась голова, и он с усилием отвел взгляд в сторону. Лайла тоже отвернулась, и все снова вернулось на свои места. Ощущение близости, единства, погружения друг в друга исчезло.
— Тебе нужно встать так. Теперь правую ногу ты двигаешь на меня, а я отступаю. Вот так.
Она потянула его к себе, он сделал неуклюжий шаг, скользя в мягких тапочках по гладкому полу. Лайла ловко порхнула назад, не давая ему наступить себе на ногу.
— А теперь левую назад! Раз-два-три. Раз-два-три.
Она считала шепотом, двигая губами возле его губ, задевая лицо волосами; ладонью он чувствовал движение мышц на ее спине, чувствовал тонкую грань ее белья.
Ной вспотел, у него закружилась голова, он почти задыхался в ее руках, она тянула его к себе и раз за разом отступала, а он снова и снова стремился вперед, погружаясь в тихое «раз-два-три, раз-два-три».
Они танцевали около часа, и оторвались друг от друга лишь тогда, когда Гамов тихо и деликатно постучался в дверь. Ной отступил от Лайлы, и едва не замотал головой, чтобы снова вернуться в реальность. Он был похож на рыбу, которую вытащили на воздух, его переполняли чувства, желание говорить, как-то выразить словами то, что он чувствовал. Но слов было так много, что они застряли в горле, мешая друг другу вырваться, и он молчал. Лайла тоже молчала. Они вместе вернулись к столу, щурясь на свет ламп, как два крота.
На кухне лилась вода, и позвякивали столовые приборы — Варвара мыла посуду. Руфь что-то читала с большого листа, раскрытая Гамовым книга лежала на столе страницами вниз. Ной посмотрел на часы — десять. Он перевел взгляд на Гамова, потом на Руфь.
— Кажется, мне пора идти, — сказал он. — Уже поздно. Мама будет волноваться.
Руфь отложила свой лист.
— Может быть, выпьете макки на дорогу? Осталось еще немного пирога.
— Нет, спасибо. Мне и вправду пора идти.
— Еще несколько минут, — попросила Лайла. — Я тебя довезу. После танцев так хочется пить!
— Варвара, милая, вскипяти воды! — крикнула Руфь.
Ной сел. Он был рад, что не надо уходить. Он не хотел уходить. Здесь ему было хорошо. Здесь все было правильным и приятным. Этот дом и Лайла — остров сладкой неги среди безликого, равнодушного Города.
Лайла завела мотор и плавно тронула машину с места. «Дворники» взметнули снег, и он брызнул во все стороны, подхваченный ветром. На ноги подул теплый воздух.
— Хороший вечер, — сказала Лайла.
— Да. Прекрасный!
— Мы обязательно должны сходить вместе на танцы.
Ной замялся. Танцевать с ней, когда вокруг полутьма, когда только он и она, когда молодое, красивое тело податливо следует за его движениями, когда она принадлежит ему, а он ей — это было прекрасно. Но танцы в Совете совсем другое дело. Там они уже не будут вдвоем. Будут другие — лучше его, смелее его. Волшебство этого вечера там не повторится.
— Да, было бы хорошо, — кисло сказал он.
Лайла почувствовала его настроение.
— Если ты не хочешь, мы можем танцевать дома. Только дома. Мне и самой так больше нравится. Я не очень люблю танцы в Совете.
— Зачем же ты туда ходишь?
— Ной, милый, туда нужно ходить. Там лучшие люди, там цвет Города. С ними нужно общаться, нужно быть у них на виду. Это очень важно.
Она немного помолчала и добавила:
— Хотя они мне не очень нравятся.
— Правда? — Ной оживился. То, что сказала Лайла, буквально повторяло его собственные суждения.