Страница 1 из 18
…Родился я неподалеку от Нагахамы, что в провинции Оми, в год Мыши, то бишь в 21-м году эры Тэмбун Вам, сударь, ясное дело, лучше меня известно, что замок Одани был вотчиной князя Нагамасы Асаи. Что много говорить, господин этот и возраста был самого что ни на есть цветущего, и полководцем был замечательным. В ту пору еще здравствовал его батюшка, старый кпязь Хисамаса; правда, болтали, будто отец и сын не ладят между собой. Молва твердила, что повинен в том старый князь, так что многие их вассалы, даже старшие советники-самураи вроде бы предпочитали служить молодому князю… А размолвка между отцом и сыном вышла вот по какой причине: в первую луну 2-го года Эйроку. Что говорить, то был, конечно, чрезвычайно дерзкий поступок, отец вправе был гневаться, но, с другой стороны, чтобы пятнадцатилетний юноша обладал подобной решимостью, лелеял столь высокие устремления – на такое способен только человек, согласитесь, незаурядный! «Вот поистине выдающийся воин, от природы наделенный богатырским духом и нравом! Он похож на своего деда, покойного князя Сукэмасу, основавшего дом Асаи. Под началом такого господина дом Асаи будет процветать до скончания веков!» -с похвалой отзывались все вассалы о молодом Нагамасе и почти никто уже не хотел служить старому князю. Пришлось князю Хисамасе волей-неволей уступить главенство в княжестве сыну, а самому – вместе с супругой, госпожой Инокути, удалиться на покой на Бамбуковый остров, Тикубу…
Но все эти события случились гораздо раньше, к тому времени, как началась моя служба в замке, отец с сыном, плохо ли, хорошо ли, но все-таки уже помирились, старый князь и госпожа Инокути вернулись с острова и проживали все вместе в замке. Князю Нагамасе исполнилось в ту пору лет двадцать пять, двадцать шесть, он уже был женат вторым браком на госпоже Оo-Ити – эта его вторая супруга изволила быть родной младшей сестрой князя Нобунаги, главы могучего дома Ода. Брак был заключен по желанию самого Нобунаги, и вот по какой причине. Как-то раз, прибыв из своих владений, провинции Мино, в столицу, он сказал: «Князь Асаи хоть и молод годами, но сейчас во всех землях вокруг озера Бива он самый выдающийся воин!» – и захотелось ему сделать князя Нагамасу своим союзником. «Если мы соединим наши силы,– сказал ему Нобунага,– разгромим Сасаки, засевшего в своем замке Каннодзи, и вместе вступим в столицу, то навечно утвердим нашу власть в Поднебесной, вдвоем будем управлять государством. Если захочешь, я отдам тебе провинцию Мино… И еще: мне известно, что дом Асаи тесно связан узами долга с Асакурой, правителем земли Этидзэн, так обещаю тебе впредь никогда не посягать на его владения, все дела касательно провинции Этидзэн будут вершиться лишь с твоего ведома и согласия, в том я дам тебе письменное клятвенное обязательство!» – «Ну, коли так…» – согласился князь Нагамаса в ответ на столь ласковые слова, и брак был благополучно заключен. И то сказать – в свое время он напрочь отказывался взять в жены дочь Хи-раи, не желая склонять голову перед вассалом дома Сасаки, но совсем другое дело – получить столь лестное предложение: породниться с могущественным семейством Ода, оказаться желанным зятем для самого Нобунаги, который в ту пору покорял одно княжество за другим, как говорится, «на лету подстреливал птицу»… Конечно, воинскую удачу дарует Небо, но все же сам человек тоже должен стремиться к славе!..
