Радужные Мосты

— Странно, — протянул Маркус, — как-то не к месту он здесь богам душу отдал. До Радужных Мостов далеко, до города тоже не близко. Разве что разбойнички где-то рядом промышляют.

— Или нежить, — сказал Бриг.

Странное дело, даже зная, что слова убийцы — просто не очень удачная шутка, путники ощутили, как по спинам пробежал холодок. И это в разгар жаркого дня!

Они еще раз более внимательно осмотрели останки, стараясь не пропустить ни малейшей детали. Ничего. Даже причины смерти остались неясными — никаких явных повреждений, хотя это и не было чем-то странным. Отравление, болезнь, кровопотеря, даже смертельное ранение, затронувшее лишь мягкие ткани — все это могло послужить причиной.

— Эх, — поежившись, Мили махнула рукой и отбросила палочку. После слов Брига остался неприятный осадок. Уверенная, что сможет почувствовать неупокоенных заранее, девушка ощущала себя неуютно. — Неразговорчивый нам скелет попался.

— А ты не можешь его как-то расспросить иначе? — поинтересовался Маркус.

— Я не некромант, я боевой маг и с мертвыми общаюсь так же, как и любой из вас, — наставительно сообщила Мили. — Магии я на нем не чувствую, значит, сам умер или от заклинания давно следа не осталось.

Маркус пожал плечами:

— Нет, так нет, — отсутствие сколько-нибудь достоверной информации об останках его ничуть не смутило. Мало ли в лесу костяков разбросано? Кого зверь задрал, кто сам по дурости сгинул. Здесь, конечно, место не совсем обычное, ну да время терять попусту тоже нечего. В конце концов, судя по рассказам горожан, желающие добраться до заветного края фей находились всегда. Местные же сюда не совались. Вывод напрашивался сам собой — скелет принадлежал одному из желающих быстро разбогатеть. В сущности — такому же, как и они сами, проходимцу.

— Тогда в путь, — бодро сказал Маркус, — отдохнули, развеялись, теперь покатаемся.

— Развеялись, — хмыкнула чародейка. — А то я уже размечталась, что на пути будут одни цветочки да птичьи трели. Спасибо, Вивьен, порадовал.

Алхимик проигнорировал слова девушки.

Путники направились прочь от места гибели неизвестного искателя приключений. Вслед им невидящим взором пустых глазниц уставился скалящийся череп.

Двигаться по тракту оказалось приятнее, нежели продираться сквозь лес. Даже Берган перестал бурчать, хотя по-прежнему выглядел недовольным, словно всем делал огромное одолжение. Никаких магических ловушек или неприятных сюрпризов из прошлого не попадалось. Однако Мили периодически закрывала глаза и прощупывала окружающую местность магическим взором.

Из всех возможных неприятностей несколько утомляло только солнце. Оно вытягивало силы, заставляя жаться то к одной, то к другой стороне дороги — поближе к деревьям, отбрасывающим спасительную тень. Никто не роптал, готовый к большинству возможных неудобств и препятствий, которые могли встретиться на пути к заветной цели. Что там какое-то солнце? Когда каждый из путников не раз ходил по краю лезвия, играя со смертью в простую игру всего с двумя исходами. Хотя, если подумать, то исход все же один. И вся игра заключалась в том, чтобы оттягивать его приближение, как можно дольше. Каждому из пятерки с разной степенью везения это удавалось. Шрамы и застарелые рубцы не в счет — они были, если не украшением, то памятью о прошлых подвигах и неудачах, провалах и везении.

За весь оставшийся день сделали лишь одну остановку. Совсем ненадолго. Все остальное время провели в седлах, почти постоянно поддерживая выбранный Маркусом темп. Пару раз пришлось перебираться через завалы перегородивших дорогу деревьев. Создавалось впечатление, что на небольших участках дороги случались настоящие локальные торнадо. Эти препятствия даже подивили путников. Еще бы — они уже успели привыкнуть к относительному удобству старинного тракта, к его свободе. Мелкие кустарники, коим все же удалось пробить защиту древнего заклятия и укорениться на дороге, попросту не замечались под копытами.

