Пришедшие из ночи

Бабушка вернулась, они встали рядом, а сидевшие сдвинули пластины в центре стола и из них получился желтоватый неровный круг.

Бабушка нажала на пульт и на окна надвинулись шторы и опустились жалюзи; после яркого солнца в комнате сразу стало сумрачно. А тетя Бригитта поставила в центр круга плошку с какими-то травами и щелкнув пальцами, зажгла их. Над плошкой заструился легкий дымок, только он не шел вверх, а закручиваясь спиралью не спеша стлался над столом.

Некоторое время все сидели молча и чего-то ждали. Дымок завивался кольцами, его становилось все больше и больше. До Хара дошел слабый незнакомый запах. Ничего не происходило. Хару стало скучно и он посмотрел в другой угол, где на деревянной полке по-прежнему стояли видеофото. А когда он опять посмотрел на стол, то даже вздрогнул от неожиданности: старики куда-то исчезли.

За столом теперь сидели две девушки: одна рыжая, дева-солнце, и темная, дева-луна. И два юноши, близнецы: юноша-земля и юноша-ветер. Откуда-то Хар знал, как их зовут. И еще мальчишка, который вертелся и корчил рожи. А круглая керамическая плита в центре стола, на которой дымила плошка, теперь светилась неярким мерцающим светом.

Длилось это долго. Они с бабушкой стояли и молчали. А дева-солнце долго и пристально смотрела в клубы дыма. Потом она закрыла глаза и отрицательно покачала головой. Вслед за ней тоже самое сделала дева-луна. Юноши раздумывали дольше. Они упорно вглядывались в дым, прямо перед собой.

Хар посмотрел на бабушку. Она стояла, не дыша и смотрела на них.

— Нет, — сказал наконец юноша-земля и его близнец, юноша-ветер, как отражение в зеркале, тут же тихо повторил за ним: — Нет.

Бабушкина голова совсем опустилась. Хару стало страшно, он подумал, что бабушка сейчас опять заплачет. И в этот момент мальчишка засмеялся. Он смеялся все громче и громче, заливаясь смехом на всю комнату. И Хар не выдержал.

— Что ты смеешься? — с ненавистью закричал он. — Да кто ты такой?

Мальчишка засмеялся еще громче, закидывая назад голову, Хар смотрел на него, стиснув кулаки. Но вдруг их взгляды встретились и Хара пробрала мгновенная дрожь: на него смотрели глаза тысячелетнего старца.

Мальчишка умолк и слегка улыбаясь опять посмотрел на него. Хар сморгнул. Обычные глаза, просто ему что-то показалось, вот и все.

— Меня зовут Лок, малыш, — сказал он. — Просто Лок. Я представляю здесь саму Госпожу. А смеюсь я потому, что когда остаюсь я один, то почему-то никто и никогда не обращается ни с какой просьбой. Даже самой маленькой.

А я вот обращусь, сердито подумал Хар, но вслух ничего не сказал. Быть может потому, что в глазах смешливого мальчишки опять мелькнула тысячелетняя усталость.

Вместо него заговорила девушка-солнце.

— Прости нас, Марианна, — печально сказала она. — Но мы ничего не можем для тебя сделать.

И она протянула руку к дымящейся плошке, стоящей посередине круглой светящейся плиты.

— Подожди, — вскрикнула бабушка. — Но ведь остался еще один?

— Конечно, — с едва слышной иронией ответила девушка. — Сам Серый Туман. И ты действительно хочешь, чтобы твой внук обратился к нему… с такой просьбой?

Наступила тишина, теперь все смотрели на бабушку. Хар тоже посмотрел на нее. Лицо бабушки исказилось, но она молчала. Хару стало ее ужасно жалко.

— Ба, — сказал он, теребя ее за рукав. — А что тут такого? Ну, давай я сам попрошу его. Может хоть он нам поможет…

— Ты подтверждаешь просьбу своего внука? — тихонько спросил Лок. Теперь он уже не смеялся, а молча и сурово смотрел прямо на них.

Бабушка медленно кивнула, не поднимая головы, она смотрела вниз, на пол.

— Тогда держи, — сказал Лок и сломав круг, протянул ей свою желтую керамическую пластинку, на которой скупыми неумелыми мазками были изображены клубы дыма. — И да поможет тебе Госпожа…

— Какая Госпожа, ба? — сонно спросил Хар, укладываясь в кровать. На него вдруг навалился тяжелый и неуемный сон.

