Гений Умирает Дважды

На его столе зазвонил телефон. Сергей Реисович поднял трубку.

— Да!.. Я… Слышь, если не очень срочно, попозжее… Да, я занят… Ну, все-все, пока… Жду!

Он бросил трубку на рычаг и вполголоса выругался.

— Чем только не приходится заниматься, — проворчал Ингибаров. — Ну да ладно, на чем мы?.. А, да! Так что, по-твоему, там могли искать?

— Теперь-то мы знаем, что это была, судя по всему, не простая кража… — заговорил Вострецов. — Расстрел в лаборатории, преступники выгребли все бумаги именно Штихельмахера, унесли «винты» из компьютеров, увели помощницу покойного Штихельмахера… Короче говоря, я так подумал, Сергей, и рассудил, что объяснение может быть тут только одно: кому-то стало известно, что Штихельмахер или уже сделал какое-то открытие или изобрел что-то, или же занимался очень перспективной работой, которая сулила или сулит большие барыши. Или же кто-то из криминала уверен, что такое открытие состоялось. Причем открытие, которое может принести большой навар. Какого-нибудь другого разумного объяснения всей этой истории я просто не могу придумать… Этот кто-то попытался выкрасть, и скорее всего ему не удалось, материалы его работы из дома. Однако там ничего важного для себя они не нашли. Тогда они совершили налет на лабораторию. А тут выяснилось, что сам Штихельмахер лежит с инфарктом в больнице, то есть связываться с ним — дело опасное. Тогда преступники вынуждают врача этой больницы сделать укольчик больному…

— Каким образом вынуждают?

Всякий раз, когда он не мог четко ответить на вопрос начальника, Вадим весь внутренне съеживался. Ингибаров это видел и отметил про себя, что надо бы попросить психолога управления побеседовать, поработать с парнем. Ну это же не дело — так трепетать перед начальником. Причем, перед непосредственным начальником, с которым нужен самый плотный контакт и максимальное взаимное доверие.

— Это пока точно не известно, — неловко проговорил Вострецов. — Есть только версии… По некоторым данным, у Леваневича в последнее время были серьезные проблемы с деньгами. Якобы он играл в казино, надеясь, что таким образом поправит свое положение, но только еще больше запутался… Но это еще не точно.

— Во всяком случае убедительно, — поощрительно кивнул Ингибаров. — Продолжай.

Ободренный Вадим закруглился быстро.

— Так вот, Леваневич делает укол свидетелю, а потом его убирают самого. Все концы обрублены.

Ингибаров все это уже знал. Более того, ему было известно кое-что такое, чего пока подчиненный не знал. Однако когда кто-то излагает вслух даже известные факты, всегда есть шанс услышать что-то по-новому, обратить внимание на какой-то нюанс.

Так было и теперь.

— Все это выглядит, бесспорно, очень логично. Мне непонятно только одно, Вадим, — задумчиво проговорил начальник. — Зачем было убирать Леваневича? Он ведь дело сделал, да так, что не подкопаешься.

— Ну почему же не подкопаешься? — не понял Вадим. — Яд в крови обязательно был бы выявлен экспертизой…

Сергей Реисович позволил себе чуть усмехнуться.

— Ты уверен?.. Не будь наивным, Вадим! Подумай сам: старый человек, которого обокрали, а его сотрудников почему-то всех убили, во время допроса умирает от острой сердечной недостаточности… Вполне объяснимая смерть, ему даже вскрытие могли бы не сделать… Знаешь, какая сейчас по Москве смертность среди стариков?.. Да если бы ты не заметил и не подобрал тот шприц-тюбик, ты бы сейчас не здесь, у меня в кабинете, сидел, твоим делом занимались бы совсем другие люди, из отдела собственной безопасности, и еще неизвестно, чем бы оно для тебя закончилось! Уж взыскание за непрофессионализм схлопотал бы — как пить дать!

Вадим зябко передернул плечами, будто по спине прошелся леденящий ветерок.

— А причем тут шприц-тюбик? — поторопился он перевести разговор в иное русло.

