Страница 14 из 18
И выходит тут девица — красоты неписаной.
— Здрав буде, добрый молодец, — говорит ласково.
Залюбовался я. Брови у нее черные, луком изогнутые, глаза ясные синие, румянец нежный на щечках, злата коса до пояса. Станом тонкая, взглядом добр… Да ну к лешему, взгляд — как у змеи! И улыбка — того и глядишь, жало раздвоенное покажется!
— И тебе не болеть, девица, — ответствую. Середа мне шепчет жарко: "Ведьма!", да я и сам это уже понял. Все припомнить пытаюсь, как там Тверд такую вот одолел, ничего на ум нейдет! А, что за память мерзкая, опять придется по ходу дела все решать да делать!
Тут хозяйка и голос мой холодный приметила, и Середу увидела — враз посмурнела. Потом, видать, опомнилась, спросила спокойно:
— Что же ты, добрый молодец, по левой тропке пошел, а девку с собой притащил?
Я оглянулся на Середу, плечами пожал.
— Да вот, — говорю, — привязалась по пути какая-то…
Середа сзади как пихнет кулачком от всей души широкой, я добавляю торопливо:
— Не гнать же теперь!
А девица, видно, прогнать бы рада. Думает, небось, что за непутевые женихи нынче пошли… Ничего, ведьма, покажу тебе свадьбу — ввек не забудешь! Растерялась та малость, вроде надо подойти, под руки в дом отвести… так неправильно все как-то пошло! А со мной, думаю, иначе и не бывало еще.
— В дом, что ли, проходите, гости дорогие, — молвит змеюка.
Делать нечего, Храпа оставили, пошли. Как в сени ступили, хозяйка дверь открыла, меня пропустила вперед, а потом сама шмыгнула — и перед носом-то у Середы дверь и захлопнула! И быстренько так на засов закрыла. Середа не оплошала — как вдарит с той стороны, комната ходуном заходила! Видать, колдовством подсобила. Нахмурила брови хозяйка.
— Знать, ведьму ты привел! Хорошо же, что дом мой от любых чар отгорожен — даже в окно не пролезет.
И с этими словами-то ставни на окнах мигом позакрывала!
— Открывай!!! — кричит Середа.
— Ведьма, говоришь? — прикинулся я дураком. — Не знал…
И тут бы мне дверь открыть, Середу впустить — но остановился. Пусть уж там посидит, помается, я разберусь как-нибудь, а ее Храп постережет…
— Ведьмы — они такие! — смеется девица, а в глазах лед. — Сразу и не приметишь!.. Устал, должно быть, молодец, с дороги?
— Да нет, — отвечаю, плечами пожимая. Смотрю — девица снова хмурится.
— А есть-то хочешь? — спрашивает снова, с нажимом уже. Догадался я кивнуть.
— Хочу, — говорю, — очень.
Та и рада — за стол усадила, потчевать стала. Я ж ем не глядя и все вспомнить пытаюсь — ну что ж там с Твердом-то случилось-то?! Тут я было решил уже совсем просто поступить — в мешок ее, ведьму эту — и всего делов! Рот заткнуть, руки связать — пущай поколдует!.. Да что-то в сон клонить стало… может, и вправду на отдых напроситься? Да и ведьма вроде не такая уж змея, как вначале помстилось — вон, улыбается все слаще… За руку взяла, говорит что-то… Нет, и вправду тяжело дорога далась, поспать бы чуток… Девица ровно догадалась — повела, хозяйка добрая, к постели большой, резной, красивой такой, пуховой периной укрытой…
Вдруг крик дикий тишину прорезал, дремоту отогнал.
— Светояр!!!
— Это ж Середа! — опомнился я, к двери шагнул, а ноги не слушаются, да и уши словно мхом забиты, да и перед глазами все плывет…
Только сейчас дошло — в еду что-то подсунула, ведьма треклятая! Оттого и как во сне все!
— Ах ты… — попытался я то ли схватить ее, то ли к стене оттолкнуть, а рука будто чужая, не слушается… Легко отмахнулась ведьма, засмеялась.
"Дурень, — думаю я. — Сколько чудищ порешил, а от девки смерть примешь… И единственно по глупости своей! Как есть дурень…" И только помыслил, чтоб Храп с Середой убрались подальше, как вот они — передо мной стоят!
Я сморгнуть пытаюсь отчаянно дурман навязчивый: влетел будто бы конь мой верный прямо в дверь, все засовы напрочь снося, а к спине конской рыжей Ягишна пригибается… Понял — не морок.
