Страница 70 из 74
Мили не отреагировала.
— Я сказал, открой глаза! — ее обдало ледяной ненавистью, голова будто раскололась на части. — Имей мужество, человек! Или это слово больше ничего не значит в мире живых?
Мили сама не поняла, почему ее задела последняя фраза мертвяка. Какое он имел право так разговаривать? Бездушный убийца, которому должно прахом лежать в земле, а не расхаживать по ней господином.
— Вот так, — послышалось из-под ржавого забрала. — Учись повиновению, человек. Это сложная наука. Важнее нее только боль. Мы научим тебя наслаждаться болью, желать ее, грезить ею. Ты растворишься в ней.
Мили растеряно хлопала глазами. Весь напор враз куда-то испарился, когда она увидела говорившего. Воин действительно был огромным — примерно втрое выше обычного человека. Девушка покачивалась перед его лицом. Хозяина охватившего ее отростка она не видела. Доспехи воина в местах сочленений и просто из проржавевших дыр сочились густой темной дрянью. Мертвому телу словно было тесно в заточении.
— Ты только не сильно меняйся, хорошо? — раздался снизу уже знакомый женский голос. — Я хочу тебя такой. Я же смогла остаться прежней. Сможешь и ты.
Мили почувствовала, что начинает сходить с ума. Смрад разъедал глаза, мешал думать. Все происходящее казалось страшным кошмаром.
«Умереть, я еще могу умереть. Они сказали, что могу, — вспыхнула в голове мысль и чародейка постаралась ухватиться за нее, как за спасательный плот. — Вырваться, хоть ненадолго, но вырваться. Схватить камень поострее, а потом… Или броситься в зловонную реку, в трещину. Все, что угодно, только бы не так, как они».
Кольца щупальца снова сжались. Воздух тоненькой струйкой продолжал проникать в легкие.
— Тебе не нужны подобные мысли, — пророкотал воин. — Ты не сбежишь. Отсюда не сбежать. Твоя магия не придет на помощь. Здесь нет магии… Это наш мир, и он мертв. А постепенно станет и твой. Покажи ей…
Мили не знала, к кому обратился мертвяк, но голову тот час же охватило пламенем.
Она увидела мир, частью которого ей суждено было стать. Не весь мир, лишь малую его толику, но и этого было достаточно, чтобы потерять остатки надежды.
Умирающий мир, который каким-то непостижимым для чародейки образом до сих пор питался силами погребенных в нем существ. Сама его плоть переродилась настолько, что стала вечно гниющей пустыней, выбрасывающей на поверхность смрадные потоки. Загубленные некогда души продолжали стенать в глубинах разломов, корчась в непередаваемых муках — плата за собственную дерзость и ошибки.
Мили очнулась лежащей на камне — дрожащая, перепуганная до полусмерти.
— Что… что вы сделали… со своим… миром? — голос то и дело срывался на всхлипы.
— Мы — ничего, — послышался звонкий голос. — Мы только пользуемся знаниями и силой этого вкусного места, милая. Они сами себя уничтожили. Ты все поймешь. Со временем.
— Нет… — Мили снова зажмурилась и попыталась отползти. Руки судорожно шарили по земле, но, как назло, ни одного осколка не попадалось.
«Даже умереть не получается», — подумала она, не в силах сдержать слезы.
— Ты найдешь очарование в этом месте, милая. Не надо слез. Они тебе еще понадобятся. Дорога к постижению истинной ценности боли долгая. Мы проведем тебя по каждому ее витку. Ты научишься ценить…
Мили готова была выть от бессилия. Ее кожи коснулось что-то очень холодное и склизкое. Над головой раздался насмешливый крик.
Что-то изменилось — на уровне смутных ощущений, почти неуловимо. Сверху все так же доносился режущий ухо крик. Тело, вновь подхваченное склизким щупальцем, покачивалось в воздухе. Мили постаралась собраться, прислушаться к себе, не обращая внимания на происходящее вокруг. Так и есть — в нее вливалась сила. Та, которая осталась неведомо где, заключенная под древним городом. Тонкий ручеек струился неуверенно и опасливо. Чародейка потянулась к нему и обнаружила, что от прикосновения тот словно воспрял духом, превратился сначала в тихую речку, а потом в полноводный горный поток. Резкое изменение было странным и неожиданным, но разбираться в его природе Мили не стала. Она зачерпнула вливающуюся мощь и выплеснула ее на ближайшую тварь.
