Крутые парни

Чарли Стелла

Крутые парни

Посвящается моей самой лучшей находке в жизни – моей прекрасной жене Энн Мэри Стелла

Благодарю за помощь, поддержку и бесценные советы моего агента Боба Дифорио, редактора Питера Скатчеза, Энн Мэри и, как всегда, Дейва Грешема…

A me, Faust!

(Пойдем со мною, Фауст!)

Жизнь часто во много раз удивительнее вымысла. Например, самое крупное в финансовой истории США мошенничество – дело корпорации «Энрон» – наводит на мысль: не пора ли расширить толкование термина «организованная преступность»? После краха «Энрона» многие служащие и одновременно акционеры компании остались без работы, а некоторые – и без пенсии, в то время как верхушка корпорации, знавшая о грядущем фиаско, успела вовремя обратить свои акции в наличные деньги.

Многие выборные лица, представители почти всех политических партий, получали от корпорации щедрые пожертвования – то есть были на содержании у «Энрона»?

Руководители аудиторской фирмы «Артур Андерсен», проверявшей деятельность «Энрона», уничтожили потенциально опасные документы – не напоминает ли это поведение нелегальных букмекеров, которые, узнав о предстоящей облаве, спешно ликвидируют корешки квитанций, заполненных клиентами?

Зная о грозящем коллапсе, высшие чины «Энрона» поощряли своих служащих покупать как можно больше акций компании, уверяя, что дела корпорации никогда не были столь блестящи, – проводили работу по намеренному созданию «дутых акций»?

Организованная преступность не всегда является уделом людей с итальянскими фамилиями. В наше время гораздо чаще, чем нам кажется, неприглядными делами занимаются некоторые вполне уважаемые и известные представители деловых кругов. И хотя существование двойных стандартов в мире корпоративной организованной преступности ханжески замалчивается, все мы знаем, что нужно сделать с руководителями корпорации «Энрон», если их когда-либо привлекут к суду и признают виновными.

Вместо особой тюрьмы для «уважаемых, но оступившихся» бизнесменов, своего рода федерального загородного клуба, пусть-ка посидят в обычных тюрьмах, куда отправляют так называемых обычных мафиози[1].

1

– Неужели он и правда такой дурак? – спросил Джимми Пинто, косясь на клочок бумаги у себя в руке.

Половина девятого утра; небо над Нью-Йорком серое. Улицы еще не высохли после только что закончившегося ливня.

Джимми Манджино, мускулистый здоровяк лет тридцати пяти, с черными курчавыми волосами и густыми бровями, пил кофе из пластикового стаканчика и рассматривал кирпичные домики на Койл-стрит. Подбородок у Манджино зарос двухдневной щетиной.

– Сколько, говоришь, он дал парикмахеру? – спросил Манджино.

Пинто, тоже мускулистый, но коренастый, выглядел моложе своих пятидесяти с небольшим. Подняв голову, он помахал клочком бумаги, который сжимал в руке.

– Пятьдесят восемь тысяч, – ответил он. – Прикинь!

Манджино притворно улыбнулся.

– Уж эти мне богатые сынки. – Он отпил еще кофе. – Купаются в деньгах и не знают, куда их выкинуть.

Пинто прикусил губу.

– А мы с тобой околачиваемся тут, как два урода, и стараемся выбить денежки назад.

– Как по-твоему, у парикмахера хоть что-нибудь есть? – спросил Манджино, допив кофе и озираясь в поисках урны, куда можно было бы выкинуть пустой стаканчик.

Пинто покачал головой:

– Скорее всего, нет. Даже паршивая парикмахерская ему не принадлежит. Говорят, он завел себе подружку-пуэрториканку и вложил денежки в ее ресторан. Сначала десять тысяч, а потом и все остальное. А потом он погорел.

– То есть твой друг Ларри погорел, – уточнил Манджино.

– О том и речь. – Пинто достал пачку сигарет «Кэмел», закурил, глубоко затянулся. – Парикмахер – старикан, эмигрант в первом поколении. Можно сказать, только что из Италии. Ему шестьдесят два года, и у него все заложено-перезаложено. И вон тот дом тоже. – Пинто глянул в бумажку с адресом. – Номер двадцать один восемьдесят шесть.

– Значит, – сказал Манджино, – выбивать из него пятьдесят восемь кусков – все равно что выжимать воду из камня.