И тут как соскочит Середа, да как к хозяйке кинется — хоть без чародейства своего, а глаза-то порасцарапывает! И вдруг — толкает эта гадина Середу к кровати. У той на лице понимание какое-то отразилось, вцепилась в рукав ведьмин, за собой потянула. А кровать-то не простая оказалась, перевернулась разом, а под ней наподобие колодца — так и ухнули вниз обе.
— Вспомнил, — говорю я, а воспоминание в голове болью отзывается. — Про это-то Тверд и рассказывал…
— Ну и быстр же ты умом, хозяин, — язвит конь.
— Говорящий?..
Конь смотрит с укоризной. Сам знаю, что молодец. Кое-как добрел до кровати обманной, в сторону ее отодвинул, в дыру обнаруженную поглядел — чернота, не видать ничего, только голоса слышны:
— Это кто тут свалился к нам на головы?! — хорошо, думаю, не расшиблись…
— Так это ж ведьма та! — догадался я, что там люди пленные находятся, и виновнице их плена, видать, несдобровать теперь…
— А это что за чудо конопатое с ней?
— А не все ли едино!
— Конопатую не трожь!!! — заорал я — боль голову надвое рассекла. — Сейчас веревку скину, подниметесь!
Нашел веревку в сумке седельной, поискал, к чему б привязать — не нашел. Хотел сам держать, встал поудобнее, приготовился… Конь в плечо мордой ткнулся, говорит:
— Хозяин, ты ж в таком состоянии, что сам вослед улетишь…
— Храп… Храп? Что за имя такое дурацкое?..
— Потом скажу, что за дурак так назвал… Ты лучше конец веревки к седлу моему примотай…
Так и сделали. Но я все-таки схватился для верности. И вылезают из темницы три молодца — один другого плечистей да выше, только бледные очень. Меж собой схожи — братья, что ль? Последней Ягишна показалась. Вылезла, говорит, юбку отряхивая:
— Дурни! Хоть бы девушку вперед пустили!
Замялись ду… добры молодцы.
— По свету стосковались… — молвят.
— "Стосковались"! — передразнивает девка. — Раз свет дорог, что ж жениться полезли?! И главное — трое, плечи в двери не пролезают, кулачище с гирьку пудовую, а ума-то… На троих делили, половину растеряли?!
— Да ладно тебе, не серчай ты на них… — пытаюсь я вступиться за непутевых. — Они ж не знали, что камни эти завсегда врут…
— И ты дурак не меньший! — заметила меня Середа. — Богатырь нашелся! Во вражьем стане тоже стал бы щи хлебать?!..
— Помолчи, Ягишна! Знаю, что дурак, но это потом напомнишь, в голове и так звон стоит! — взмолился я.
— Да если б не Храп, неизвестно, что б с твоей головой дальше случилось! — поутихла Середа, вновь к пленникам недавним обернулась. — Как чувствуете себя?
Кривятся парни — плохо, но девке ни за что не признаются. И впрямь дурни — Ягишна, может, и помогла бы чем.
— Тогда кровать на место, и вперед к Кощею, пусть дальше он с этой ведьмой разбирается! И как это он не углядел?..
И вылетела вон. У меня так быстро уйти не получилось. Посмотрела на меня Середа, головой покачала:
— Живой?
— Ага, — отвечаю, — поехали…
Со второго раза на коня заполз. Середа в котомке своей порылась, бутылек какой-то достала, мне протянула.
— На, выпей.
Я глотнул — полегчало. Встряхнул я головой просветлевшей.
— Что за зелье чудное? — спрашиваю.
— А, мышей летучих кровь пополам со слизью жабьей, — отвечает Середа, когда Храп вперед пошел. Посмотрела на лицо мое зеленое, добавила:
— Да ты не боись, я туда кожуры яблочной намешала, чтоб не так противно было.
— То-то я чувствую, знакомое что-то на языке… а то, оказывается, кровь мышиная!
Теперь Середа позеленела.
— Ну вот, хозяин шутки шутит — знать, совсем все хорошо! — ржет Храп.
Середа в спину ткнула кулачком.
— Травы то лесные, — чуть погодя говорит. — Я ими утром кашу заправляла… Без того хуже пришлось бы… Как ведь знала, что отравы наглотаешься!
Я только вздохнул. Умница она, конечно… да только ведьмы все одинаковые!
— Долго ли, коротко ли… — бормочет Храп тихонечко. Я дремлю, изредка вперед поглядывая, Середа сзади крючок костяной достала, стала вязать что-то.