Тринадцатый сын Сатаны

— Прошу меня извинить, — перебил он Соколова. — Я хотел бы поговорить еще с одной вашей сотрудницей.

— С кем именно? — вновь насторожился Барабас.

Как же ее зовут-то?.. Забыл. И блокнота с собой нет… Вот растяпа-то!

— Ну эта, как ее… Которая последний вечер проводила с Ленькой…

И снова Барабас рассмеялся. Вроде как бы с некоторым облегчением.

— Прошу особо отметить в протоколе, господа, что несмотря на то, что вопрос сформулирован исключительно неконкретно, движимый искренним стремлением помочь следствию, я на него отвечаю…

Однако ответить он не успел.

…- Куда пойдем сначала?

Коридор полого уходил в подвальный полумрак. А направо тянулся другой коридорчик, из которого явственно тянуло запахом кухни.

— Давай сначала в подвал, — отозвался Максимчук. — Уж очень он мне не нравится. Как будто специально сделан, чтобы туда не хотелось спускаться.

Пройдя несколько шагов, они столкнулись с поднимающимся снизу автоматчиком в «камуфляже».

— Стоять! К стене! — рявкнул тот.

— Погоди-погоди!.. — шагнув навстречу, попытался урезонить его Ашот.

Однако Максимчук, схватив его за шиворот, толкнул к стене и замер рядом.

— Все-все, командир, выполнили! — громко сказал он. И добавил, специально для Ашота: — В таких ситуациях нужно команду выполнять, а не рассуждать…

— Кто такие? — между тем продолжал «камуфляж».

— Мы действуем совместно с вами. Я капитан Максимчук из ГУВД…

От двери раздался голос Соколова:

— Что там случилось?

— Я тут двоих задержал, вниз шли… Говорят, что работают с нами.

— Правильно говорят. Они и в самом деле с нами… А вы, ребята, должны были бы представиться группе перед началом всей этой бодяги…

— Это ты прав, спасибо.

Боец прошел мимо, что-то недовольно проворчав. Друзья пошли дальше.

— А почему ты сказал, что из ГУВД? — негромко поинтересовался Ашот.

— А что ж я, mon chere, должен был сказать — что я частный сыщик? — слегка раздраженно, как всегда, когда его отвлекают во время акции второ- и даже третьестепенными вопросами, отозвался Максимчук. — Вот тогда бы он вообще нас на пол положил и держал так до конца операции… Ты гляди, Ашот, с такими бойцами не пререкайся. Среди них есть, как и везде, и умные, и дураки, так что во время операций они могут сначала пальнуть, а потом только разбираться, кто ты такой. Или не пальнуть, а руку тебе вывернет так, что света не взвидишь…

Дверь в холодильную камеру поражала своим размером.

— На кой хрен она им в кафе такая здоровенная? — проворчал Сашка.

— Наверное, раньше была построена, когда тут еще не было кафе, — предположил Ашот. — Может, тут склад какой-то был. Или продовольственный магазин.

— Может, — без особого энтузиазма согласился Максимчук. И тут же добавил: — А вообще мне здесь что-то очень не нравится. Даже не знаю почему.

Он приподнял ручку двери, вывел ее из стопорного паза, провернул запирающий стержень. Дверь поддалась. За ней тут же автоматически вспыхнул свет.

Такую огромную и такую пустую холодильную камеру видеть было непривычно. Целая комната, со стеллажами, с подернутыми искрящимся инеем стенами, с заиндевелым полом… И на все это пространство — одна коровья нога, да свиной бок, висящие на крюках. Кроме того, возле большой промышленной мясорубки в углу стояла лохань с крупно и неровно нарезанными кусками закоченевшего мяса, а под дырчатым рылом агрегата — тазик фарша.

— Н-да, негусто, — прокомментировал Максимчук. — Энергии больше уходит на охлаждение, чем толку…

— Может, просто запасы закончились и их собираются пополнять? — предположил Айвазян.

— Может…

Сашка выглядел каким-то подавленным.

Он подошел, взял из лохани кусок промороженного мяса. Бросил его назад. Кусок упал с деревянным стуком.

— Что-то тут не то, Ашот… Нутром чую: не то…

Они вышли из камеры. После нее в коридоре показалось тепло, хотя и еще темнее.

— Ну что ж, пошли дальше.

Они направились наверх. У развилки коридоров стоял давешний боец.

