Антитело

— Глеб, давай не будем торопиться. Ладно? Я не уверен, что нам стоит ходить туда.

— Так что — на этом все и оставить?

— Не знаю.

Глеб замолчал, удивленный и немного испуганный его реакцией.

— Знаешь, ты Ире пока не говори ничего. Она очень… впечатлительная. Мы с тобой сами разберемся.

— Может, вызвать кого-нибудь?

— Кого?

Дядя отвернулся от телевизора и посмотрел на Глеба.

— Кого вызвать?

На этот раз настроения шутить у Глеба не появилось.

— Так… Как ты смотришь на то, чтобы завтра съездить в Горенино?

— Я?

— Да. Надо зайти в хозяйственный и купить что-нибудь от мух. И посылочку передать. Возьмешь машину. Я тебе доверенность напишу. Ну как?

Дьявольские деревья сразу же отошли на второй план. Перспектива прокатится на «Тойоте» моментально завладела вниманием Глеба.

— Я за!

— Отлично. Завтра с утречка и отправляйся. А сегодня я тебя маленько поэксплуатирую. Не против?

— Неа.

— А насчет всего этого. Не знаю… Давай не будем торопить события?

— Ладно.

«Но я все равно туда схожу! Обязательно!».

Глеб выключил телевизор.

«Прокатиться на Тойоте — класс!».

Уже засыпая под громкое жужжание мух, он снова увидел эти деревья. Только в его воображении, они росли еще быстрее. Толстые стволы поднимались из земли, покрытые грязью и насекомыми, и ползли вверх, навстречу полной луне.

День четвертый

Глеб стоял у окна, дрожа от утреннего холода, и смотрел на плотную полосу тумана, медленно ползущего вдоль кромки леса. Туман напоминал облака, какими их видишь из самолета — белая равнина, на которой то тут, то там возвышаются причудливые призрачные фигуры. Вот одна, похожая на человеческую голову, повернутую в профиль, вот другая, напоминающая фонтан — длинные языки поднимаются вверх, а затем стекают к земле четырьмя плотными струями. Туман частично накрыл собой поле, и теперь дом и часть пашни превратились в остров посреди огромного белого озера. Его передний фронт обрывался внезапно, образуя ровную, словно проведенную карандашом, границу.

Замерзшие мухи лениво ползали по стеклу, но Глеб не обращал на них внимания. Он смотрел на клубящуюся влагу и не мог оторваться.

«Никогда такого не видел. Ничего подобного».

Белое озеро пугало и одновременно притягивало взгляд. Оно было так… красиво. Величественно.

Усилием воли Глеб заставил себя оторваться от окна и стал одеваться. Очарование прошло, и мысли заработали в другом направлении.

«Дядя прав, не стоит соваться в лес. Не стоит снова искать поляну. Потому что здесь происходит что-то странное».

Он снова взглянул в окно. И туман, и полчища мух — на первый взгляд простые явления, обыкновенные для такого места, но интуиция настойчиво повторяла — опасность.

Опасность.

Тревожное ожидание. Напряжение, как у спринтера перед стартом.

В гостиной на полу сидела Аленка и старательно наматывала бечевку на деревянный колышек. Веревка тянулась к яркому воздушному змею, сделанному из бумаги и тонких реек и похожему на забавное фантастическое существо с нарисованными большими глазами и улыбающимся ртом.

— Привет, — сказала она. — Мы с мамой собираемся запустить Дамбо. Хочешь с нами?

— Змей не будет летать сам, — сказал Глеб. — Ему нужен ветер.

— Ветер есть. Папа говорит, что сильный.

Глеб вспомнил неподвижную стену тумана, и сердце его зачастило.

— Правда?

— Ага. Будет здорово!

На кухне ее родители уже заканчивали завтракать. Глеба окружил плотный аромат кофе, колбасы и творога.

— Доброе утро.

— Привет.

— Привет, Глеб.

— Вы видели туман?

Они переглянулись.

— Да.

— Он странный. Такой…

Глеб встретился глазами с дядей и умолк.

«Он не хочет это обсуждать. Обсуждать при ней. Но это же глупо! Стоит только посмотреть в окно и…».

