Страница 51 из 68
— Я подарю тебе Галлхиел, мама, — тихо произнес Гавин. — И жизнь Макамлейда будет кончена, он поплатится за все. Но девушке не надо причинять никакого вреда, и я не буду ссориться с ее матерью.
Голубые глаза Лесли сделались похожими на драгоценные камни, сверкающие и холодные.
— Делай то, что должен, сын, так же как и я.
Она оставила его сидеть в одиночестве в большом зале; он смотрел на затухающий огонь и размышлял над ее словами. Эти слова были с ним, пока он спал, они не давали ему покоя и на следующий день, когда они с Риа не спеша объезжали его земли.
***
Зима уступала место весне, и солнце согревало горы, возвышавшиеся на краю озера, а ветер срывал холодные брызги с поверхности озера, осыпая ими всадников. Риа плотнее закуталась в свою накидку и улыбнулась Гавину.
— У тебя прекрасное владение, Гавин.
Он согласился. Это было чудесное место, и благодатное, и его подданные были настроены доброжелательно.
— Но это не Галлхиел.
Риа припомнила его давнишнее притязание и подумала, помнил ли он сам. Он был так уверен, что Галлхиел будет принадлежать ему. Наверняка теперь он признал, что это была детская мечта. Он сам заслужил свою собственную фортуну и благополучие за время, миновавшее с той поры.
— Нет, — мягко согласилась она, — не Галлхиел, но это твое владение, на которое ты можешь смотреть с гордостью.
Гавин заглянул в ее глаза, светлые при утреннем солнце, и забыл о людях, терпеливо дожидавшихся их позади. Риа Макамлейд была очаровательной девушкой, и с каждым моментом ему все труднее было помнить, что он намеревался жениться на ней не ради ее самой.
— А будет ли жена с гордостью смотреть на такое маленькое владение?
Риа скрыла свою грусть при этих его словах. Неужели он скоро собирается жениться? Возможно, на леди Беатрис?
— Жена наверняка найдет его таким же чудесным, каким оно кажется мне, а если она будет считать его недостаточно большим, то она недостойна быть твоей женой. — Но леди Беатрис, как ей было известно, с неодобрением посмотрит на что-то меньшее, чем замок, подходящий для королевы.
— Но это не Галлхиел, — снова заметил он, больше для себя, чем для нее.
— Нет, но мой отец приложил много усилий, чтобы снова сделать Галлхиел процветающим. Если много работать, то Чарен тоже будет процветать.
И вот Макамлейд снова оказался с ними. Гавин знал, что никогда не освободится от своего врага. Даже когда Лаоклейн Макамлейд будет лежать в холодной могиле, он все равно будет стоять между Гавином и его счастьем. Риа говорила о нем с такой гордостью и любовью, что Гавин понял, что она никогда не простит человека, который лишит его жизни. Это было тяжело осознавать, когда он видел надрывающую сердце красоту ее лица и нежность его выражения. Существовали женщины, которые могли зажечь страстью его тело, но никогда — сердце. Никогда до сих пор. Она была единственной женщиной, которую он мог любить, и понимание этого отравляло ему душу.
Он почувствовал, что она смотрит на него, ожидая ответа на свое замечание, и он кивнул:
— Да. Тяжелой работой можно добиться многого. Чарен будет процветать.
А Риа думала, не представлял ли он себе Беатрис здесь, пока их лошади переправлялись через небольшой ручей, впадавший в озеро.
Группа людей незаметно следовала за ними. Салек находился вместе с ними, но когда утренний туман рассеялся, он вернулся в замок. Ей очень понравился Салек, он был прямой и открытый, как и его маленькая смешная жена, которую она тоже полюбила. Гавину повезло с друзьями. Она с сожалением подумала о Катри.
Тут ее мысли снова обратились к Галлхиелу. Она подумала, что скоро окажется дома, мечтая об этом мужчине, которого, как она чувствовала, ей будет не хватать до самой смерти.
***
Салек стоял в тихом дворе Чарена и смотрел на Кирен с ужасом, который охватил его, когда она впервые произнесла слова, которые вновь повторила ему сейчас:
— Лесли Макамлейд - зло. Она должна умереть или она совершит убийство. Для нее гораздо лучше было бы умереть от твоей руки. Сейчас.
