Снайпер

После того как священник закончил свою часть, Ник даже смог произнести несколько слов над стоящим возле могилы гробом.

– Знаете… – пробормотал он, – я хочу поблагодарить всех вас и ваших жен за то, что вы потратили свое время и пришли сюда помочь мне сказать последние прощальные слова Майре… Она была прекрасной женщиной, вы все это знаете, и это замечательно, что вы все сегодня пришли сюда. Я уверен, что ей бы это было очень приятно. Так что, спасибо еще раз… вам… за то, что пришли.

Все это звучало неубедительно, но его это сейчас мало волновало.

Затем они вытянулись в длинную очередь и, проходя мимо, жали ему руку, говоря какие-то глупые, ненужные слова, а он кивал головой и смотрел, как они уходили.

– Мне очень грустно, Ник, – сказала Салли Эллиот, одна из самых симпатичных девушек в отделе компьютерных дисков.

– Э-э… – попытался что-то ответить он, немного удивленный тем, что видит ее здесь. – Да, во… А… да… Спасибо за то, что пришла.

– Ты выглядел молодцом, – добавила она.

– Кто? Я?

– Да, ты, Ник. – И с этими словами она пошла за остальными.

Одним из последних в этой длинной очереди сочувствующих был Хэп Фенкл.

– Ник, возьми себе небольшой отпуск, ради всего святого. Ты много пережил. Сделай перерыв.

– Хэп, самое лучшее для меня сейчас – это вернуться к работе. Понимаешь? Если я буду бесцельно шляться по дому, мне будет только хуже. Там каждая вещь будет мне напоминать обо всем происшедшем. Так что встретимся где-то через час.

– Ник, тебе надо о себе позаботиться, слышишь? – сказала жена Хэпа Марли. – Если тебе будет нужна какая-нибудь помощь, сразу дай мне знать, хорошо?

– Конечно.

Ник стоял и смотрел им вслед, пока не остался один рядом с ямой, возле которой томились ожиданием два старых негра с лопатами. Они будут так стоять до тех пор, пока он не уйдет, а потом опустят ее в могилу и засыпят землей. Вот и все. Вот так-то. Это то, с чем все равно неизбежно придется смириться. “Ну что, малышка, – наконец прошептал он, – эти люди с лопатами уже здесь. Пришло время уходить. Я всегда буду помнить о тебе. Прощай”.

– И что получается, ребята, – говорил Хэп, когда, немного опоздав, появился Ник. На нем был все тот же темно-синий костюм, в котором он был на похоронах. – Мы еще только получили из Вашингтона ответ по поводу этих колумбийцев, а УБН уже что есть мочи вопит на все министерство, что мы не пускаем их в нашу картотеку…

– Да им только что-нибудь сообщи – сразу же, через пятнадцать секунд, все будет известно на улице…

– УБН в принципе мало чем отличается по структуре от нас, и вы это знаете. Они предпочитают хватать людей чаще, чем мы, потому что у них не так много людей, как у нас, чтобы работать качественно. Поэтому ты прав, Майк, они время от времени раздувают из мухи слона. Да, еще. Я сообщаю вам официальное решение сверху: мы должны теперь работать вместе с УБН повсюду.

Среди двенадцати агентов взвода по борьбе с наркотиками местного управления ФБР в Новом Орлеане послышался неодобрительный гул. За окном ярко светило солнце, и напротив здания ФБР, на Лойола-стрит, раздавались резкие звуки автомобильных сигналов и гулкий шум оживленного автомобильного движения. Ник скользнул на свободный стул рядом со своим другом Мики Сонтагом, который заранее занял ему место.

– Что-нибудь пропустил?..

– А, все то же, – прошептал Мики, – новым дерьмом по старой бумажке. Как работать с документами, какие-то инструкции по купле-продаже и денежному обращению, новые зачеты и нормативы по программе СВИТ – старая песня на новый лад.

– Хорошо, – сказал Ник.

