Страница 32 из 48
Он не знал, что в это время капитан Захаров уже лежал в траве с разрезанными легкими. Он не знал также, что Горелл никогда больше не придет в квартиру Юли, не прикоснется к чемоданчикам…
Вся эта сложная, потребовавшая огромного напряжения от многих людей операция была сделана впустую…
Усталые, притихшие и виноватые, прибыли в отдел участники последней операции по делу Горелла.
Захаров еще дышал, когда к нему подбежали. Немного дальше в аллее нашли мальчика, у него оказались сломанными два ребра. Он не плакал даже тогда, когда его осматривал хирург, и не смог произнести ни слова. Выражение ужаса и недоверия точно примерзло к голубым, широко открытым глазам мальчугана. Врачи определили нервный шок.
Захаров не приходил в сознание. Ему перелили кровь, созвали консилиум и стали ждать конца, потому что надежды на спасенье раненого не осталось.
Участники операции доложили о своей неудаче генералу и Смирнову. Кроме Захарова, не вернулся в отдел Берестов. Он отстал во время погони, либо с ним случилась беда.
Отпустив людей, Смирнов обеспокоенно оглянулся на генерала.
Уловив его взгляд, генерал сказал:
— А что другое мог сделать Захаров? Нет, Герасим Николаевич, поступок капитана — свидетельство силы нашей, а не слабости.
— Я очень рад, что вы так думаете! — быстро сказал Смирнов и облегченно вздохнул. — Знаете, мы ведь только начали вместе работать! Очень важно, когда понимаешь друг друга… Есть качества, товарищ генерал, которые уже настолько прочно вросли в характер советского человека, что уничтожить их можно только вместе с человеком…
— Да! — согласился генерал. — Вы правы. Конечно, сейчас они иногда на этом играют. Но в результате, Герасим Николаевич, всегда остаются в проигрыше! Вот Берестов меня беспокоит! Он ведь очень исполнительный человек! Что могло с ним случиться?
Около трех часов ночи дежурный по отделу снял трубку.
— Извиняюсь! — сказал немолодой женский голос. — С вами говорят от товарища Берестова.
— Слушаю вас! Слушаю вас, гражданка! — торопливо сказал дежурный. — Записываю, говорите!
— Товарищ Берестов просит, чтоб поскорей прислали людей на Пионерскую улицу к дому номер двадцать один…
— Повторите, пожалуйста!
Женский немолодой голос старательно повторил адрес.
— Все!.. — сказала она. — Больше он ничего не сказал. Только вы уж постарайтесь! Очень просил. Будьте здоровы, до свидания!
Дежурный позвонил в гараж, вызвал машину и набрал номер домашнего телефона полковника Смирнова.
— Наш отставший привет с дороги прислал, — сказал дежурный. — Жалуется, что одному скучно…
— Пусть группа выезжает! — сказал Смирнов. — За мной тоже пришлите машину!
В то утро, когда Горелл ушел на свидание с Захаровым, Юля уговорила себя, что все обойдется, все будет хорошо. Нужно только быть повеселее, больше видеться с людьми и пользоваться от жизни всем, что она может дать.
Это решение Юля приняла, под душем и тут же начала готовиться к новой жизни. Она причесала по-новому волосы, пригладив их бриолином и щеткой, надела только что сшитое платье из прохладной сиреневой ткани и стала придумывать, куда бы ей отправиться до возвращения Горелла.
В передней позвонили.
Горелл целой серией страшных рассказов о случаях ограбления одиноких легкомысленный женщин, живущих в изолированных квартирах, приучил Юлю тщательно допрашивать всех посетителей.
Юле ответил женский голос.
— Здравствуйте, товарищ Харитонова! Я ваша соседка по дому из двадцать второй квартиры. Откройте, пожалуйста!
Юля открыла дверь. Перед ней стояла улыбающаяся женщина… но Юля не заметила ее лицо! Юля увидела туфли на ногах женщины, и под ложечкой у нее сразу стало томительно и холодно…
О таких туфлях Юля мечтала всю свою жизнь!
Малиновые, из мягчайшей кожи, с толстой обтекаемой подошвой и каблуком, вырезанным из одного куска пробки! Юля еще раз посмотрела на линию носка и почувствовала ненависть к этой счастливой, улыбающейся женщине. Каждый может улыбаться в таких туфлях!
