Страница 153 из 159
2. Перед мэнээсами и студентами в клубе «Под интегралом».
3. Перед домашним клубом «Интимных встреч». Гм. Названьице.
Я посетил:
1. Сборище альпинистов «Под интегралом».
2. Клуб «Вавилон».
3. Академика Александрова.
4. НИИ (подробности лично).
5. Компании Манинских друзей.
Я читал некоторые главы из ЗПВГ и привел всех в восхищение. ЗПВГ читают сейчас там все подряд (достойные, конечно), я оставил по требованию Манина и общественности рукопись. Манин ее привезет.
Вручен мне был и приз — СТО ру. Свою долю я пустил на пропой и пирушку в воскресенье перед отбытием, твою тебе привезу.
Общее впечатление — очень здорово все, и нас уважают и любят.
Еще новость: только что позвонил Саша Горбовский, он получил от «Байкала» поздравительную телеграмму, где утверждается, будто ВНМ идет у них полностью в первом номере. Это было приятно.
Пока больше ничего. Все остальное в беседе, которая, надеюсь, состоится не позже, чем через неделю. Но это уж от тебя зависит.
А пока остаюсь и честь имею быть покорнейшим слугою Вашим, милостивый государь Борис Натанович,
АНС.
Привет Маме и Адке.
Да, вот еще что. Нас туда требуют снова. И в январе, и летом. Особенно требуют, чтобы приехали вместе. Требует университет и еще несколько тамошних заведений.
Жму, целую, Арк.
О поездке рассказывал Юрий Манин:
Зимой 1967 года Аркадий и я поехали в Академгородок в Сибири. Тамошний клуб молодых ученых «Под интегралом» присудил Стругацким свою литературную премию.
У меня в Академгородке был близкий друг, Владимир Захаров, тогда молодой физик, а нынче академик РАН. Кроме того, он был и остался прекрасным поэтом; мы и познакомились с ним в пятидесятые, когда оба читали свои стихи и слушали чужие в литературном объединении МГУ «Высотник».
В клубе «Под интегралом» были два этажа, называвшиеся «числитель» и «знаменатель». После церемонии вручения близкие друзья собрались на чьей-то квартире и всю ночь коротали застолье, слушая импровизированный устный роман, который по очереди, глава за главой, сочиняли Аркадий и другой Володин друг, Сергей Андреев. (В феврале 1970 года он погиб от несчастного случая в своей лаборатории.)
Роман был посвящен грядущей русско-китайской войне. К рассвету, когда все уже с трудом удерживались в сидячем положении на стульях, я вдруг разлепил веки и прислушался: это Аркадий завершал роман душераздирающей картиной — последний защитник Кремля подрывал себя противотанковой гранатой в последнем еще не сдавшемся Кремлевском сортире, «чтоб не достался врагу».
Евгений Вишневский, опубликовавший книгу рассказов Сергея Андреева «Дым отечества», по нашей просьбе рассказал об этом «романе».
Что же касается рассказа «Линь Бяо», то написал его вначале, действительно, Сережа Андреев и при застолье в его квартире прочитал, а Аркадий Натанович тут же стал «наполнять» рассказ Сережи замечательными яркими подробностями и деталями. Всё это записывалось на магнитофонную пленку. Впоследствии Сережа свой рассказ переписал наново, дополнив его яркими восточными подробностями от Аркадия Натановича с магнитной ленты. И это его, Сережиной, рукой была сделана сноска: «написано совместно с Аркадием Стругацким», хотя логичней, наверное, было бы написать: «в написании этого рассказа принимал участие Аркадий Стругацкий». Но я не счел себя вправе изменить эту сноску, написанную Сережиной рукой.
И, наконец, — сам рассказ Андреева со вставками АНа (с любезного согласия наследников).