— Извини, друг, что так получилось, — примирительно сказал Максимчук.

Тот только сверкнул глазами в прорезях маски.

— Пойдем на кухню, — предложил Ашот.

— Ты что, проголодался? — криво ухмыльнулся Максимчук.

— Да нет. Просто девчонка, которую мы ищем, исчезла из кафе и никто не видел, как она выходила. А второй выход находится именно в кухне.

Поднявшись наверх, они пошли на запах.

Ашот прикидывал: вот Нюшка, испуганная появлением Барабаса, выскакивает из кабинета. В зал почему-то не идет. Почему? Допустим, потому, что хочет уйти вообще, а там охрана ее не выпустит. Слабо, но допустим. Тогда она поворачивает сюда, в этот коридорчик, проходит вот тут… Никого не встречает. Ну а если кого и встречает, на нее не обращают внимания и не запоминают… Хотя нет, появись она здесь, на нее обратили бы внимание, потому что ей тут нечего делать… Кстати, нужно уточнить, где тут туалет. И есть ли какая-нибудь комната для гостей, куда этих девочек могли бы водить для оказания специфических платных удовольствий… Может, оттуда можно выбраться через окно? И куда оно выходит?..

А вот и кухня. Едва Ашот вошел в нее, сразу понял, что проскочить здесь незамеченной попросту невозможно. Дверь вон она, чтобы попасть к ней, нужно миновать все помещение. И чтобы никто ее не увидел…

— Стоп!

Ашот оглянулся на тихий возглас Максимчука. Тот внимательно смотрел на мерно выдавливающийся из электрической мясорубки фарш. Возле аппарата стояла молодая девушка-поваренок и подбрасывала в раструб куски сочащегося мяса.

— Что случилось?

— Мясорубка, — негромко сказал Сашка. — Что делает мясорубка в холодильнике?

— В каком холодильнике? Какая мясорубка?..

Не отвечая на вопросы, Александр тут же бросился назад. Ашот по-прежнему ничего не понимал. Кому какая разница, кто и где устанавливает свою бытовую технику?

Тем не менее устремился за приятелем.

В коридоре они первым делом налетели на своего знакомца в камуфляже.

— Стоять! — рявкнул тот. — К стене!

— Да это ж мы! — мгновенно замер, разведя руки в стороны Максимчук.

— Бегаете тут… — проворчал боец.

И отвернулся.

Дверь в кабинет директора распахнулась. На пороге замер Соколов. Из-за его плеча выглядывал Вострецов.

— Что случилось? — строго спросил Владимир.

— Бегают… — оправдываясь, пробурчал боец.

Офицер налоговой полиции посмотрел на друзей с нескрываемой неприязнью.

— Извини, приятель, — снова счел нужным оправдаться Максимчук. — Просто тут проявилась какая-то ерунда, разобраться надо.

Соколов откровенно досадовал на этих людей, которые вносят столько нервозности в слаженные и выверенные действия его ребят, которые четко и сноровисто выполняющих свои функции. Мог бы Вадим предупредить, что будет не один… Даже не мог бы — был просто обязан!

Однако досада досадой, а Волосок был профессионалом. А потому услышав, что тут «проявилась какая-то ерунда», не мог не спросить:

— Что именно?

— Пошли со мной!

Александр, за ним Ашот начали торопливо спускаться в подвал. Поколебавшись, за ним двинулся Владимир. Замыкал шествия Вадим. Сашка распахнул дверь в холодильную камеру. Вспыхнул свет.

— О черт! — вырвалось у Ашота.

Здесь все было, как и прежде. Не хватало только тазика с фаршем.

— Что случилось?

Соколов внимательно оглядывался, не понимая, что могло встревожить этих людей.

— Знаешь, мы тут только что были, — начал разъяснять ситуацию Максимчук. — Все осмотрели и поднялись наверх. Смотрю, а в кухне как раз фарш крутят. Я и подумал: а зачем тут, в подвале, стоит мясорубка? Чтобы крутить мороженное мясо?..

— Так-так-так, — заинтересовался Владимир. — В самом деле… И что же?

— А то, что здесь вот, — показал Максимчук, — только что стоял тазик с готовым фаршем, прокрученным из вот этого мерзлого мяса. А теперь фарш исчез…

— Исчез… Фарш убрали… Убрать фарш… — пробормотал про себя Владимир. — Не поднять, не отнести на кухню, а именно убрать…