Страница 78 из 89
— Заткнись, старик! Иди спать!
— Ты гребаный говнюк!
— Спать пора, Дез!
— Умник нашелся, на фиг!
— Заткни на фиг пасть и спать иди, блин!
— Не трогай меня, пидор говенный! Я тебя убью на фиг, если ты, блин, меня еще раз тронешь!
Вдруг раздался гулкий удар, будто кто-то бросил тюк из прачечной в мою стену снаружи. Еще раз. И еще раз.
Я рывком распахнула дверь и побежала в квартиру напротив, собираясь попросить телефон и позвонить в полицию. Сердце стучало у меня в груди громче, чем я постучалась в дверь. Через пару секунд я услышала, как отодвигается засов, и увидела знакомого ассистента с кафедры английского языка.
— Простите, что прервала ваш ужин, но мне нужен ваш телефон…
Глаза ассистента стрельнули поверх моего плеча на дверь моей квартиры.
— Вы живете в 1-Е?
— Ага. Въехала только сегодня. Послушайте, мне нужно позвонить в полицию…
— Можете, если хотите, но я вас сразу предупреждаю — они не приедут. По крайней мере, не сразу, да и то если им еще позвонит пара-тройка человек и пожалуется.
— Как так?
— Да так, что это просто Дез и Алвин снова ссорятся.
— Вы уверены? В смысле что копы не приедут?
Ассистент рассмеялся, как смеется мой папочка, когда его спросишь про налоговую инспекцию.
— Можете мне поверить, я знаю.
Так я впервые узнала о своих соседях, Дезе и Алвине.
За следующие несколько месяцев я узнала о них намного больше, хотя фамилий их не узнала никогда. Большую часть информации я узнавала непроизвольно, потому что не слушать их ежевечерних инвектив было невозможно. Утром и днем они обычно вели себя тихо — хотя более точным словом было бы, наверное, латентно. Я быстро поняла, что их сеансы крика были обычно коротки и следовали одному сценарию. Спор начинался примерно к пятичасовым новостям и рос крещендо в течение всего монолога Джимми Карсона.
Я, как последняя дура, подписала контракт о найме, и знала, что мне никогда не найти ничего так дешево и так близко к кампусу, как Дел-Рей, так что я скрипела зубами и старалась изо всех сил не обращать внимания. Я старалась по вечерам уходить из дома и возвращаться тогда, когда Алвин и Дез уже заканчивали на ночь свой алкогольный театр кабуки.
Хотя я слышала их ежедневно, ни Алвина, ни Деза я не видела до начала второй моей недели в Дел-Рее, да и увидела я их по чистой случайности.
Было примерно два часа дня в какой-то будний день. Я пошла в круглосуточный магазин в квартале от дома. Там стоял высокий и тощий мужчина, одетый в клюквенного цвета синтетические штаны — облегающие, из тех, что держатся без ремня — и рубашку искусственного шелка с отпечатанными по всему полотну парусными лодками. Он пек себе лепешку в микроволновке.
От него разило дешевыми духами, копченой колбасой и джином так, что за два пролета было слышно. Хотя было ему лет сорок пять, выглядел он старше моего отца. Волосы его, когда-то рыжие, но теперь выцветшие в неаппетитный морковно-оранжевый цвет, были причесаны так, как носили раньше гомосексуалисты из белой швали: половина с начесом, половина уложена в петушиный гребень. Когда он шел к кассиру заплатить за лепешку, я увидела у него под левым глазом синяк, покрытый жидкой косметикой чуть более темной, чем сам синяк. Вдруг меня осенило, что я смотрю на половину пресловутой пары Алвина и Деза. Наверное, на Алвина. У Деза голос глубже, ниже и принадлежит, судя по всему, человеку еще постарше.
Возле кассы Алвин купил пинту джина — такую, с желтой наклейкой, где большими печатными буквами написано "ДЖИН", пинту не менее подлинной водки и вдруг выскочил из двери, забыв лепешку в микроволновке. Кассир — студент из Пакистана — пожал плечами и сбросил ее в мусорную корзину.
В конце той же недели я увидела и Деза — когда допустила ошибку, пригласив к себе пару моих друзей на новоселье. Последнюю пару выходных Алвин и Дез уходили выпить в какой-то бар, и ошибка была в том, что я предположила, будто это у них традиция. Не тут-то было. Только тогда, когда Дез получал по своей страховке, а Алвину приходил чек пособия по безработице.
