Страница 8 из 26
Прошло несколько минут. В доме послышался шум, и наконец из него вышел старик. Бронзовый от загара, он был в холщовых штанах и старой, рваной, болтающейся на плечах нижней рубашке. На ногах у него были туфли без шнурков, много лет назад предназначавшиеся для игры в теннис. Между верхом и оторванной подошвой одной туфли торчали босые пальцы ноги. Плечи старика украшала грубая татуировка. Всклокоченные седые волосы торчали в разные стороны, а во рту уцелели почти все зубы. Лицо было покрыто густой сетью морщин и складок, оставленных долгими годами пребывания на ярком солнце.
– Что вам нужно? – оскалившись, спросил старик.
– Лодочник. Вы лодочник?
– Нет, я не лодочник. Так что разворачивайтесь и уезжайте отсюда. Здесь нет никаких лодочников.
– А мне кажется, что вы лодочник.
– Ха. Что вам нужно?
– Лазарь, – окликнула его из дома старуха, – поговори с этим господином, ты меня слышишь? У него есть деньги.
Прищурившись, старик оглядел Сэма с ног до головы.
– Мне нужно подняться вверх по реке. По протокам, вверх по Паскагуле, затем по Яксахатчи. В сосновые заросли. До города, который называется Фивы.
– Ха! Сэр, в Фивы никто не ездит. Там нет никого, кроме ниггеров и собак. О-хо-хо, если вы не попадете к ниггерам, от собак вам не убежать. Собаки живо с вами расправятся. Собаки начнут, ниггеры подчистят до конца.
– Насколько мне известно, это город, в котором живут негры, а рядом находится тюрьма. У меня есть дело в Фивах. Я хочу нанять лодку.
– Вы уже везде побывали. Никто не согласился. Поэтому вы в конце концов пришли к старому Лазарю?
– Где я уже был – не имеет никакого значения. Мне нужно, чтобы вы отвезли меня вверх по течению, подождали там час или день, после чего вернули назад, только и всего. За это я готов заплатить столько, сколько вы берете по обычным расценкам, и даже немного больше.
– Миллион долларов. Вы заплатите старому Лазарю миллион долларов?
– Разумеется, нет. Сколько вы обычно получаете за день? Я заплачу вдвое больше.
– Сэр, – шепнул Сэму Эдди, – я бы сначала предложил ему какую-то сумму, а потом поторговался, исходя из нее.
Но Лазарь, опередив его, быстро сказал:
– Проводником в болотах я получаю сто долларов в день.
– Сомневаюсь, чтобы он за всю свою жизнь видел сто долларов, – пробормотал Эдди.
– В таком случае двести долларов. Двести долларов за дорогу туда и обратно.
– Четыреста. Две сотни туда, две сотни обратно. Дорога опасная. Сами понимаете, можно заблудиться в протоках, попасть в зубы аллигатору. Да, сэр, это не шутка. Четыреста.
– Вам не заработать сто долларов и за целый месяц. Соглашайтесь на две сотни, иначе я найду другую лодку.
– Ну хорошо, двести. Двести. Деньги сейчас, и вы возвращаетесь завтра вечером.
– Сейчас я заплачу вам пятьдесят и никуда отсюда не уйду, мы отправимся в путь прямо сейчас. Немедленно.
– Нет, сэр. Дорога предстоит дальняя. Целые сутки, может быть, еще с половиной. Лазарю нужно подготовить лодку.
– Я никуда отсюда не уйду, – решительно заявил Сэм. – Раз уж я здесь, я остаюсь. И это мое последнее слово, сэр.
– О, сумасшедший с Севера. Сумасшедший северянин. Сэр, вы из Нью-Йорка или Бостона?
Сэм в который раз поразился невежеству местных жителей.
Глава 4
Вскоре их поглотило болото, испещренное сетью проток. Если какая-то из них и была главным руслом, Сэм этого не мог определить. Между островками со скрюченными чахлыми деревцами, увитыми плющом, и кочками, поросшими колючим кустарником, извивались десятки рукавов. Хотя до заката было еще далеко, всякое напоминание о солнечном дне скоро исчезло.
Лазарь медленно вел лодку по этому мокрому лабиринту, неуверенно сворачивая в протоки. Двигатель чихал на малых оборотах, пугая Сэма каждый раз, когда пропускал такт или задерживался перед новым вдохом.
