Потрясающая красота

– Вас не утомляет постоянное внимание окружающих? – поинтересовался у Мелани один из пожарных.

– Еще как! А моего парня это вообще бесит. Он тут как-то вмазал разок одному фоторепортеру и загремел в каталажку. Очень уж это ему действует на нервы.

– Надо думать. – Пожарный, улыбнувшись, снова отправился работать.

А остальные посоветовали Мелани пойти в убежище. Там безопаснее. Мелани всю ночь находилась возле отеля, помогая всем – и постояльцам, и просто случайным прохожим. Однако по распоряжению Службы по ликвидации чрезвычайных ситуаций всем следовало находиться в убежище. На улице действительно было небезопасно: угрозу представляли и готовые в любой момент свалиться на голову куски бетона от разрушенных зданий, и осколки стекла, и вывески, а также валяющиеся под ногами оголенные провода под напряжением.

Самый молодой из пожарных вызвался проводить Мелани в убежище, располагавшееся в двух кварталах от того места, где они находились, и Мелани с неохотой согласилась. Было семь утра, и мать уже, наверное, вся извелась, переживая за нее и гадая, где ее носит. Непринужденно болтая, Мелани с пожарным наконец дошли до церкви, служившей убежищем. Храм, как оказалось, был забит до предела. Волонтеры из Красного Креста и церковные служащие разносили завтрак. Увидев такую тьму народа, Мелани озадачилась: как же найти тут мать? Распрощавшись со своим провожатым у дверей церкви, она поблагодарила его и стала пробираться сквозь толпу, выискивая в ней знакомые лица. Народу была пропасть – кто разговаривал, кто плакал, одни смеялись, у других на лице застыла тревога, сотни людей сидели на полу.

Наконец Мелани отыскала мать с Эшли и Пэм, своей ассистенткой. Они давно уже волновались о Мелани. Увидев дочь, Дженет с воплем прижала ее к груди и чуть не задушила в объятиях, а затем отчитала за то, что та всю ночь где-то пропадала.

– Мел, я уж, ей-богу, думала, тебя нет в живых – убило током или размозжило голову какой-нибудь глыбой.

– Да нет, я просто осталась там помочь, – тихо ответила Мелани. Рядом с матерью ее голос становился почти неслышен. Она заметила, что Эшли бледна как полотно. Бедняжка во время землетрясения испытала страшный шок и всю ночь просидела, прижавшись к Джейку. А тот, не замечая, словно ее и не было, спал себе, обкуренный и одурманенный выпитым.

Услышав пронзительный вопль Дженет, он приоткрыл один глаз и вопросительно посмотрел на подругу. Его, судя по всему, мучило жестокое похмелье. Он не помнил, как выступала Мелани, и не знал точно, присутствовал ли он при этом, но то, как заплясали вокруг стены, помнил отчетливо.

– Славный пиджачок, – заметил он, щурясь на грязный смокинг Мелани. – Где тебя носило всю ночь? – скорее из любопытства, чем с беспокойством поинтересовался он.

– Дела, – лаконично ответила Мелани и целовать его не стала. Вид у него был просто кошмар. Ночь он проспал на полу как убитый, подложив под голову вместо подушки свернутый валиком пиджак. Почти все технические менеджеры с музыкантами спали вповалку рядом.

– Неужели тебе не было страшно на улице? – ужаснулась Эшли.

Мелани отрицательно покачала головой:

– Нет. Я старалась помочь: там были потерявшиеся дети, порезавшиеся осколками стекла люди и другие раненые. В общем, многим требовалась помощь.

– Но ты же не медсестра, в конце концов! – рявкнула на нее мать. – Ты лауреат «Грэмми». А лауреаты «Грэмми» не бегают подтирать другим сопли. – Дженет гневно сверкнула глазами. Не такого имиджа она желала дочери.

– А что тут такого? Почему бы не помочь людям? Многие так перепугались, что любая помощь была кстати.

– Предоставь это другим, – ответила Дженет дочери, которая устроилась на полу рядом с Джейком. – Боже, сколько же нам еще здесь торчать? Говорят, аэропорт закрыт – вышка пострадала. И все же я надеюсь, что нас отправят домой на частном самолете. – Подобные детали для нее очень много значили. Она старалась в полной мере воспользоваться предоставленными им преимуществами и ничего не упустить. В отличие от Мелани, которой вполне сошел бы и автобус.