— Женщина, ты сошла с ума. — Никогда раньше Салек не разговаривал так с Кирен, он всегда относился к ней с должным уважением, но эти слова вырвались у него непроизвольно, от шока. Они стояли в углу двора, осматривая камни, которые нужно было починить или заменить.
— Я помогу тебе, — настаивала она. — Сэр Гавин не должен ничего знать. Так будет лучше.
— А что же мы ему скажем? Что мы куда-то дели его мать? — Салек нервно провел рукой по волосам. Правда заключалась в том, что он хотел бы верить, что мать его жены сумасшедшая, но знал, что это не так. То, что она говорила, ужасало его, ведь он верил ей безоговорочно. Если она сказала, что мать Гавина совершит убийство, он верил, что так и будет. И если она говорит, что было бы лучше, если они первыми убьют эту женщину, он тоже верил этому. Но он знал, что не мог хладнокровно убить ее, а потом смотреть Гавину в глаза и объяснять ее отсутствие. Не мог.
Понимая его отчаяние, Кирен успокаивающе положила свою ладно на его руку:
— Если ты не можешь, пусть так и будет, мой сын. Не беспокойся больше об этом.
Салек с недоверием взглянул на нее. Она говорит, что он должен убить мать своего лучшего друга, и в тот же самый момент просит, чтобы он не беспокоился. Она должна быть сумасшедшей! Один из них должен быть сумасшедшим! Она снова взглянула на него с обычной для нее нежностью в голубых глазах. Ее глаза напомнили ему о его счастье с Гьёрсал, и он успокоился как от мысли о девушке, которая держала его сердце, гак и от взгляда Кирен. Он в сотый раз удивился, как лорд Мортон мог так плохо обращаться с этой нежной женщиной.
Он нежно взял ее руку в свои:
— Я молю Бога, чтобы ты ошибалась, Кирен, но я благодарю тебя за предупреждение. Я буду начеку, и когда наступит необходимость сделать выбор, я хотел бы быть готовым.
Они направлялись к залу, когда дверь резко распахнулась и оттуда торопливо вышла Гьёрсал. Салек улыбнулся, увидев ее голубые глаза, сияющие на солнце, и короткие волосы, развевающиеся вокруг лица при каждом шаге. Как обычно, ее платье из желтого шелка было простого покроя, она не носила драгоценностей. Драгоценности, как она сказала ему, должны находиться на солнце, на луне и звездах. Ей они не нужны. Те несколько драгоценных украшений, которые он ей подарил, вызвали у нее восхищение, но потом она осторожно убрала их подальше.
Гьёрсал не улыбалась, что было не похоже на нее.
— Эта женщина отвратительна, — содрогнувшись, сказала она.
— Как так? — Салек вспомнил то немногое, что слышал от Гавина о его матери. Но это не помогло ему.
Гьёрсал взяла его под руку и крепко прижалась к нему.
— Она сидит в темной комнате и воспевает зло.
— Ты слышала ее? — В голосе Кирен слышалась резкость.
— Дело не в словах, но, без сомнения, мысли, стоящие за ними, губительны. Зло просто выпирает из нее.
Кирен кивнула в знак полного понимания, и Салек содрогнулся от ее спокойного отношения к словам дочери. Да поможет ему Бог. Он не знал, как быть со всем этим. Он мог своим мечом разрубить пополам мужчину, но не знал, как поразить зло женщины.
— Я буду смотреть за ней, — с трудом произнес он, — постоянно, каждый день и каждый миг. Какое бы зло ни распустилось в ней, мы должны предотвратить его плоды.
Когда он шел от них, Кирен с жалостью посмотрела вслед.
— Да, — сказала она дочери, — он сможет предотвратить его. Но это будет печальный день, каковы бы ни были последствия.
Появление Гавина и его прекрасной гостьи привлекло ее внимание к воротам. Она наблюдала за ними, прищурив глаза. Да, это будет печальный день для Гавина Макамлейда, если его мать будет убита, но это будет и началом чего-то нового.
Когда Кирен шла к замку, Лесли остановилась в дверях, подняв подбородок в ответ на вызывающий взгляд Кирен. Ни одна из женщин не проронила ни слова, когда Кирен прошла мимо нее и вошла в зал.