Я как-то достала стульев, чтобы поставить вокруг кухонного стола и организовать какой-то обед. И потому пригласила Джорджа и Винни. Это была гомосексуальная пара, которую я знала с первого курса. Джордж занимался театром, а Винни — архитектурой. Отличные и приятные ребята. Всегда готовы посмеяться.
Я сделала спагетти и чесночные хлебцы — одно из немногих блюд, которые я умела готовить, а Джордж с Винни принесли бутылку кьянти. Я как раз помыла посуду и мы сидели и обсуждали последние сплетни, когда стена гостиной затряслась так, что дешевое зеркало, купленное мною три дня назад, упало и разлетелось по полу.
— Не трожь мое говно!
— Не трогаю я! Кому оно к хренам нужно!
— Ты врешь, Алвин, сукин сын гребаный!
— Заткнись, старик!
— Не трожь меня, пидор гнойный! Тронь меня, гад ползучий, ни месте убью на хрен, козел! Насрать мне, кто ты такой! Я тебя убью на хрен, говнюк гребаный!
— Заткни пасть, на хрен!
— Сам заткнись на хрен, пидор! Ты говнюк гребаный и больше ты никто! Нет, ты даже не говнюк! Ты пидор, а пидор не человек!
Джордж встал, не спуская глаз со стены.
— Мы… гм… у тебя отлично, но нам с Винни пора домой…
— Ребята, вы меня простите. Мне очень жаль, что…
— Мне такой говенный пидор и на хрен не нужен! Всех вас, пидоров, поубивать надо! Нормальным людям житья нет!
— Заткнись, Дез! Слышали уже!
— Я тебе морду сворочу на хрен?
— Только попробуй, старый хрен!
— Лапонька, нам тебя жаль гораздо больше, — шепнул Винни, устремляясь к двери вслед за Джорджем. Они оба не сводили глаз со стены, будто ждали, что Алвин и Дез сейчас выскочат оттуда, как тигры сквозь пылающие обручи.
Когда Джордж открыл дверь, у Алвина и Деза дверь резко захлопнулась. Мы все трое застыли на цыпочках и заглянули за угол. К автостоянке, держа генеральный курс на нашу круглосуточную поилку, шел непроизвольными галсами приземистый крепыш возраста за шестьдесят. То, что у него осталось от волос, было пострижено военным ежиком. Одет он был в рубашку с короткими рукавами и сильно помятые штаны, отвисающие сзади так, будто он контрабандой таскал в них откормленных бульдогов.
— Кто это? Или правильнее, быть может — что это? — произнес Джордж театральным шепотом.
— Я думаю, что это Дез. Он живет вместе с Алвином — с тем, с которым сейчас дрался.
— Слыхал я о несовместимости соседей — но этот случай имеет первый приз! — восхитился Винни.
— Как вы думаете, он не гей? — спросила я громко. — Я в том смысле, что про Алвина я знаю… но Дез больше похож на старых приятелей моего папы по армии. Может быть, они всего лишь соседи.
Джордж посмотрел на меня взглядом, который был у него предназначен лишь для самых безнадежных тупиц.
— Лапонька, на этой помойке есть квартиры с двумя спальнями?
— А!
— И к тому же я слыхал рассказы об этой паре. Никто никогда не называл имен и не говорил, где они именно живут, но я на все сто уверен, что это те самые ребята. Они законченные алкоголики и живут вместе с начала шестидесятых.
— Ты шутишь! Как могут люди столько прожить под одной крышей, если они друг друга ненавидят до печенок! — Меня передернуло. Даже представить себе я этого не могла — вроде как представить себе, как мои бабушка с дедушкой занимаются сексом.
Винни пожал плечами:
— Ну, мои предки последние десять лет своего брака провели как на вьетнамской войне и при этом никому в своем пригороде не мешали.
— Да, сцена очень похожа на то, что устраивали мои родители, согласился Джордж. — Только мне это не по нутру. Знаешь, может, в следующий раз ты к нам придешь? Я вряд ли выдержу еще раз этот крик друг на друга запертых в клетке крыс.
Как вы можете догадаться, это была моя первая и единственная попытка пригласить к себе друзей. Спасибо Алвину и Дезу — у меня ни разу не собралась дикая студенческая вечеринка, пока я там жила. Сама возможность, что они вдруг вломятся в расчете на дармовую выпивку, такую идею похоронила решительно и глубоко.