Страница 26 из 68
Ваха торопливо вернулся к машине, уселся на свое место.
— Вперед! — скомандовал он. — Сейчас рванет…
— А Гази? — спросил водитель, трогая машину с места.
— По пути подберем, — мрачно отозвался Ваха.
Он понимал, что подручный вряд ли догонит беглянку. Теперь отыскать ее будет очень трудно.
Они едва успели миновать первый поворот, как сзади грохнул взрыв. Ваха невольно оглянулся. Над кустарником взметнулось и тут же истаяло оранжевое облако.
— Все, никаких следов, — прокомментировал Султанов. — Если никто не заметил взрыва, все будет в норме.
— И если девчонку найдем, — меланхолично добавил водитель.
Он был прав. И поэтому Ваха вспылил.
— Твое дело баранку крутить, а не лезть не в свое дело, — прикрикнул он.
Водитель ничего не ответил.
Между тем Султанов достал из кармана пластмассовую коробочку «моторолы». Нажал кнопку набора фиксированного номера.
— Да? — донеслось после того, как закончилось попискивание набора.
— Ну? — столь же лаконично поинтересовался Ваха.
— Как сквозь землю.
Этого и следовало ожидать. Подручный был не виноват, это главарь понимал. Поэтому он сдержал рвавшееся из груди бешенство.
— Ладно, возвращайся, — сквозь зубы процедил он. — Где тебя подобрать?
— Да я сам… — Ваха показалось, что в голосе собеседника проскользнуло смущение.
Наверное, тот уже и сам понял, что девчонку не найти и не стал даже заниматься этим бесполезным делом, а попросту направился к подстреленным Боксером машинам. Да и под горячую руку Вахи ему сейчас попадаться не было желания… Ладно, я вам еще устрою веселую жизнь!..
— Сам, так сам, — сказал он совсем не то, что подумал. — Отбой.
Он набрал код набора следующего фиксированного номера.
Но тут же, выругавшись, остановил попискивание — это был номер Боксера, а к нему обращаться теперь бесполезно… Ничего, тупорылый неблагодарный русак, я на тебе за все проколы, в том числе и свои, отыграюсь, — мстительно подумал Ваха. Ты, ишак карабахский, еще сто раз пожалеешь, что на свет родился, не говоря уже о том, что пытался бежать, да еще этих двух русских сучек прихватил…
Султанов быстро набрал следующий номер. В динамике прозвучало несколько долгих гудков, прежде чем отозвался голос Кермача. Наверное, его сотовый был в «бардачке» машины, а сам он возился, ремонтируя поврежденный двигатель.
— Я слушаю.
Сегодня Султанова раздражало абсолютно все.
— Это я тебя слушаю, — резко сказал он. — Докладывай, как дела?
— Это вы, шеф? — на всякий случай уточнил Кермач.
Он прекрасно понял, с кем разговаривает. Однако всячески старался отдалить то мгновение, когда придется рассказать о гибели Боксера.
— Ну а кто же еще?
— Пробит радиатор, — продолжал тянуть волынку водитель. — И маслопровод. В общем-то ничего серьезного, но придется повозиться…
Шайтан, ну отчего же все русские такие тупые?!.
— Я не о том. Как там наш друг?
Кермач помолчал.
— Не слышу… — предчувствуя какую-то новую неприятность, спросил Ваха.
— Он… — замялся Кермач, которому отступать было больше некуда. — Он умер.
О, Аллах, да за что же сегодня все это?..
— А-а-а, вашу мать!.. Давай сюда Самурая.
Шелест и невнятное бормотание в телефоне свидетельствовали о том, что аппарат передавали из одних рук в другие с соответствующими комментариями.
— Я слушаю, шеф! — подобострастно отрапортовал чувствовавший себя виноватым Самурай.
По обеим сторонам дороги стремительно уносились назад заросли. Ваха невольно обращал внимание на эту красоту, сравнивая ее с красотами родного, заросшего густым колючим лесом, Кавказа.
— Давай, сука такой, затирай дела, которых ты нагадил!.. Наша подруга ушел… Подключай своих ребят, я не знаю кто, сам, сука такой, решай, давай Джонни, у него связи, узнать, перехватить ее, билят, не дать, чтобы ее в Москву увезли, тогда висё пропало, хоть штурмом местную ментовку берите, если она туда попала…
Ваха говорил сумбурно. У него в голосе сейчас куда сильнее обычного проявлялся кавказский акцент. И он никогда не позволял себе столь откровенно и безбоязненно отдавать команды по телефону. Но сейчас он просто потерял контроль над собой — нужно было срочно выправлять положение.