— Природа противостоит природе, — вслух рассуждала Мили, стоя у второго завала. — Заклятие слабеет, а лес, напротив, набирает силу, стремится возвратиться в первозданное состояние. Изжить болезненное рассечение. Хочет отторгнуть чужеродную ему силу. Вот и старается по травинке, по корешку, но найти брешь в защите. И находит же.

На ночевку остановились прямо на дороге. Место открытое и с точки зрения военного оборонительного искусства не выдерживающие никакой критики. Однако в лес углубляться не стали. Решили, что уж если возникнет необходимость защищаться, то хоть будет где размахнуться клинком, не придется толкаться друг с другом за каждую пядь свободной земли.

Когда лагерь был разбит, Мили пошла вокруг него, что-то бормоча себе под нос и делая пассы руками. Никто из остальной четверки не задавал вопросов. Все отлично помнили, что значат эти странные действия — девушка ставила охранные заклинания. Щит, который сдержит первый натиск возможного неприятеля, а потом рассыплется огненными брызгами, оглашая окрестности громким треском. Но в этот раз чародейка ходила дольше обычного, а когда закончила и с тихим стоном села у разведенного Вивьеном костра, выглядела необыкновенно уставшей и измученной.

— Что случилось, Мили? — настороженно спросил Маркус. Он-то считал, что девушка стала сильнее, чем была ранее, а на поверку выходило обратное.

Чародейка сидела, облокотившись на седло, и тяжело дышала.

— Эта дорога противится любой чужеродной ей магии. Я поставила круг вдвое слабее, нежели ставила всегда, и при этом совсем выдохлась. Если ничего не изменится, то в бою от меня толку будет не много.

— Отбежишь за дерево и оттуда жахнешь, — подбодрил ее Берган, однако бодрым он не выглядел, впрочем, как и остальные. В самом начале пути фактически потерять мага — не самое лучшее известие. Тем более на ночь глядя. Сама же Мили была удрученна и потеряна, совсем не похожа на ту цепкую кошку, какой выглядела, да и чувствовала себя утром. Она привыкла ощущать свою силу, привыкла брать то, что хочет, не задумываясь о плате.

— Что ж, аккуратно рассчитывай силы и сообщай мне о любых изменениях в своем состоянии. Нам надо знать — кто, на что способен в схватке. В самое пекло, если случится, не лезь. Бей из укрытия, — проговорил Маркус, обращаясь к девушке. — А вы, — его взгляд перешел на озабоченные физиономии мужчин, — готовьтесь дежурить. Магия — магией и щит-кольцо — это хорошо. Но раз уж так все интересно начинается — не грешно будет и не поспать. Надеюсь, не все еще позабыли, что такое ночное бдение?

Вивьен поднял руку в знак того, что первым заступает в караул он. Никто с ним не спорил. По большому счету очередность была уже выверена, даже, несмотря на то, что ранее Мили всегда была уверена в своих щитах, и караульного оставляли лишь в исключительных случаях. Сейчас был как раз такой.

На лагерь опускалась ночь. Тихая и спокойная, она принесла с собой вожделенную прохладу. Треск догорающего костра успокаивал, отгонял недобрые мысли, добавлял ощущение уюта даже здесь, на затерянной дороге, проложенной многие поколения назад. Дороге, накрытой пеленой чужой магии, не истаявшей и почти не растерявшей силы. Дороге, хранящей множество историй, теперь позабытых и никому не нужных. Путники засыпали, и среди их мыслей, иногда сумбурных и рваных, иногда медленных и плавных, не было таких, что полнились бы страхом или дурными предчувствиями.

На небе только-только собиралась воцариться полная луна. Она вальяжно выползала из-за горизонта, расталкивая непослушные звезды, рискнувшие встать на ее пути. Ночное светило вступало в свои права, разгоняя кромешную мглу, делая видимым одинокую фигуру, замершую на пустынной дороге. Вивьен стоял спокойный и сосредоточенный, как будто и не провел целый день в седле наравне со всеми. Он всматривался в кромку леса, в обе оконечности дороги, стараясь выделить малейшее движение. Но луна, подобно фонарю горящая над его головой, не в силах была дать достаточное количество света. Алхимику приходилось щуриться, и все равно взгляда хватало лишь до первых деревьев, а дальше все сливалось в единую черную массу. Затихли последние кузнечики. Мир как будто замер.