Страница 13 из 14
Теночтитлан — молодая столица
Современные эксперты не сходятся во мнениях относительно толкования того, что только что было описано. Чем же на самом деле был Теночтитлан? Очень большой индейской деревней? Разросшимся пуэбло? Или Александрией Западного полушария? «Хотя по своему социальному составу и способу управления Теночтитлан был явно племенным городом американских индейцев, внешне он выглядел как столица империи», — считает Вэйлант. С другой стороны, Освальд Спенглер отводит Теночтитлану место среди «городов мира», которые являются символами и материальным выражением культуры, чье величие и упадок суммировалось в них.
Должен признаться, что я не знаю, что имеется в виду под «племенным городом американских индейцев». Если это означает, что Мехико не являлся на самом деле столицей империи и за великолепными декорациями существовало не больше того, что можно увидеть в любой деревне в Аризоне, то, по-моему, это опровергают непреложные факты. Существует такая же большая разница между Мехико и Таосом или Суньи, как между Римом времен Юлия Цезаря и Римом времен династии Тарквиниев: взрослого нельзя спутать с эмбрионом.
Но также нельзя утверждать, что Теночтитлан был одним из богатых городов со сложной закосневшей структурой, являющихся изысканной гробницей, где коченеет цивилизация после ее гибели. Он являлся молодой столицей развивающегося общества, движущейся вперед цивилизации и все еще складывающейся империи. Ацтеки не достигли кульминации своего развития; их восходящая звезда прошла едва лишь начальные ступени своего пути. Никогда нельзя забывать, что город был уничтожен испанцами еще до того, как достиг своего двухсотлетия, и что его подлинный подъем начался только с Ицкоатля, менее чем за сто лет до вторжения.
Да, за такое короткое время эволюция людей и институтов власти была чрезвычайно быстрой, и, несомненно, была ускорена жизнестойкостью молодого народа с богатейшим культурным наследием. Но эта его живучесть, далеко не уменьшающаяся, продолжала непрерывно расти и оставлять следы своего присутствия; время усталости и упадка еще не настало. Ничто еще даже не начало ослаблять его стремительного движения вверх, пока вторжение европейцев навсегда не остановило его.
По этой причине Мехико в 1519 году не выглядел как до конца сложившийся город, как мертвая душа в мертвой каменной оболочке. Это был живой организм, который все эти двести лет оживляла неистовая жажда власти. Империя еще расширяется на юго-восток; социальная структура постоянно меняется; форма правления все меньше и меньше напоминает племенную и становится все больше похожа на государственную. В этой картине нет и намека на старость. Мир ацтеков только-только достигает своей зрелости; и столица, не примитивная и не идущая к упадку, являет собой истинный облик народа, который, хоть все еще и сохраняет племенную сплоченность, с высоты своего главенствующего положения с нетерпением всматривается в новые горизонты.
Давайте снова взглянем на этот город и послушаем его. Нет ничего лихорадочного в его нескончаемой упорядоченной деятельности. Толпа людей с загорелыми лицами в белых одеждах бесконечно течет вдоль тихих фасадов домов, и время от времени через незакрытый дверной проем можно уловить садовый аромат. Не слышно громкой речи, лишь тихое бормотание звучит едва ли громче приглушенного шарканья босых ног или сандалий. Если взглянуть вверх, можно увидеть резкие линии пирамид на фоне яркого неба, а дальше два огромных вулкана вздымают вверх свои темные леса и вечные снега. Двигаются трусцой мужчины, наклонив голову под повязкой, которая поддерживает их ношу. Идут женщины с корзинами, полными домашней птицы или овощей. Рядом, мимо них бесшумно скользят по каналу каноэ. Внезапно из уст в уста передается возглас «Император!», и появляется императорская свита. Толпа расступается, и, опустив глаза, люди бросают цветы и свои плащи под ноги окруженному вельможами императору в ореоле из зеленых перьев и золотых украшений.
Даже в полдень в тени стен прохладно, а ночью — явно холодно. Улицы ночью не освещены: все знают, что ночь — это время жестоких и опасных людей, которые маячат на перекрестках, время Тескатлипоки, который бросает вызов воинам, и зловещих сиуатетео, женщин-монстров, которые обитают среди теней. Но в отличие от наших европейских городов тех времен в городе не прекращается жизнь до утра, ведь в Мехико ночь — это самое важное время для нанесения визитов, так что в дверных проемах можно увидеть красный свет факелов, которые окрашивают красным темноту над внутренними двориками. Ночью также празднуется возвращение караванов, а жрецы встают через определенные промежутки времени, чтобы отслужить свои службы. Темнота, уже разорванная пламенем огромных треножников, нагруженных смолистыми дровами на ступенях теокалли, наполнена многократно отражающимися звуками флейт, голосов, доносящихся с пиршеств знати или торговцев, и звучанием храмовых гонгов.
Это яркая, сложная жизнь, отражение многогранного, многослойного общества, в котором движутся мощные течения. Чтобы понять ее, мы должны отрешиться от материального окружения, в котором она протекала, и обратиться к самому обществу.
Глава 2. ОБЩЕСТВО И ГОСУДАРСТВО В НАЧАЛЕ XVI ВЕКА
Во время своего переселения и после прибытия в центральную долину мексиканское племя сохранило довольно простую и, по сути, уравнительную социальную структуру. Мешика, народ воинов-крестьян, иногда оставался на плодородных землях в течение нескольких лет; иногда они воевали, чтобы овладеть пахотными землями, а потом, неся свои немногие пожитки на спинах, вновь начинали свои странствия.
Такая жизнь не требовала ни какой-либо заметной дифференциации в социальных функциях, ни появления организованной власти. Глава каждой семьи был и воином и фермером и вместе со всеми другими принимал участие в долгих разговорах, во время которых принимать важные решения. Что касается уровня жизни ацтеков, то он был для всех одинаков. Все они были бедны.
Единственным зародышем правящего класса, который существовал в тот период, были жрецы Уицилопочтли, служители бога, которые к своим жреческим функциям присоединили до какой-то степени военное командование и власть вообще. Но этой зачаточной организации было достаточно, и, когда мексиканцы, пытаясь подражать своим более развитым соседям и подняться до ранга городов, дали своему народу монарха, результат был катастрофическим (здесь имеется в виду захват и казнь короля Уицилиуитля-старшего жителями Кольуакана. — Авт.). На момент основания их города у них была в же самая социальная и политическая организация, что и во времена их скитаний.
Какая же огромная перемена произошла с тех времен до начала XVI века! Мексиканское общество видоизменилось, оно приобрело более сложную структуру и разделилось на слои: различные его части имели сильно разнящиеся функции, а власть правящих сановников была очень велика. Духовенство, занимавшее высокое по почету и значимости положение, утратило свой военизированно-мирской вид. Торговля теперь имела дело с огромным количеством ценных товаров, а влияние торговцев росло. Появились богатство и роскошь, а вместе с ними и бедность.
На простые старые черты племенной организации наложились черты государства с умением управлять, а также вырабатывать и осуществлять внешнюю политику; а во главе этого стоял один-единственный человек, тлатоани, император, со своими советниками и чиновниками, занимающий такое высокое и выдающееся положение, что простым людям нельзя даже было смотреть на него.