– Именно поэтому Ларри и посулил половину тому, кто вернет ему денежки, – ответил Пинто. – Он прекрасно понимает, что без посторонней помощи не видать ему ни гроша. Вот и нанял двух болванов, а конкретно – нас с тобой. Он хочет, чтобы мы слегка припугнули старика, может, немножко его поломали. Но по отношению к нам это полное свинство. Ларри сам виноват, сделал очередную глупость – а уж глупостей он успел наделать предостаточно. А теперь хочет, чтобы за его выходки заплатил старик.

Манджино достал пачку «Мальборо» и тоже закурил.

– Но ведь старик все-таки взял у Ларри деньги и не вернул, – пробормотал он, не вынимая изо рта сигарету.

Пинто глубоко вздохнул:

– Вот ты, Джимми, дал бы парикмахеру, который даже не владеет своей парикмахерской, пятьдесят восемь кусков? Сначала подумай, потом ответь.

– Ни хрена, – ответил Манджино.

– У меня таких денег отродясь не было, но я бы тоже ответил так, как ты: «Ни хрена», – кивнул Пинто. – Пусть даже Ларри вначале ссудил ему всего десять кусков, а именно так наш придурок и поступил. Но зачем, во имя всего святого, выкидывать еще сорок восемь тысяч? А Ларри выкинул. Почему? Наверное, хотел застраховать свой первый взнос – никакого другого объяснения мне просто в голову не приходит. Кто знает. Но сдается мне, гораздо проще вытрясти пятьдесят восемь кусков из самого Ларри. Или еще пятьдесят восемь. Раз уж он такой тупой, что швыряет денежки направо и налево. Понимаешь, о чем я?

Манджино следил за толстухой в халате и шлепанцах, которая шла через дорогу с помойным ведром.

– Старею я, – сказал Пинто. – Противно заниматься такой ерундой. Занимаюсь всякой дрянью, да еще в выходной. Один богатый придурок дает пятьдесят восемь тысяч другому шестидесятилетнему придурку, который завел себе тридцатилетнюю подружку. Ты, кстати, в курсе, что баба, на которую наш старикан-парикмахер угрохал все денежки, на тридцать лет его моложе?

– Оттого, что у него молодая подружка, он еще не становится негодяем, – возразил Манджино.

– Только потом он ее сдал, – продолжал Пинто. – Мне сам Ларри рассказывал. Когда он в первый раз пришел требовать должок, знаешь, что сказал ему старик? Пусть, мол, заберет денежки у нее, ведь она ими воспользовалась.

Манджино снова притворно улыбнулся:

– И меня еще всегда держали за дурачка.

Заморосил мелкий дождик. Пинто подставил ладони под капли.

Манджино затянулся сигаретой, оглянулся на жилые дома и спросил:

– Сколько нам еще ждать? Попозже мне надо повидаться с одним клиентом, а потом еще хорошо бы успеть на матч с «Никербокерами».

– Ты его крышуешь? – спросил Пинто.

Манджино потер пальцами виски.

– Да. Потому-то мне и надо с ним повидаться, – объяснил он.

– Сколько раз я ему уже звонил? Три, верно?

– Да, не меньше трех.

– И всякий раз к телефону подходит его жена и говорит: Витторио спит, она не станет его будить.

– Ну да, как и велел ей отвечать муженек.

– Когда она вышла из дому – минут пятнадцать назад, так?

– Да, не меньше. Но не жди, что он сам подойдет к телефону.

– Значит, опять у нас ничего не получилось.

– А мне в лом тратить столько времени понапрасну, – бросил Манджино. – И голова что-то побаливает.

– Ну, тогда пошли они все! – Пинто затолкал бумажку с адресом в карман брюк и зашагал к припаркованной неподалеку машине.

Толстуха запихивала в один из контейнеров коробку из-под пиццы. Манджино, которого раздражали ее шлепанцы, скорчил гримасу. Он огляделся по сторонам, убедился, что никто его не видит, и выкинул смятый стаканчик из-под кофе на тротуар. Они с Пинто сели в черный «бьюик-лесабр» и тут же чуть-чуть опустили стекла.

1

Экс-глава корпорации «Энрон» Джеффри Скиллинг в 2006 г. был приговорен к 24 годам тюремного заключения. (Здесь и далее примеч. пер.)