Власть и масть

У противоположной стены возвышался аквариум, в котором среди длинных густых водорослей плавало несколько здоровенных рыжих рыбин, рядышком размещался квадратный стол для переговоров, с каждой стороны которого стояло по стулу.

Увидев вошедшего Волостнова, Федор Анатольевич с некоторой ленцой поднялся из-за стола и сделал навстречу два коротких шага.

– Как вы себя чувствуете? – голос был преисполнен самого искреннего участия. Упрекнуть его в фальши было бы трудновато.

– Уже лучше. Но первое время очень болела голова. Врачи сказали, что через неделю все пройдет. Так что я в порядке, – попытался улыбнуться Волостнов.

– Садитесь, – показал Литвинов на стол для переговоров. И, не дожидаясь, пока Волостнов доберется до места, устроился сам, лицом к двери. – Считаю, что вам очень повезло, все могло закончиться гораздо серьезнее, – продолжил он, когда Георгий занял место с противоположной стороны.

– Я тоже считаю, что за меня кто-то очень молился, – скупо согласился Волостнов. Чего тут еще добавишь?

– Итак, как бы то ни было, наша встреча состоялась. Что вы намерены нам сообщить?

Никакой словесной разминки перед ключевым разговором, что лишний раз доказывало, что человек, сидевший перед ним, весьма серьезный и умеет ценить не только собственные минуты, но и время собеседника.

В центре, на узорчатой салфетке, стоял графин, наполовину опорожненный. Рядышком всего-то один стакан, со следами воды на прозрачных гранях. Видно, посетителей этого кабинета мучает несусветная жажда. У Георгия вдруг тоже возникло желание выпить воды, но усилием воли удержался.

– В ближайшее время на Президента должно состояться покушение, – произнес Волостнов главные слова.

Его встретил непроницаемый взгляд. Георгий Волостнов был вправе надеяться на более бурную реакцию. Разумеется, он полагал, что люди, сидящие в высоких кабинетах, привычны к прохладному климату, что способствует некоторой атрофии органов чувств, но ведь не настолько же!

Единственное, что подчеркивало драматичность ситуации, так это образовавшаяся пауза. С каждой секундой, проведенной в молчании, пропасть между ними все более увеличивалась, Георгий Волостнов почти ощущал ее физически, – сделаешь шажок вперед, да и бухнешься в яр, так что костей не соберешь.

– И вы знаете, кто его должен совершить? – хладнокровно поинтересовался Федор Анатольевич.

– Знаю, – отвечал Волостнов, положив на стол папку. – Мы здесь провели кое-какие исследования. Вам они могут показаться всего лишь косвенными. Но отмахнуться от них нельзя.

– Вы можете оставить эту папку для анализа?

– Я привез ее для вас, здесь все выкладки.

– Отлично! Мы ее изучим, а теперь расскажите в двух словах суть дела.

– Если в двух словах… Вы что-нибудь слышали о Копье судьбы?

– По-своему первому образованию я учитель истории, – скромно отвечал хозяин кабинета, едва улыбнувшись. – Так что о Копье судьбы я знаю достаточно. Это одна из главных христианских святынь.

Кивнув, Волостнов отвечал:

– Совершенно верно. Наверняка вы знаете, где оно находится?

– Копье находится в Вене, в Хоффсбургском музее, – проявляя терпение, отвечал он. – Только хотелось бы знать, какое отношение копье имеет к покушению на Президента.

– Самое непосредственное. Наберитесь, пожалуйста, терпения, выслушайте меня. Вы можете представить, что это копье находится не в Австрии, а в России?

Сейчас Литвинов улыбнулся широко, показав великолепные зубы.

– Не могу. Во время войны Священное копье помещалось в Нюрнберге, а как мы знаем, этот город был оккупирован американцами, и копье досталось им. Австрия попросила американское командование вернуть Копье судьбы в Вену, их просьба была удовлетворена, и в 1946 году раритет был передан бургомистру Вены.

На какое-то время на лице Литвинова отобразилась скука. Чудаки – это национальная болезнь. В России они встречаются на всех уровнях власти. Немало их и в силовых ведомствах, остается только удивляться, как ему удалось прорваться через кордон бюрократических препон и оказаться в этом кабинете.