– Вы дорогу знаете? – не удержавшись, спросил он.
– Как свои пять пальцев, мистер, – ответил старик, быстро промокший насквозь от пота.
На голову Лазарь водрузил выцветшую голубую кепку, на которой, вероятно, когда-то была эмблема бейсбольной команды, давным-давно стершаяся.
– Я думал, нам предстоит плыть по реке. А это настоящее болото.
– О, впереди она станет попрямее, сами увидите. Лучше расслабьтесь, сэр. В болоте от спешки добра не жди. Если поторопишься, можешь считать себя покойником, это точно. Но все обойдется. Скорее всего, змея вас не ужалит и аллигатор руку не откусит. Правда, наперед загадывать нельзя.
Его старое, сморщенное лицо озарилось весельем, и Сэм понял, что это была шутка. Похоже, сумасшедший старик был не прочь сострить.
– Будем надеяться, эти проходимцы чокто сейчас ходят трезвые, – продолжал старик Лазарь, перекрывая шум мотора. – Когда они напиваются, их одолевает голод и они закусывают белыми. Меня не тронут, я жесткий и жилистый, словно старая курица, которая всю жизнь питалась одними жучками и червячками. Но вот вы, мистер, – думаю, этим краснокожим дикарям вы очень понравитесь.
– Во всем Миссисипи не хватит соли, чтобы смягчить мой вкус, – возразил Сэм. – Прожевать-то меня прожуют, но вот проглотить не смогут. Поперхнутся.
Его мучил не только горячий, спертый воздух, которым было трудно дышать. Несмотря на то что до заката было еще далеко, под низко нависшим плотным пологом сплошной растительности царил зловещий полумрак. Листья и ветви переплетались, обвивали друг друга, изобретая новые формы. Одни странные виды растений произрастали на других: настоящее буйство разнообразной жизни, бесчувственной, непознаваемой.
Непроницаемый зеленый занавес приводил к образованию парникового эффекта; здесь было жарко даже по меркам жаркого Миссисипи, и Сэм в своем костюме мгновенно вспотел. Долой пиджак, рукава засучить выше локтей. Но шляпу Сэм оставил, так как ее поля ловили пот, выступающий на лбу, и не давали ему заливать глаза. И разумеется, галстук по-прежнему туго стягивал ворот рубашки. В некоторых вопросах на уступки нельзя было идти даже из-за джунглей.
Сэм устроился на корме лодки, кое-как усевшись на мотки канатов спиной к борту. Ни о каком удобстве не могло быть и речи. На дне лодки плескался слой обильно приправленной бензином воды толщиной в два-три пальца, испускающей тошнотворные испарения. У Сэма перед глазами все двоилось, а может быть, дело было в невыносимой головной боли.
– Не вешайте нос, – постарался приободрить его старый Лазарь. – У нас есть еще часов пять до того, как стемнеет по-настоящему. Тогда мы встанем в одной знакомой бухточке. Вы сможете поспать на сухой земле, Лазарь будет спать в лодке.
– Нет, спасибо, я тоже посплю в лодке, – возразил Сэм.
Он представил себе, что остался один в этом проклятом месте. Одиночество, неминуемая смерть. Только не это.
Время от времени старик прикладывался к бутылке с какой-то жидкостью. Раза два он предложил выпить и Сэму, но тот учтиво отказывался, пока наконец его не одолело любопытство.
Ухх! Это оказалось какое-то адское французское пойло, абсент или как там оно еще называется, обжигающее, словно пламя, и терпкое, как соль. Огненная жидкость проложила себе дорогу до самого желудка, и Сэм содрогнулся.
– Ха! Кусается, да? – воскликнул Лазарь.
Постепенно начало темнеть, и в конце концов продолжать движение стало невозможно. Лазарь отыскал небольшую бухточку, окруженную высокой травой и раскидистыми деревьями неизвестных видов, и направил лодку туда.
– Сейчас я сооружу что-нибудь перекусить.
Только сейчас Сэм почувствовал, как же он проголодался. Золотушный старик нырнул в кособокий люк, ведущий в закрытое навесом помещение на носу лодки, и загремел там мисками и котелками. Несколько минут спустя он появился оттуда с большими ломтями белого хлеба, куском сливочного масла, находящегося в некой переходной стадии между твердым телом и жидкостью, покоробившейся долькой сыра, на которой еще оставалась маслянистая вощеная корка, и ножом с вилкой.