Смешенье

– То есть если они не обладают независимыми средствами, то получается, что… – тут Этьенн снова слегка покраснел, – …простите, но должен ли я… – Он надолго замолчал, пока Элиза и Поншартрен улыбками и кивками не убедили его продолжить: – …им платить. – Он наполовину проглотил ужасное слово. – Ну, не знаю, чтобы они покупали себе еду и тому подобное? Вряд ли они питаются с собственного хозяйства, если живут в городе.

– Вы должны им платить! – громко и чётко объявила Элиза.

Этьенн поморщился.

– Не понимаю, чего ради мне содержать агентов, возить серебро в Лондон, слать векселя в одно место, авизо в другое, чтобы в конце концов вручить деньги синьору Полишинелю.

Он неуверенно обвёл взглядом лица гостей, словно спрашивая их мнения. Все согласно закивали, как будто герцог д'Аркашон высказал невероятно умную мысль, и повернулись к Элизе за разъяснениями.

– Вы оставите себе часть денег, – объявила та.

Все ахнули, как будто она сдёрнула покрывало с золотой статуи.

– О, это совершенно меняет дело! – воскликнул Этьенн.

– Пьер Дюбуа в Лондоне получит не всю ту сумму, которую я отдал вам, – сказал Поншартрен и повернулся к Элизе. – Однако, мадам, я живу в Париже.

Элиза прошла на другой конец Малого салона и похлопала по золочёному клавесину. Поншартрен покинул «Лион» и сел за инструмент. Затем, для забавы и для музыкального сопровождения второго акта комедии, начал подбирать мелодию Рамо.

Элиза поманила к себе пожилого графа в мундире капитана галеры. До сего момента тот играл с другом на бильярде.

– Вы – мсье Самюэль Бернар, королевский банкир.

– Я буду изображать еврея?! – в ужасе проговорил граф.

Музыка смолкла.

– Он достойнейший господин, король прекрасно о нём отзывается, – заметил Поншартрен и заиграл снова.

– Но теперь в Лионе никого не осталось! – воскликнул Этьенн.

– Напротив, здесь мсье Кастан, старый собрат мсье Бернара, – сказала Элиза и потащила графского партнёра по бильярду к стулу, на котором до этого сидел Поншартрен.

В комнате стало гораздо оживлённее, поскольку капитан, изображающий Самюэля Бернара, ссутулился и принялся закатывать глаза, ухмыляться дамам и поглаживать подбородок. Тем временем «амстердамцы» и «лондонцы», прискучившие бездельем, пустились в разного рода несанкционированные транзакции.

– Принеси мне миску теста, – сказала Элиза горничной.

– Теста, мадам?

– Миску теста из кухни! И ещё одну пустую, поменьше. Быстрее!

Служанка вылетела из комнаты, а Элиза продолжила:

– Все по местам! Начинается второй акт! Господин граф де Поншартрен, прошу вас, продолжайте играть, ваша чудесная музыка как нельзя лучше подходит к действию.

(Некоторые гости, не получившие ролей, начали танцевать, так что «Париж» и впрямь превратился в центр всего возвышенного и утончённого.)

– Я ваш слуга, мадам, – отозвался Поншартрен.

– Нет, я Меркурий. И я говорю, что у вас есть тесто.

– Тесто, Меркурий? – Поншартрен с любопытством огляделся, но играть не перестал.

– Разумеется, вы редко его видите и никогда к нему не прикасаетесь. Ещё бы, ведь вы член Верховного совета и доверенный приближённый Короля-Солнца. Но вы знаете, что у вас есть тесто!

– Откуда я это знаю, Меркурий?

– Потому что я нашёптываю вам на ухо. У вас есть тысячи кухонь, на которых его готовят. Теперь призовите к себе мсье Бернара и сообщите ему, что у вас есть тесто.

Мсье Бернара звать не пришлось. Опираясь на кий, как на трость, он шаркающей еврейской походкой подошёл к Поншартрену и склонился над ним, потирая руки.

– Мсье Бернар! У меня есть тесто.

– Я верю вам, монсеньор.

– Я хотел бы быстро и безопасно перевести… э… сто кусков мсье Дюбуа в Лондон.

– Погодите! – воскликнул Меркурий. – Вы ещё не знаете имени получателя в Лондоне.

– Отлично! Пусть это будет вексель на одного из моих агентов, имя которого я укажу позже.

