Улыбнись и умри

— Ну и тяжелая же! — удивилась она.

— Это потому, что ты такая легонькая. Я сделал новую попытку подняться.

Да сиди ты, — приказала Шери. — Я первой сниму тебя.

Валяй, — согласился я. — Надеюсь, на этой карточке я буду худой. — Я хотел было скрестить на всякий случай пальцы, но они были такие толстые…

Улыбнись. — Шери направила на меня объектив.

Не развлекайся, снимай скорее, — укоротил ее я.

Она заглянула в видоискатель, положила палец на спусковую кнопку. Потом опустила фотоаппарат и вздохнула.

Это очень… очень опасно.

Шери, снимай! Ты посмотри на нас. Хуже все равно некуда, разве не так?

Она кивнула в знак согласия и снова подняла к глазу фотоаппарат. Он был для нее так тяжел, что она с трудом удерживала его двумя руками.

— Ну что ж, поехали, — тихо сказала она. — Будем надеяться, Грег, что ты выйдешь снова нормальным.

И она щелкнула. От вспышки я чуть не ослеп.

Еще через секунду из щели на передней стенке камеры появился белый квадратик. Она донесла его до кровати и, вспорхнув, уселась рядом со мной.

— Давай посмотрим! — закричал я, потянувшись за снимком.

— Осторожно, бога ради! — вскрикнула Шери. — Если упадешь, ты раздавишь меня.

Я замер. Она права. Даже сидеть ей рядом со мной опасно.

— Может, тебе и правда лучше встать. Она поднялась на ноги и закачалась, потому что не привыкла к своей невесомости.

— Проявляется, — сообщила она.

Шери держала карточку у меня перед глазами, чтобы мы оба могли ее видеть. Сначала белое сменилось желтым. Я вытаращил глаза, пытаясь разглядеть в желтом пятне свое лицо. Будет оно на фотографии толстым или таким, как прежде? Желтое было слишком бледным. Разглядеть ничего не удавалось.

Мы с Шери как завороженные уставились на маленький квадратик. И смотрели, смотрели. Не мигая. Не двигая ни одним мускулом. Смотрели, как снимок темнеет.

И вдруг я увидел себя. Свое непомерно раздутое круглое лицо. Шарообразное тело. Все такое же ненормально разбухшее. Такое же неестественно толстое.

— Не-е-е-ет! — издал я вопль, полный отчаяния. — Не-е-е-ет! Я хочу стать прежним!

Шери качала своей маленькой головой, печально глядя на темнеющую фотографию.

— Что это у тебя на лице? — вдруг вскрикнула она. — Гляди!

Я сграбастал снимок и стал разглядывать его.

— Час от часу не легче! Моя кожа — она вся чешуйчатая. Я похож на крокодила!

Шери выхватила у меня карточку и стала ее рассматривать.

— Чешуя у тебя и на руках. Это прямо как кожа пресмыкающихся.

Только она произнесла это, как все у меня начало зудеть. Посмотрел я на руки, а они — в красных чешуйках. Я стал чесаться, но и зуд становился все сильнее. Вот уже с расчесов на руках посыпались вниз на ковер чешуйки, как лопья.

— Ой-ой, — заверещал я, — так зудит, что терпенья нет.

Шери отскочила в сторону. Снимок выпал у нее из рук.

Какой ужас! — вскрикнула она. — С тебя теперь кожа лоскутами сходит!

О! — взвыл я. — Теперь спина. Так зудит — тет мочи терпеть. А я не достаю…

Я не собираюсь чесать тебе спину, — заявила Шери с отвращением. — Это так противно!

Я отбросил лоскут красной кожи с руки.

Хочешь, чтобы теперь я снял тебя? Может, больше повезет?

Нет уж! — закричала она. — Никаких новых снимков. От этого только еще хуже.

Лицо ее исказила гримаса отвращения. Она c трудом сдерживалась.

— Прости, Грег, — простонала она, — но я яе могу смотреть на тебя. Меня сейчас стошнит.