— Извините, пожалуйста! — сказала гостья. — Я к вам по одному секретному, женскому вопросу. Можно войти?
— Входите! — сухо предложила Юля, вздернув правым плечиком. Оказалось, что у этой нахалки; врывающейся в чужие квартиры, и платье необыкновенное! Скроенное из одного куска голубого крепа, оно сидело, как перчатка! И тяжелые малиновые бусы! — Я вас вижу в первый раз! — враждебно сказала Юля.
— Я приехала на прошлой неделе… — сказала, улыбаясь, гостья, стоя уже в передней, — к двоюродной сестре в двадцать вторую квартиру. Меня зовут Галина Мироновна! Видите ли, я заметила, что вы элегантно одеваетесь. Дело в том, что я хотела бы продать кое-какие вещи… Только это между нами, а то мне попадет от мужа! Знаете, iy мужчин на это странные взгляды…
— Туфли у вас есть? — быстро спросила Юля, глядя на ноги гостьи.
— Да… Такие же, как на мне, только зеленые! У вас какой номер?
— Тридцать шестой! — задыхаясь, сказала Юля. — А эти? Эти вы не продадите?
— Вот, не знаю! — замялась гостья. — Об этих я как-то не думала… Они ведь уже ношеные! Вы померьте сначала! Может, не подойдут!
— Подойдут! — отрезала Юля, села на стул в передней и трясущимися руками померила туфлю. Гостья стояла, поджав ногу, и сочувственно следила за попытками Юли втиснуться в туфлю.
— Как раз! — сказала Юля, с наслаждением растопыривая пальцы ноги в туфле. — Сколько вы за них хотите?
— Знаете что? — предложила гостья. — Давайте зайдем сейчас ко мне! Вы померяете зеленые, посмотрите еще кое-что… А там решим. Я думаю, мы сговоримся!
— Двадцать вторая квартира… Это в том подъезде на пятом этаже?
— Да… С балконом!
— Идемте! — решительно сказала Юля, поднимаясь со стула.
— Только туфлю мне хоть пока отдайте! Я ж босиком не дойду! — засмеялась гостья.
В двадцать второй квартире никого, кроме Галины Мироновны и Юли, не оказалось.
— Сестра по делу уехала с ребенком, а муж ее в командировке, — объясняла Галина Мироновна, открывая чемодан и высыпая на диван ворох вещей.
Около получаса Юля не могла решиться, что же ей все-таки взять. Она группировала, перекладывала, добавляла. Галина Мироновна не торопилась, охотно показывала Юле каждую вещь, надевая ее на себя и пробуя на Юле.
Потом они говорили о том, какие вещи им хотелось бы сшить и купить. Потом высчитывали стоимость отложенных Юлей вещей.
Галина Мироновна достала охапку модных журналов, и Юля не заметила, как шло время. Наконец, очнувшись от сладкого транса, Юля вспомнила, что Горелл может быть уже дома. Он очень нервничает и злится, когда она уходит куда-нибудь.
Юля сложила отобранные вещи и поднялась.
— Идемте со мной! — сказала она. — Я вам дома деньги отдам…
В дверях Галина Мироновна долго дергала и вертела замок, дула себе на пальцы и опять пыталась отпереть дверь.
Замок сломался.
Юля опустила вещи на стул в передней и попыталась сама открыть дверь. Ничего не вышло.
— С ним бывает иногда! — смущенно сказала Галина Мироновна. — Ах ты, господи, какая досада! Мне надо спешить к зубному врачу.
— Может быть, дворник во дворе, внизу ходит, надо его позвать! — сказала Юля. — Он попробует открыть снаружи, мы ему ключ сбросим…
Юля подошла к окну и стала смотреть вниз. Дворника внизу не оказалось.
— Но я спешу! — жалобно сказала Юля. — Знаете, если мой муж вернется раньше и не застанет меня, будет неприятность! Вот что мы сделаем! Мы пошлем мальчишек за дворником и попросим его привести слесаря…
Однако прошло еще много времени, прежде чем слесарь взломал замок. Галина Мироновна вскипятила чай и угостила Юлю, но у той настроение все падало и падало… Даже вещи ее теперь не радовали! Хотелось одного — прийти домой и убедиться в том, что Горелл, как всегда, лежит на диване вытянувшись, закинув руки под голову, и дремлет… Он теперь почти всегда дремал. Он говорит, что это на нервной почве.