— Да, шеф… Понял, шеф… — несколько раз повторил Самурай. — Будет сделано, шеф…
Он еще заканчивал говорить эти слова, когда автомобиль с Вахой подъехал и остановился рядом с группой боевиков, сгрудившихся возле замерших машин. И возле тела глядящего в небо Боксера.
МОСКВА, ВОЛКОВ ПЕРЕУЛОК
Предварительные приготовления к проведению операции всегда насыщены суетой, нередко, даже чаще всего, излишней. А вот когда следуют доклады о готовности, напряжение спадает… Впрочем, почему спадает?.. Оно просто переходит в иную ипостась — ибо с момента доклада время как будто замирает, словно забывает о своем изначальном предназначении бесконечно течь и все менять… Даже секундная стрелка не прыгает бодренько, а вяло тянется по предначертанному ей кругу.
А потом происходит обратное: когда наступает пора действовать, она, эта стрелка, вдруг снова срывается в стремительный галоп.
Но это будет потом, когда появится «клиент». А пока — пока нужно лишь ждать.
— Первый готов.
— Второй готов.
— Третий готов…
Готовы-то они готовы, да вот только за конечный результат все равно никто поручиться не сможет. Уж кому-кому, как не Струшникову это знать!
— Принято, — тем не менее как можно бодрее отозвался он. — Теперь ждем, ребятки.
Эфир откликнулся моментально:
— Долго ждать-то?
Струшников и сам хотел бы это знать. Но увы… Поэтому и отозвался подчеркнуто сухо:
— Сколько нужно.
— А сколько нужно? — не унимался голос в эфире. — У меня сегодня рандеву…
— Не засоряй эфир, Олег! У тебя каждый день рандеву…
На разборе я тебе отвечу на все вопросы.
— Все-все-все, молчу-молчу… Не то от страха обмочу…
Что именно собирается обмочить Олег, он не сообщил. Тем не менее в эфире послышались смешки. Струшников представил, как сейчас хмыкают, скрывая улыбки, оперативники. А, скажем, человек, который ковыряется в двигателе своей якобы заглохшей машины и улыбается неизвестно чему, всегда вызывает удивление — когда искра уходит "в балон", тут не до смеха.
— Хватит! — повысил он голос. — Ждем.
Олег не отозвался. Что и говорить, думал о нем командир, хваткий он парень, перспективный. Да вот только подражает кумиру своей юности, Сашке Максимчуку, бабнику и баламуту, который в знак протеста ушел из отряда осенью девяносто четвертого, когда наши политиканы в первый раз решили нахрапом в Чечне порядки наводить руками восемнадцатилетних необученных пацанов…
Самое неприятное для оперативника — ожидание, опять подумал Струшников. Когда раздается команда "Вперед!", все становится на свои места, время раскручивается подобно пружине из будильника. А вот так, когда не знаешь, когда появится тот, кого ждешь… Тягостно…
…Эту квартиру «следаки» вычислили в некоторой степени случайно. Хотя… Если что-то упорно ищешь, в какой-то момент Фортуна, на что уж капризная бабенка, может и помочь. Не зря же говорят, что дорогу осилит исключительно идущий, а под лежач-камень даже вода подтекать не желает… Ее, эту квартиру, использовал, причем использовал давно, регулярно и активно, руководитель бригады киллеров. Он создал довольно стройную организацию с четким распределением ролей и обязанностей, так что взять ни его, ни его подручных до сих пор не удавалось. Даже когда кого-то задерживали, доказать вину задержанного не представлялось возможным. В бригаде одни занимались сбором информации о потенциальной жертве, другие приводили приговор в исполнение, третьи контролировали снайперов… — причем, надо отметить, вторые чаще всего не подозревали о существовании третьих… И только один главарь знал все детали готовящейся операции, он получал заказ, он получал деньги, он расплачивался со своими людьми, сам лично ни в каких криминальных делах не участвуя… Накрыть, разгромить банду можно было только через главаря, а главаря невозможно было взять по причине его крайней осмотрительности и осторожности[6].
6
Более подробно о «деятельности» группировки рассказывается в повестях "Смертный приговор" и "Тринадцатый сын Сатаны".