— Спи, внучек, — тихо сказала бабушка и поцеловала его в лоб, поправляя одеяло. — У тебя был тяжелый день.

Хар успел только заметить, как она кладет ему под подушку эту пластину и сразу провалился в тяжелый беспробудный сон.

Он находился где-то высоко в горах, наверное, здесь всегда стояла глубокая осень, настоящее предзимье: вокруг все покрывал густой холодный туман. Над ним нависло низкое тусклое небо; узкий серп луны озарял все вокруг неярким трепещущим светом. А в одном месте, где горы рассекало глубокое ущелье, под плотным серым слоем клокотало огненное зарево. И из этого зарева послышался глубокий низкий голос.

— Чего ты хочешь, малыш? — спросил кто-то невидимый.

— Я хочу отомстить, — серьезно ответил Хар. — Тем, кто убил моих папу и маму. И брата с сестрой. И дедушку.

— Отомстить… — пророкотал голос. — Что же, разумное желание. А ты знаешь, что за все в жизни надо платить?

— Нет, — ответил Хар. Ему вдруг стало страшно. — А что я должен… буду вам отдать?

— Многое, — пророкотал голос. — Очень многое. Подумай, это будет большая плата.

Хар решил немного подумать, но у него ничего не получилось, мысли кружились и путались.

— Пускай, — сказал он. — Мне все равно.

Голос помолчал.

— Хорошо, — ответил он наконец. — Пусть будет так. Сейчас тебя никто не потревожит, ты еще совсем маленький…

— Мне все равно, — выкрикнул Хар. — Я должен отомстить!

— Договорились, — утихая пророкотал голос. — Когда ты станешь старше, тогда приходи. Я спрошу еще раз. Но помни, один-единственный раз…

Голос умолк. Хар посмотрел на то место, где клокотал огонь, но там уже ничего не было, огонь куда-то пропал. И туман незаметно превратился в белые пушистые облака, а небо очистилось и оказалось усыпано крупными звездами. А луна исчезла.

Как здесь хорошо, подумал Хар. Наверное, как на стратоплане, когда летишь высоко-высоко. Вот и папа с мамой также смотрели в окно и любовались облаками. И брат с сестрой. И дедушка.

Вокруг все стало мешаться, смываясь в один мерцающий ком и дальше Хар спал крепко, без сновидений.

Утром, когда Хар открыл глаза, он первым делом сунул руку под подушку и вытащил оттуда керамическую пластину. Но теперь это была простая желтая пластина. Никаких изображений на ней не было.

2

Матт вышел наружу, глубоко вдохнул вкусный свежий воздух и задумался. Пустота, полный ноль. В записях нейросети ничего нет. Однако кое-какие следы он обнаружил: такие вещи нельзя скрыть бесследно. Не очень ясные следы, но вполне определенные. Так что зацепка у него есть.

Но сначала необходимо отсечь от происходящего собственную голову. Мало ли что. Вдруг он заболел и у него в голове творится что-то неладное? Такое тоже иногда случается. Необходимо обратиться к специалисту и сделать это нужно как можно скорее.

Матт взял комм, приказал ему включиться и запросил необходимую информацию. Медцентров в городе было много, но обычное обследование занимало около двух недель. Матт поморщился. Ждать две недели он не хотел, это было слишком долго.

Он расширил область поиска и через несколько секунд комм выдал ему адрес экспериментального института, где результаты выдавались практически сразу. Центр был платным, но на это Матт не обратил никакого внимания. Однако комм подчеркнул, что сначала обязательно необходимо ознакомиться с правилами центра.

Матт потребовал адрес, с правилами он вполне мог ознакомиться на месте. Потом вызвал скикар и назвал ему место назначения.

Зайдя в просторный прохладный вестибюль, который в это время был практически пуст, Матт прошел к стойке и обратился к одинокому дежурному. Он попросил назначить ему консультацию у психиатра.

— Вы уже ознакомились с нашими правилами? — спросил дежурный. — Это обязательное условие для посещения.

Матт покачал головой.

— Расскажите мне коротко самое важное, — попросил он. — Я заранее на все согласен.

— Видите ли, — сказал дежурный, — глубокое сканирование мозга является серьезным нарушением прав личности. Его запрещено проводить без именного разрешения. Поэтому вам придется оставить заявление, что вы идете на это осознанно и добровольно.