Линь Бяо проснулся незадолго до рассвета. Некоторое время он лежал с открытыми глазами, стараясь мысленно представить себе предстоящий день со всеми его свершениями и неожиданностями. День обещал быть большим и трудным. Линь Бяо никак не мог сосредоточиться на главном. Мысли его путались в каких-то незначительных деталях. Высокие окна его покоев, украшенные старинными витражами, стали излучать всё больше света, окрашивая комнату в мягкие спокойные тона. В распахнутые настежь двери из сада величественно вошли два павлина с хвостами, подобными радуге. Первые лучи солнца пронзили покои полководца, и павлины сразу же, словно по команде, закричали. Линь Бяо сел на кровати и позвонил.
Низко склонившись в глубоком восточном поклоне, вошли слуги. Один из них подал красный халат, затканный серебряными драконами, и надел повелителю на ноги мягкие туфли. Другой доложил, что ванна готова.
После ванны, лежа на низеньком диванчике и отдавшись во власть массажистов, Линь Бяо вновь стал думать о предстоящем дне, но опять никак не мог сосредоточиться. Ловкие руки массажистов (он вывез этих массажистов из Лхасы после усмирения Тибета) втирали в него живительный бальзам, секрет которого уходил на пятьдесят поколений в глубь истории и был известен только им одним. Они готовили его раз в месяц, в полнолуние в старинной серебряной ступе, растирая коренья и травы и призывая себе на помощь силы ветра, огня, воды и духов своих далеких заоблачных снежных гор. Этот бальзам придавал телу бодрость, а мыслям — легкость. Линь Бяо очень дорожил этими массажистами и держал их в тайне ото всех. Вот и сейчас, как всегда, он почувствовал прилив бодрости и энергии, мысли его просветлились. Он приказал сервировать завтрак в фарфоровом павильоне посреди озера. Придворный чтец тихо читал стихи Ли Бо, пока негр из Танзании с золотыми кольцами, продетыми в ноздри и уши, наливал ему подогретое вино в старинный фарфоровый бокал, тонкий, как яичная скорлупа. Линь Бяо любил этого негра и сам подбирал для него одежду и украшения. Сегодня он был в отличном расположении духа, и ему захотелось приласкать негра.
— М’Пы, — сказал он и согнутым пальцем притянул к себе слугу за кольцо в носу, — когда мы прогоним империалистов из твоей страны, я сделаю тебя секретарем вашей Коммунистической партии. Ты хочешь стать секретарем компартии, М’Пы?
М’Пы бросился на колени и поцеловал край халата повелителя. Потом негр подал ему униформу цвета хаки и помог переодеться. Линь Бяо надел фуражку с красной звездой. Теперь он опять был тем Линь Бяо, председателем военной комиссии КПК, каким его знала страна. Тем Линь Бяо, которого встречали аплодисментами и возгласами радости толпы людей на площади Тянь-Ань-Минь и которому кланялись седые генералы, участники великого северного похода, командиры Восьмой армии, герои боев на реке Ялу, еще не сосланные и не расстрелянные по мановению его руки.
Перед тем как сесть в машину, Линь Бяо прошел в дальний конец парка. Несколько месяцев назад он приказал очистить от лилий маленькое озеро с берегами из белого мрамора, украшенного скульптурами птиц и драконов, велел окружить его колючей проволокой под высоким напряжением и поставить охрану. В этом озере тренировался в плавании человек, лица которого никто, проживающий за стенами дворца, не должен был видеть, пока не придет для этого срок, указанный им, Линь Бяо.
Начальник стражи встретил его у калитки.
— Как успехи?
— Отлично, товарищ Линь. После того как, по вашему совету, мы начали пороть его плетью, он полностью освоил стиль «кроль на спине» и теперь осваивает «кроль на боку».
Линь Бяо милостиво улыбнулся и снисходительно похлопал начальника стражи по плечу. Это был проверенный сотрудник, и Линь Бяо мог позволить себе с ним эту фамильярность.
Тренер-новозеландец, выписанный специально для тренировки таинственного пловца, сидел с секундомером в руках на шее мраморного дракона и следил за работой ног своего ученика. Линь Бяо посмотрел на него и постучал стеком по толстому стеклу огромного аквариума, около которого примостился начальник охраны. Большие золотые рыбы с хвостами и плавниками, подобными вуали, подплыли на стук.
— А тренера отравите, как только всё кончится…