– Ой, да какая разница? Может, удастся арендовать машину. Не важно на чем, лишь бы добраться до дома. Выступлений на следующей неделе у меня не предвидится.

– Я лично не намерена валяться здесь на церковном полу целую неделю. У меня жутко ломит спину. Нам обязаны создать достойные условия.

– Мама, все гостиницы закрыты. Все генераторы и холодильники вышли из строя, а это опасно. – Мелани знала это из недавнего разговора с пожарными. – Здесь мы по крайней мере в безопасности.

– Хочу в Лос-Анджелес, – не унималась Дженет. С Пэм она взяла слово, что та будет постоянно справляться, не открылся ли аэропорт. Мелани, всю ночь помогавшая пострадавшим, вызывала в Пэм восхищение. Сама она все это время состояла у Дженет на посылках – бегала за одеялами, доставала сигареты и кофе, варившийся в столовой на газовых плитах. А Эшли так распаниковалась, что ее даже пару раз стошнило. А Джейк, набравшийся до потери сознания, всю ночь находился в полной отключке, как и свет. Словом, кошмар, а не ночь. Хорошо еще, все остались живы.

Парикмахерша и менеджер Мелани в самой гуще толпы раздавали сандвичи, печенье и бутылки с водой. Запасы провианта громадной церковной кухни, где обычно кормили бездомных, таяли на глазах. Людям раздавали консервированную индейку, ветчину и вяленую говядину. Запасы грозили кончиться в любой момент. Но Мелани по этому поводу не волновалась: есть ей не хотелось.

В полдень объявили, что их всех переводят в убежище в Пресидио.[9] Перевозить будут партиями на автобусах, которые скоро пришлют. После этого раздали одеяла, спальные мешки и кое-какие личные принадлежности, такие как зубные щетки, пасту. Все это люди брали с собой, вместе со всеми своими пожитками: в церковь никто больше не вернется. Мелани со своей свитой села в автобус лишь в три часа дня. Ей удалось пару часов подремать, и когда она растолкала Джейка и помогла матери скатать одеяла, чувствовала она себя бодрой.

– Вставай, Джейки, мы уезжаем, – звала она бойфренда, гадая про себя, какие такие, интересно, наркотики он прошлым вечером принял, что весь день после этого никакой. Вообще-то Джейк был красавчиком, но сейчас, когда наконец он встал и оделся, на него страшно было смотреть.

– Господи! Как же я ненавижу это кино! Тут все похоже на съемочную площадку какого-то фильма-катастрофы, а я вроде как в массовке. Так и жду, что вот-вот ко мне подойдет кто-нибудь нарисовать кровь на лице и забинтовать голову.

– Ты и в таком виде будешь выглядеть лучше всех, – заверила его Мелани, заплетая свои волосы в косичку.

Всю дорогу до автобуса Дженет без конца жаловалась: мол, обращаются с ними безобразно и неужели никто не знает, кто они такие? Сейчас не важно, кто они такие, возражала Мелани, никому до этого нет дела. Сейчас они такие же, как все, – всего лишь выжившие в катастрофе люди.

– Не говори так, милая, – ворчливо отозвалась мать. – Не пристало звезде так рассуждать.

– Я здесь не звезда, мама. Тут всем сейчас глубоко безразлично, умею я петь или нет. Все устали, напуганы и хотят есть. Всем, как и нам, хочется домой. Мы ничем не отличаемся от остальных.

– Объясни ей, Мелли, – обратился к ней в это время один из музыкантов, когда они садились в автобус.

Две девчонки-подростка, услышав ее имя, узнали ее и закричали. Мелани дала обеим автограф, что самой ей в сложившихся обстоятельствах показалось просто смехотворным: грязная, в видавшем виды мужском смокинге и изорванном сценическом наряде – сеточке с блестками, она ощущала себя кем угодно; только не звездой.

– Спойте нам что-нибудь, – совсем рассмешив ее, стали упрашивать девочки.

Но петь Мелани наотрез отказалась. Девчонки были совсем юные и глупые, лет по четырнадцать. Они жили недалеко от церкви и теперь с родителями отправлялись на этом автобусе в убежище. Девочки рассказали, что часть их многоквартирного дома обрушилась, а их вызволила оттуда полиция. Никто, правда, не пострадал, кроме пожилой женщины с последнего этажа – она сломала ногу. Девчонки щебетали не умолкая.

9

Старая военная база в городском парке Сан-Франциско.