– Разумеется, сударь! – И «Бернар» с ухмылкой обернулся к Элизе, ожидая подсказки.

– Идите и передайте это вашему другу, – велела Элиза.

– А на руки я ничего не получу?

– Мсье! Вы получили слово генерального контролёра финансов! Чего вам ещё надо?

– Я просто спросил, – произнёс «Бернар» с лёгкой обидой и проковылял в другой конец Малого салона, где ждал его партнёр по бильярду. – Бонжур, старина. У господина графа де Поншартрена есть тесто, и он хочет переправить сто кусков в Лондон.

– Прекрасно, – отвечал «Кастан» после того, как Меркурий шепнул ему на ухо подсказку. – Лотар, если вы вручите сто кусков нашему человеку в Лондоне, я дам вам сто десять кусков здесь!

– О небо! Где же тесто? – вопросил Этьенн слегка ошарашенно, поскольку на генеральной репетиции ему давали настоящее серебро.

– У меня его нет, – отвечал «Кастан», соображавший чуть быстрее Этьенна, – но мой друг мсье Бернар слышал от господина графа де Поншартрена, а тот – от самого Меркурия, что теста очень много, посему перед лицом всех этих добрых лионцев…

– Мы зовём их Депозитом, – вставила Элиза, обводя рукой любопытных зрителей, которые собрались возле карточного стола.

– …я обещаю заплатить вам сто десять кусков по первому требованию.

– Хорошо, – отвечал «Лотар», предварительно взглянув на Элизу.

Некоторое время ушло на составление нужных бумаг. Тем временем Элиза запустила руки в тёплый ком теста и разорвала его на два, большой и маленький. Маленький она положила в пустую миску, которую отнесла в соседнюю комнату и грохнула на буфет рядом со столиком для триктрака к большому изумлению мадам де Борсуль.

– Разорвите его пополам и рвите дальше, пока не получите тридцать два куска, – повелел «Меркурий» и унёсся прочь прежде, чем мадам де Борсуль успела надуть губки. Затем Элиза взяла большую миску с основной порцией теста и вручила её юному банкиру в «Амстердаме». Три гостя помоложе, от восьми до двенадцати лет, уже сбежались к буфету, перевернули миску и рвали тесто на куски.

– Отлично, вы – английский Монетный двор, а это – Тауэр, – сообщила Элиза, затем, приметив их рвение, добавила: – Помните, мне нужно кусков тридцать, не больше.

– Мы думали, сто! – сказал старший из детей.

– Да, но в Англии нет столько теста.

Тем временем в «Лионе» покончили с писаниной. В этот раз добавили одну тонкость: «Лотар» выдал вексель не «Дюбуа», а «Кастану», сидевшему напротив. «Кастан» перевернул листок и написал на обратной стороне, что переводит вексель на мсье Дюбуа и что вексель этот подлежит оплате в течение пятнадцати минут. «Дюбуа» получил листок на окраине «Лиона» в 16:12, прогулялся за рюмочкой коньяка и, прибыв в «Лондон» в 16:14, вручил вексель «Полишинелю». Та сверилась с авизо, взглянула на часы и собралась писать «Принято к оплате», когда бдительный Меркурий остановил её руку.

– Стойте! Подумайте. Ваша платёжеспособность под угрозой. Сколько у вас кусков?

«Полишинель» устремила взгляд на «Тауэр», где тридцать два комочка теста лежали восемью рядами по четыре.

– Они вам не принадлежат. – Элиза-Меркурий сгребла куски в миску и вручила молодому де Лавардаку – «представителю Лотара» в «Лондоне».

До мадам де Борсуль наконец дошло.

– Мне они понадобятся… у меня расписка от вашего дяди, в которой сказано, что вы должны мне сто кусков.

– У меня нет ста! – пожаловался юный банкир.

– Меркурий, как всегда, приходит на выручку! – объявила Элиза. – У кого-нибудь в Лондоне есть тесто?

– У меня целая миска! – отозвался звонкий голос из другой комнаты.

– Ты не в Лондоне! – последовал ответ «Меркурия». Элиза повернулась к «лондонскому» племяннику и устремила на него испытующий взгляд.

– Кузен! Поспеши ко мне с фамильным тестом! – крикнул юноша.

Мальчик понёс миску в «Лондон». Тем временем Элиза кивнула двум шестилеткам с деревянными мечами. Они выпрыгнули на середину комнаты и принялись лупить тестоносца по ногам. «А-а!» – закричал он.