— В том-то и дело, что причем, — покивал Ингибаров. — Очень даже причем. В нем оказались остатки какого-то препарата, не запомнил как называется — уж очень заумное название… Он вызывает остановку сердца со всеми симптомами именно приступа острой сердечной недостаточности. Более того, уже через пятнадцать — двадцать минут в крови даже следов его не остается…

— Ну и ну! — не удержался Вострецов.

— Вот тебе и "ну и ну"! — хмыкнул Ингибаров. — У наших специалистов есть основания полагать, что этот препарат используется не так уж редко, что с его помощью ушли из жизни некоторые известные артисты, в первую очередь стоящие на антисемитских позициях, политики и, конечно, бизнесмены. Только доказать это невозможно, если не найти шприц с остатками лекарства… Вспомни, к слову, сколько непонятных смертей было в августе девяносто первого…

Вадим не помнил. Но признаваться в этом не стал — озадаченный полученной информацией, просто кивнул.

— Но тогда можно установить, где производится этот препарат, и после этого…

— К сожалению, не пойдет, — перебил Вадима Ингибаров. — Такой препарат у нас в стране вообще не производится. Ну а если и производится, то в таких сверхсекретных лабораториях, что мы с тобой до них не докопаемся… Знаешь, Вадим, при Сталине на Лубянке действовала такая секретная лаборатория, как ее называли, «Лаборатория-Х». Ее возглавлял некто Майоранский. Так вот он и его сотрудники уже тогда практиковали такой способ умерщвления инакомыслящих… В общем, так, Вадик, слушай меня внимательно. Линию шприц-тюбика будут прорабатывать ребята с Лубянки, я к ним обращусь, это их епархия. Это уже не простая уголовщина… Твоя задача состоит в следующем. Первое: линия компьютеров. Подключай наших спецов и крути лабораторию, где работал Штихель… как его… Штихельмейстер, или как его там, дал же Господь покойнику фамилию… Если у них в лаборатории была компьютерная сеть, хотя бы локальная, то где-нибудь в центральном банке данных обязательно могло сохраниться что-то о работах этого Арона и этой девчонки. Второе: линия телефона. У Леваневича в кабинете стоял кнопочный аппарат с автоматическим определителем номеров и с памятью, значит, есть возможность покрутить всех, с кем этот гиппократ общался последние пару дней. Третье: линия угнанной машины, на которой совершен наезд на Леваневича. Понятно, что ГАИ этим делом занимается вплотную, но только у них этих угонов полно, а потому их нужно сориентировать на то, что это не случайный наезд, а преднамеренное убийство… Четвертое — самое рутинное, но при этом самое перспективное — круг родных и знакомых всех троих: Штихель… ну, этого Арона, девочки этой несчастной, Леваневича… В общем, давай-ка, Вадим, все остальное оставляй побоку, впрягайся в это дело по полной программе! И держи меня в курсе!.. Уже не маленький, знаешь, что делать.

И с удовольствием отметил, как Вадим зарделся от этих льстящих его самолюбию слов.

ПОДМОСКОВЬЕ, РУЗСКИЙ РАЙОН. ЛЕСНАЯ ДОРОГА В РАЙОНЕ ОЗЕРНЯНСКОГО ВОДОХРАНИЛИЩА

Машина медленно катилась по плавно изгибающейся по территории дачи дороге. До ворот было уже не так далеко, и Боксер боялся не выдержать и надавить педаль газа сильнее необходимого.

— Спрячься!

Зачем он сказал это блондинке, он и сам не смог бы толком объяснить. Просто подсказал опыт руководителя охраны, заставил предугадать, как бы он поступил на месте человека, контролирующего въезд-выезд у ворот. Интуиция подсказала, что будет лучше, если охранник увидит в салоне только одну девушку, которую в лицо не знает. Карину в особняк Вахи привезли в закрытом фургоне, так что привратник знать о ее присутствии на объекте никак не мог, а значит, увидев, что рядом с шефом охраны сидит незнакомая девушка да к тому же закутавшаяся в его пиджак, он не должен забеспокоиться — скорее всего подумает, что это сидит пассия шефа. Если же он разглядит, что Боксер вывозит с территории нынешнюю подругу хозяина… Кто его знает, как он на это отреагирует. Кроме того, тут тоже стояла видеокамера и сидящий у пульта дежурный мог заинтересоваться тем, что в гараже в машину сели двое, а к воротом подъехали трое.