В воздухе над закованным в броню воином появилось белое полукруглое лезвие. Оно покачнулось, словно заклинивший маятник, а потом с негромким свистом рухнуло вниз. Могучее тело дернулось и распалось надвое. Металл загремел по камню, расплескивая вокруг себя фонтан разноцветных брызг — красных, коричневых, зеленых…
Без лишнего промедления Мили коротко полоснула по сжимающему ее щупальцу. Упала и тут же ощетинилась сонмом длинных игл. Как оказалось — не зря. На нее тут же обрушился чудовищной силы удар, но, наткнувшись на сопротивление, натиск мгновенно исчез.
Задыхаясь от омерзения и царившего вокруг смрада, Мили отпрянула в сторону, на ходу отдирая от себя остатки щупальца. Теперь это был просто кусок сильно прогнившей, расползающейся под пальцами, плоти. Девушка прижалась спиной к стене, бегло осмотрелась. Она стояла на ровной площадке размером примерно тридцать на сорок футов. Вдоль стены тянулся ряд порядком раскрошившихся фальш-колонн. Они были увиты толстыми черными жгутами, напоминающими вены. Эти же жгуты виднелись и на стенах — мягких и податливых. На внешней кромке площадки еще можно было различить остатки балюстрады. Сейчас она представляла собой жалкое зрелище из нескольких растрескавшихся балясин и полоски резных перил.
Но самое главное — Мили была не одинока. Рядом с телом убитого предводителя, а именно так девушка восприняла воина, стояли еще двое.
Вернее сказать, стояла одна — худая, с болезненно-желтой кожей женщина. Ровно половина ее тела, слабо прикрытого грязными лохмотьями, было покрыто чередой нарывов и гнойников. Руки с длинными темными ногтями застыли в спутанных редких волосах. Глаза горели злобой.
Вторым противником было подобие огромной кучи гнилого мяса. Мили сначала и не поняла, что именно это поймало ее, а потом удерживало. Куча подрагивала, перетекала. Никаких конечностей или органов чувств.
— Как?! — словно выплюнув сгусток яда, спросила женщина.
Мили только плечами пожала. Вступать в диалог не хотелось. Твари явно были в растерянности, и этим следовало воспользоваться. Неразрывным кольцом вокруг них поднялись языки белого пламени. Оно не приносило тепла — холодное, почти прозрачное. Женщина взвизгнула и бросилась к Мили. Прыгнув сквозь огонь, она рухнула на пол, забилась в жестоких конвульсиях. Ее тело обуглилось, стало почти черным. Куски плоти отваливались и тут же распадались пеплом. Но бестия не сдалась. Нашла в себе силы подняться.
— Головешка тлеющая, — процедила сквозь зубы Мили и ударила тараном.
Тело твари будто взорвалось изнутри. В стороны разлетелись окровавленные ошметки.
Круг огня начал сужаться. Колышущаяся куча заметно оживилась, забеспокоилась. Она выпускала длинные щупальца, неуверенно шарила ими у границ пламени, затем отдергивала, втягивала обратно.
Мили улыбнулась. Было удивительно приятно наблюдать за метаниями потусторонней твари. Такой самоуверенной недавно и такой испуганной теперь.
— Это ваш мир? — спросила девушка. — Позволь навести здесь свои порядки.
Ответом ей был глухой стон-мычание. Словно кому-то в рот засунули кляп. А потом огонь стал еще яростней.
— Сдохни! — прошипела Мили.
Круг сомкнулся и исчез. На его месте осталось лишь дымящееся пятно да несколько распадающихся комков плоти.
Чародейка опустилась на пол. Руки дрожали.
«Пятен было около десяти, — размышляла она. — Тут осталось трое. Не так уж и плохо. Их можно уничтожит, и они не могут колдовать. Главное, не расслабляться. Кто знает — что еще может предложить этот мир?»
Теперь на исследование можно было потратить больше времени. Вверх и вниз вдоль стены вела широкая лестница со сбитыми, но вполне пригодными ступенями. С противоположной стороны, примерно в полумиле виднелась точно такая же стена. Сверху — неровный зигзаг низкого неба.