Собрание продолжалось. Это была обычная проводимая во второй половине дня по вторникам пытка. Почему, подумал Ник, Хэп ее просто-напросто не отложил? Но Хэп был потомственным фэбээровцем и его не волновали желания подчиненных. Его отец и дядя были сейчас в отставке, причем оба увольнялись с должности инспектирующих агентов. Поэтому Хэп всегда “играл только по правилам”. Таким был стиль работы ФБР, и Ник знал это лучше, чем кто-либо. Потом все вернулись к своим делам. Одни обсуждали какие-то важные вопросы, другие просто болтали о всякой чепухе, короче, все было как всегда – размеренно и постоянно. Дело в том, что именно в этом общении, когда они раз в неделю собирались все вместе и непринужденно обменивались информацией или просто разговаривали о разном, кто-нибудь порой вдруг замечал то, на что раньше никто не обращал внимания, какую-нибудь неожиданную взаимосвязь между делами и событиями, и, сделав соответствующие выводы, успешно распутывал очередной сложный клубок проблем. Да, и такое иногда случалось. Ник никак не мог войти в нужный ритм и начать нормально работать, его мысли все еще были заняты смертью Майры и непонятной гибелью того человека из “Палм Корт”. И все же, когда наступило время задавать вопросы, именно он оказался в центре внимания.

– Итак, какие вопросы? – спросил Фенкл. Вопросов было мало, поэтому, когда взгляд Хэпа скользнул в его направлении, он поднял руку:

– Скажи, Хэп, что у нас с тем парнем, которого шлепнули в “Палм Корт”? Есть какие-нибудь сведения?

– Очень мало. УБН заявило, что в их картотеке по наркотикам он не числится. НОПД не собираются выделять своего человека. Ты же знаешь, они не любят работать впустую, а в этом деле даже арестом в конце не пахнет.

– Ну и что же делать? Ведь этот человек пытался со мной связаться, он…

– Послушай, Ник, если он не убежал из-под следствия, не был осужден и не совершил никакого преступления в соответствии с федеральными законами, то это дело не по нашей части. Я думаю, что все закончится стандартной фразой НОПД: “Может быть, кто-нибудь когда-нибудь и расскажет нам, кто это сделал…”

– Хэп, но ведь мы можем кое-что раскрутить, если найдем зацепку.

– Да, но я не вижу тут ничего обещающего. Наркотики, может быть, но никаких улик нет. Он не из тех, кто занимается наркобизнесом. Ты говорил, что он из ЦРУ, но в ЦРУ говорят, что он не оттуда.

– ЦРУ никогда даже о себе не скажет, что оно ЦРУ. По данным ЦРУ, ЦРУ не существует. Но этот человек не панамец, Хэп. Мой источник сообщил мне, что он – сальвадорец.

– Да, но в официальные документы заявление подобного рода не занесешь. По паспорту он – панамец. А паспорт – официальный документ.

– Но это может говорить о том, что он – “невидимка”, двойной агент.

– С другой стороны, такие сведения могут означать, что он вообще никто и ничто. Если бы он был двойным агентом, то ЦРУ – и ты сам прекрасно это знаешь – уже давно было бы здесь и пыталось отвести от себя всякие подозрения. Они очень начинают беспокоиться, когда мы говорим о национальной безопасности. Ты знаешь, как это их выбивает из колеи. А сейчас им наплевать. Никаких инструкций, никаких звонков, ничего. Это может быть делом рук ревнивого мужа, спором по поводу раздела прибыли, семейными разборками или чем-нибудь в этом роде. Да, это твое “РОМ ДО” может оказаться ключиком к разгадке. Все это в некотором роде любопытно, но больше напоминает таинственные романы, и я уже говорил тебе об этом. За последний год в районе, о котором идет речь, было совершено двести пятьдесят нераскрытых убийств, почему ты думаешь, что я должен сейчас заняться именно этим? Оно ничем не отличается от предыдущих и потребует массу времени и нервов. Ты же знаешь, что в судах все любят растянуть удовольствие, посплетничать, эти обвинительные заключения, разбирательства, приговоры – все это охота за скальпами. Я не могу сейчас позволить себе увязнуть во всех этих мелочах.

– Но ты же знаешь…

– Ник, у меня тут есть для тебя кое-что приятное, но дай мне возможность дойти до этого.

– Нет, позволь мне хоть вкратце объяснить суть дела. Я над этим очень много думал.

– Уже поздно, Ник. Тем более есть еще несколько чело…

– Ну пожалуйста!

– О Господи, ну ладно. Давай выкладывай, что там у тебя.

Ник прокашлялся:

– Во-первых, я задал себе вопрос, как эти люди попали к нему в номер. Он был напуган, очень спешил, все время думал о том, что с ним могут сделать, и пытался предупредить о катастрофе. К тому же он вошел в комнату всего минут за десять до того, как убийцы на него напали.