Жарким кровавым летом

– Получается, что их было двое? – заметил Оуни.

– Угу, сэр, очинно может быть. Менеджер говорит, что они куда-то свалили середь недели. И так и не приперлись до хаты. Уиллов Слайдел взял ключ, проверил обе комнатенки. Ничего хошь малёк полезного. Токмо нижнее белье, зубные щетки, да порошок, да газета из Литл-Рока. Ни оружия, ничего вообще толкового. Эти парни катаются налегке, хоша они те, кого мы ищем, хоша не они.

– Мне плевать на все это дерьмо, – громче, чем надо бы, заявил Оуни. – Если бы эти говнюки были ни при чем, они, мать их, не стали бы бросать в мотеле свои подштанники. Они могли свалить из города, но не до проверки. Эти парни, они знали, что я буду их искать. Этот чертов ковбой, попортивший ребра Сигелу, он знал меня. Он посмотрел на меня и сказал... – И здесь Оуни довольно похоже повторил убийственно язвительную реплику Эрла: – «Может быть, вы или кто-то из ваших парней хочет помериться со мною силами, мистер Мэддокс? Прошу». Этот раздолбай знал меня. Откуда он меня знает? Я его не знаю. Откуда, черт вас возьми, он меня знает?

Оуни вгляделся в плававшие по комнате клубы пара, как будто надеялся разыскать в них решение и этой новой проблемы, и всех остальных. У парня с вокзала были самые лучшие руки, какие ему когда-либо приходилось видеть.

– Этот долбаный тип, у него есть удар. Я не один год содержал боксеров. Просто здоровый болван не мог так ударить. Я-то знаю, что такое бокс, так вот, этот парень был нокауте ром!

– Это могли быть нью-йоркские парни? Или чикагские парни?

– Чикагские парни могли быть, – согласился Оуни. – Багси происходит из Нью-Йорка, и я уверен, что его там каждая собака знает. Если бы они были из Нью-Йорка, я знал бы о них. Нет, но как же он врезал этому еврею!

– Может, копы? – решил поумничать кто-то.

– Вы проверяли полицейских? – спросил Оуни Флема Грамли.

– Ага, сэр, а как же. Шеф говорит, что это не был никто из егойных парней. И никаких новых он не нанимал. Он звонил в Литл-Рок своему другу из ФБР, так тот говорит, что это никакие не федеральные типы. И не из акцизного департамента или еще какого-нибудь дерьма в этом роде. Вы уж поверьте мне, я этих акцизников знаю от и до, так вот, эти фраера никакие не налоговики. Ни один акцизник не сумеет так врезать.

– А может, они работают на нового окружного прокурора? – спросил кто-то. – Рядом с Беккером у нас нет никаких источников.

Флем ответил, не задумываясь:

– Этот мальчишка так напугался, когда Руфус бросил ему на лужайку дохлую собаку, что его с тех пор даже в городе не видно. Он даже в своем офисе почти не бывает!

Ответом ему был дружный смех.

И с этим вопросом покончили. Было много и других важных дел, касавшихся старого бизнеса: новая китайская прачечная около Оуклона задерживала платежи, и ее хозяевам нужно было объяснить, что следует соблюдать аккуратность; пивоваренный завод «Джакс» из Нового Орлеана поставил слишком много пива, но Грамли убедил водителя грузовика не сообщать об этом; колесо рулетки в «Подкове» заедало, что позволяло с немалым успехом угадывать выигрышные поля, его можно было отремонтировать, но лучше бы заменить стол целиком; начинался сезон скачек в Хайалиа, и Оуни предстояло решить вопрос о том, чтобы добавить в центральную контору одного-двух человек, поскольку во время сезона в Хайалиа сведения оттуда передавали так часто, что провода, казалось, начинали дымиться от перегрузки.

Но после окончания совещания менеджер «Золотого солнца», заведения, расположенного около оуклонского ипподрома, отвел Оуни в сторону.

– Оуни, я кое-что слышат.

– И что же, Джок?

– Может быть, это и ничего не значит, но вы в любом случае должны об этом знать.

– Ну так валяйте.

– Мой шурин из Лос-Анджелеса частенько открывает заведение во внеурочный час для Микки Коэна. Так уж случилось, что он служил в игорном доме на пароходе, который они держали за пределами двенадцатимильной зоны.

– И что?

– Так вот, после того как пароход прикрыли, дела у них стали паршивыми. Но Микки сказал моему шурину, что скоро наступят хорошие времена.