Глеб раньше никогда не сталкивался с подобным. Молчаливый запрет затрагивать определенные темы — это всегда глупость. Иногда безвредная, но чаще — опасная. Молчание не позволит изменить ситуацию, лишь накалит ее, доведет до того момента, когда игнорировать происходящее станет просто невозможно. А говорить будет поздно.

Он не стал высказывать свои мысли вслух, помня о том, что находится здесь в гостях. Но тревога снова вернулась и стала еще сильнее. Страшно было зарывать голову в песок. Страшно ждать, не видя и не понимая того, что ждешь.

— Когда будешь в Горенино — заглянешь к Анатолию Ивановичу Неверову. Надо ему кое-что передать. Адрес я тебе напишу.

— Хорошо.

— И в хозяйственный зайди. Нужно купить что-нибудь от мух, пока они здесь все не заполонили. И дверные петли. Кстати, как там у тебя с мухами?

— Все так же.

— Понятно. Хоть на том спасибо.

Глеб налил себе чай и уселся на свободный стул. Дядя посмотрел на жену.

— Нам еще что-нибудь нужно?

— Баралгин.

— Зайди в аптеку.

В дверях появилась Аленка.

— Мам, можно я пойду на улицу?

— Подожди, милая. Я доем, и пойдем вместе.

— А ты скоро?

— Через пять минут. Ладно?

Аленка выразительно вздохнула.

— Ладно.

— Посмотри, твоя куртка высохла?

— Посиди, я напишу доверенность.

Глеб сел на край кровати.

По стеклу ползали мухи. Их было немного. Пока.

— Странный туман.

Дядя передернул плечами.

— Да.

— А раньше так было?

— Бывало. Но такого густого, как сегодня, не припомню. Вообще здесь сухо.

— Я уверен, он тоже связан с этой поляной.

— Может быть.

Разговор заглох.

«Даже здесь он не хочет говорить об этом. Но почему? Что в этом плохого? Неужели он не понимает, что надо что-то делать? Провести исследование. Разобраться. Вместо того, чтобы делать вид, будто ничего не происходит».

— Вот, держи.

Дядя передал ему бумагу и портмоне.

— Здесь документы на машину. Страховка в бардачке. Права не забыл?

— Уже положил.

— Хорошо. А это передай Анатолию Иванычу. Адрес здесь.

— Ага.

Они помолчали.

— Туман очень густой. Висит низко. На всякий случай поосторожней там. Возьми телефон.

Глеб встал и повернулся к двери.

— Ключи в коридоре на гвозде.

Глеб завел двигатель. Через окно в салон проникала утренняя прохлада, понемножку выдавливая жар и духоту. На крыльце показались тетя и Аленка. Глядя на синюю куртку сестры, Глеб снова испытал слабое иррациональное чувство неприязни. Его глаза сузились, следя за движениями сестры. Немного заложило уши. Аленка несла воздушного змея, держа его в вытянутой руке. Сказав что-то матери, она засмеялась, весело и беззаботно. Этот звук как будто что-то переключил в голове, и чары спали. Ощущение враждебности, исходящее от девочки, пропало, но не исчезло совсем. Глеб неподвижно сидел, пока они не скрылись за домом, и лишь тогда он смог заставить себя отвернуться и нажать на газ, пуская машину вперед.

Туман плотным облаком клубился метрах в двух от него. Земля полностью исчезла в плотной пелене, и деревья, казалось, плыли в белой реке, как айсберги. В открытое окно задувал ветер, но туман не замечал его — он медленно перетекал из фигуры в фигуру, меняя формы. Глеб подъехал к тому месту, где дорога сворачивала в лес, и остановился. Всего в полуметре от капота возвышалась плотная стена. Невысокая, не больше метра, она немного не дотягивала до окна. Глеб включил фары и медленно двинулся вперед.

Туман окружил машину со всех сторон и сомкнулся позади. Теперь она плыла среди тревожных фигур, блуждающих по поверхности. Ветер неожиданно стих. Было слышно лишь, как работает двигатель, но и этот звук доносился приглушенным, словно туман каким-то образом поглощал любой шум. Глеб бросил взгляд на телефон, лежащий над бардачком. Единственная линия индикатора уровня сигнала появлялась и пропадала.