Говорили, что первая супруга, которой он дал развод, прожила с ним не более полугода, какая она была – этого я не знаю, но что до госпожи Оo-Ити, так она еще задолго до свадьбы славилась как редкостная красавица. Супруги жили удивительно дружно, что ни год – один за другим рождались у них дети-погодки, помнится, к тому времени, как я поселился в замке, уже были у них и старший сыпок, и дочка, двое или трое детей. Старшая девочка, госпожа О-Чиа-Чиа, была еще совсем малым дитем – кто угадал бы, что в будущем этой крохе суждено стать любимейшей супругой великого Хидэёси, матерью его наследника Хидэё-ри, прославленной госпожой Ёдогими? Поистине, непредсказуемы судьбы людские!.. Замечу, однако, что госпожа О-Чиа-Чиауже в ту пору отличалась на редкость красивой внешностью, люди говорили, что чертами лица она как две капли воды походит на мать – те же глаза, рот, форма носа – так что даже мне, слепому, и то чудилось, будто я хоть и смутно, а все же чувствую ее красоту.
И то сказать – какой рок судил мне, низкорожденному, состоять так близко на службе при столь благородных дамах?.. Да, да, конечно, сударь, я забыл рассказать вам, что вначале я занимался только тем, что лечил растиранием воинов-самураев, но когда случалось людям в замке соскучиться, они частенько просили меня: «Эй, слепой, побренчи-ка на своем сямисэне!»-и я пел им разные песенки, которые были тогда в ходу в народе. Толки об этом донеслись, наверное, до женских покоев, дескать, есть тут один потешный слепой, хорошо поет песни… Вот за мной и прислали, ступай, мол, желают послушать, как ты поешь, и я несколько раз представал перед госпожой. Как вы сказали?.. Нет, замок-то был громадный, кроме самураев, там служило множество всяческого народа, постоянно проживала труппа настоящих артистов. Не то чтобы я так уж угодил госпоже, а просто, наверное, такой знатной даме народные песни как раз и были в диковинку и потому интересны… К тому же в те времена сямнсэн встречался еще нечасто, не то что теперь, в ту пору лишь немногие, самые любознательные люди, охочие до всяких новинок, понемножку учились на нем играть, оттого, наверное, и понравился необычный звук его струн…. Угадали, сударь,– никакого учителя у меня не было. Просто, сам не знаю почему, с детства я любил музыку, бывало, как услышу мелодию, сразу запоминаю, и хоть толком ни у кого не учился, а как-то само собой получалось, что мог и сыграть, и спеть… Вот и сямисэном баловался время от времени просто так, для утехи, и незаметно выучился играть довольно сносно. Конечно, играл по-любительски, как умел, настоящим искусством, достойным внимания, такую игру не назовешь, но, может быть, как раз это мое несовершенство нравилось госпоже. Не знаю, только всякий раз, когда я для нее играл, она хвалила меня и дарила замечательные подарки. Времена были смутные, то в одном, то в. другом краю непрерывно вспыхивали сражения, но, бывало, как начнется война, веселились тоже немало… Уедет господин куда-нибудь в дальний поход, женщинам делать нечего, вот и примутся играть на кото, чтобы развеять скуку. А то, бывало, во время долгой осады, когда приходится сидеть взаперти, нередко устраивали забавные представления, чтобы люди не унывали, не пали духом,– много было веселого, вовсе не одни лишь страхи да ужасы, как теперь воображают… Госпожа была мастерица играть на кото, в свободные минуты всегда играла, тогда я тоже брал сямисэн и сразу подстраивался к любой мелодии; ей это, кажется, очень нравилось, она хвалила меня: «Молодец!» – и так получилось, что с тех пор я стал постоянно прислуживать в женских покоях. Госпожа О-Чиа-Чиа тоже все время лепетала: «Бонза, бонза!» (так она меня называла) – и целыми днями играла со мной в разные игры, а то, бывало, приказывает: «Бонза, спой песенку про тыкву!» Вот эта песня:
Как под крышей, под застрехойТыкву посадили,Тыкву посадили!Чтобы плети вверх тянулись,Чтоб весь дом обвили,Да, чтоб весь дом обвили!А вот еще одна песня, другая:Эх, красива была шляпа моя новая,Вся солома расписная, лакированная,Из Кавати моим милым привезенная.Эй-коро-эй-да!Эй-коро-эй-на!Только шляпа та от времени треснула.Увидала я – под ноги ее бросила.Тотора!Эй-торо-эй-да!Эй-торо-эй-на!