Оуни слушал внимательно. Микки Коэн был правой рукой Багси.

– Но что же это значит?

– Он говорит, что скоро найдется много работы для всех настоящих профессионалов игорных столов.

– То есть? Багси намерен попытаться получить этот пароход обратно?

– Нет, Оуни. Задумка куда крупнее. Похоже, что он купил большой кусок пустыни возле границы Невады. Азартная игра в Неваде не запрещена. Туда никто не ездит, но там это вполне законное дело.

– Я все еще не...

– У него большой план. Он собирается выстроить город. Большой город. У него есть сколько-то там нью-йоркских денег, которые он в это вложит. Считается, что этот план совершенно секретный. В общем, он собирается выстроить в пустыне город, где будет идти игра на деньги. Он собирается выстроить Хот-Спрингс в пустыне. Лично я думаю, что это дерьмо. Кому нужно переться в гребаную пустыню, чтобы проигрывать там свои денежки?

Однако Оуни уже понял смысл визита Багси и увидел в нем серьезную угрозу своему будущему. Значит, Багси затеял свою собственную игру. Но Хот-Спрингс мог быть только один. Он мог находиться либо здесь, в Арканзасе, где был создан и где, по всем понятиям, было его место, или в гребаной невадской пустыне, куда эта жидовская рожа Багси вознамерился его перенести.

В двух местах он существовать не мог.

Кому-то предстояло умереть.

11

Ди-Эй все продумал очень тщательно. Он разбил всю команду на огневые группы по два человека и сформировал два отделения, в каждое из которых входили по три таких группы. Одно предназначалось для проникновения с парадного входа, а второе – с черного.

Теперь пришло время отрабатывать операции с разряженным оружием, но в остальном снаряжение было полным, включая тяжелые бронежилеты, которые все ненавидели лютой ненавистью.

Конечно, молодой Карло Хендерсон оказался в одной группе с еще более молодым Френчи Шортом, полным соображений, слишком важных для того, чтобы хранить их при себе. Эти соображения были одной из причин того, что никто другой не захотел работать на пару с Френчи.

– Посуди сам, – говорил Френчи, – с какой это стати я буду пользоваться дробовиками и карабинами? Это тебе не двадцатые годы. «Томпсоны» сделали для войны в окопах. Для стрельбы очередями. Попадаешь в помещение, поливаешь его очередью и...

– Да ведь тебе же все время твердят: не стреляй длинными очередями, – ответил рассудительный Карло. – Мистер Эрл прямо так и сказал: стреляйте по три выстрела.

– Что ты говоришь? Да ведь эти болваны просто свихнутся, если кто-нибудь начнет в них стрелять. Они разнесут в клочки все, что хоть немного движется. И превратят свои драгоценные казино в дома из швейцарского сыра.

– Ты бы лучше делал то, что тебе говорят.

– А-а, – протянул Френчи, – значит, ты тоже один из них? Тебе, наверно, нравится все это дерьмо. И этот громила, мистер Эрл, который шляется здесь с таким видом, будто он Бог, или Джон Уэйн, или кто-то еще в этом роде.

– Да он, по-моему, нормальный мужик. Я слышал, что на войне он был большим героем.

– Ну и что он с этого поимел? Строит из себя сержанта и готовится высаживать двери казино в арканзасской дыре, в Хот-Спрингсе. Дерьмо все это. Неужели он не мог нажить со своей медали ничего большего, чем это?

– А ты-то что здесь делаешь, если все это такое дерьмо?

– Э-э-э...

– Ну?

– Ты никому не скажешь?

– Конечно, нет. Ты мой напарник. Я должен прикрывать тебя.

– Меня вышибли из Принстона. Дружище, у моего старика аж задница покраснела от злости! Он судья, большая шишка, вот и пристроил меня в департамент полиции. Но чего я на самом деле хочу, это пробиться в ФБР. Однако без бумажки из колледжа – нет, сэр! Зато если я покажу себя хорошим копом...

– За что тебя выгнали?

– Это длинная история, – ответил Френчи; его взгляд вдруг сделался жестким, и глаза вспыхнули фанатичным огнем. – Это была совершенная туфта, можешь мне поверить. Меня обвинили в том, чего я вовсе не делал! Как бы там ни было, если мне удастся попасть в ФБР, то оттуда можно будет перебраться в БСС. Ты хоть знаешь, что это такое?