– Так оно и было в действительности. Но у меня есть серьезная информация, что копье подменили и в Хоффсбургском музее лежит всего лишь копия, а настоящее копье находится в России.

– И каким же образом оно было подменено?

– Я тут изучил кое-какие документы… Сталиным была поручено провести секретную операцию, цель которой – подменить настоящее копье на фальшивое, а подлинное доставить в Москву. Именно эта фальшивка была впоследствии обнаружена американцами. Каким-то образом настоящее копье было потеряно, но через десятилетия оно всплыло в частной коллекции одного генерала. Его недавно ограбили, а копье опять бесследно исчезло.

– Интересная подробность. И кто же заказал ограбление?

– По нашим оперативным данным, заказал это ограбление один из высших чиновников, он входит в ближайшее окружение Президента.

– Вот оно что. Кажется, я вас понимаю. Вы хотите сказать, что человек, заполучивший это копье, будет стремиться к верховной власти?

– Именно это я и хотел сказать. История этого копья знает немало примеров, когда заурядные люди, заполучив его, становились императорами, а что тогда говорить о человеке, который находится от Президента всего лишь на две, а то и на одну ступень ниже…

Приложив палец к губам, Федор Анатольевич сделал круговое движение пальцем, давая понять, что в кабинете могут быть установлены подслушивающие устройства. Что же это за система такая, если совершенно никому нельзя доверять!

– Значит, вы предполагаете, что зреет государственный заговор?

– Это не я предполагаю, на это указывает история копья. А отмахнуться от таких фактов было бы недальновидно.

– Вы совершенно правильно сделали, что пришли к нам. – Хозяин кабинета поднялся, давая понять, что беседа завершена. – Я обязательно изучу подготовленные вами материалы. – Протянув руку, он крепко пожал ладонь, добавив: – Вас проводят.

Оставшись в одиночестве, Литвинов закрыл глаза. А ведь как благоприятно складывался день: еще утром договорились с женой пойти в ресторан, чтобы отметить пятнадцатилетие их знакомства. За все это время они ни разу не пропустили столь знаменательную дату. И тут… Видимо, придется позвонить и сообщить о том, что торжество переносится. Женщина она умная, поймет!

Федор Анатольевич уже потянулся к аппарату, как прозвучала телефонная трель.

– Слушаю.

– Федор Анатольевич, какие у тебя планы на воскресенье?

Внутри будто бы кипятком обожгло. В совпадения он не верил. Не исключено, что в его кабинете поработали специалисты из смежных служб, вставили куда-нибудь «клопика», практически невидимого для приборов, и сразу по завершении разговора доложили хозяину, а уж тот решил предпринять превентивные меры. Вот только имен названо не было.

– Знаешь, Семен Георгиевич, решили с женой отметить наше знакомство. Это у нас своеобразная традиция, она не поймет, если перенесу.

– Жаль… А то, знаешь, приезжай как-нибудь ко мне, я тебе такую рыбалку устрою, ты такой сроду не видывал!…

– Хорошо бы…

– …Места у меня великолепные, почти заповедные, природа красивейшая.

– Семен Григорьевич, о твоей усадьбе много говорят, непременно наведаюсь, знаешь, давай через воскресенье. Тебя это устраивает?

– Вполне. В общем, договорились.

Федор Анатольевич с облегчением положил трубку и почувствовал, что изрядно вспотел. Вот чего стоит один только двухминутный разговор. А сколько же их приходится вести за день! Это только снизу кажется, что в высоких кабинетах тишь и благодать, а в действительности тут такие шторма гуляют, что не только шляпу могут сдуть – голову с легкостью оторвут.

Следовало все грамотно взвесить и трезво оценить создавшуюся ситуацию, чтобы впоследствии не пожалеть о плохо просчитанных действиях.

Правая рука лежала поверх папки, вот только открывать ее не было желания. Если сказать, что внутри находилась бомба, значит, выразиться неточно. Никаким тротиловым эквивалентом невозможно отобразить последствия того, если подтвердится хотя бы половина из сказанного Волостновым. Полетят такие головы, что собственная покажется всего-то кочаном капусты!