Я пытался почесать хотя бы шею, но руки у меня были такие толстые, что мне не удалось г тянуться даже до шеи.

Я поскреб лоб. Большой лоскут кожи полетел на ковер.

Давай порвем фотографии! — вдруг предложила Шери.

Это еще зачем? — удивился я.

Она подняла с пола мою новую фотографию.

— Вот увидишь, как только мы их порвем, с нами опять все будет нормально.

На мгновение я перестал чесаться.

Ты так думаешь? Ты и правда думаешь, это единственное, что нам надо сделать?

Попытка ведь не пытка, вдруг да что выйдет, — ответила Шери.

Я с большим трудом извлек из кармана первые две фотографии — негатив Шери и первое фото с моей тушей.

— Я порву эти две, — сказал я, — а ты порвешь мою новую. Посмотрим, что из этого выйдет.

Я было начал рвать свои — и вдруг остановился.

— А что, если мы их разорвем и вообще исчезнем?

Руки наши так и застыли в воздухе. Рвать или не рвать?

23

Нет! — закричала Шери. — Не делай этого! Если мы их разорвем на куски, то вдруг исчезнем и никогда больше не вернемся?

Давай лучше не говорить о том, что может с нами случиться. — Я. содрогнулся. — Ты лучше посмотри на нас: хуже некуда.

Мало ли что, — вздохнула Шери. — Лучше думать о том, что мы можем сделать, чтобы спастись, Грег. Давай думать позитивно.

Я уставился на нее.

— Как ты сказала? Повтори!

Я сказала: давай думать позитивно. Думать позитивно.

Шери, ты подала мне гениальную идею.

Мы отнесли все наши снимки в фотомагазин Креймера, где работал мой брат.

Добраться до магазина было делом не из легких. Через каждые два шага мне приходилось останавливаться, чтобы передохнуть. Плюс к этому я должен был скрести свою чешуйчатую кожу да еще не спускать глаз с Шери и держать ее, чтобы ветер не унес. До магазина всего-то ничего — восемь домов, но мы тащились, наверное, целый час.

Когда мы наконец вошли в магазин, сердце у меня упало: я не увидел Терри.

— Он в проявочной. — Мистер Креймер смотрел на нас, словно мы с неба свалились. Оно и понятно. Вид у нас тот еще. Переводная картинка и слонопотам. Славная парочка.

Я потащил Шери в лабораторию в конце магазина и постучал в дверь. В лабораторию, где идет проявка, вламываться нельзя. Откроешь дверь, впустишь свет — и все запорешь.

Подождали мы несколько минут. Наконец вышел Терри. Сначала он меня не узнал. Я думаю, он просто забыл, что за последнюю пару дней я прибавил с полцентнера. Он даже присвистнул.

Что это с твоей кожей, Грег? — спросил он, не в силах скрыть отвращения. — У тебя что, сыпь?

Сам не знаю. Ты, может, поможешь нам, Терри?

Он пожал плечами:

— А что надо?

Я протянул ему первых два снимка, негатив с Шери и позитив с моей тушей.

Ты мог бы обратить их? Он взглянул на снимки:

Чего-то я не улавливаю. Я вздохнул:

— Ты можешь из негатива сделать позитив, а из позитива негатив?

Шери вскрикнула. Она сразу поняла мою идею: если перевернуть изображения, изменятся и наши тела. Терри сделает позитив негатива Шери, и она вернется в свое прежнее состояние. А потом из моего позитива сделает негатив, и я усохну, как Шери. В этом был смысл. Почему бы не попробовать? Попытка не пытка.

Терри долго рассматривал оба снимка. Наконец сказал, почесав в затылке:

Думаю, я смогу это сделать, только я чертовски занят. Когда надо?

Сию минуту! — в один голос закричали мы с Шери.

Терри посмотрел на нас, потом на фотографии.

Я скреб шею. Мои толстые руки поднимались с трудом, и это было единственное место, куда я кое-как дотягивался. Еще пара часов, и я вообще шагу не смогу сделать. Придется меня возить на тачке. Какое там на тачке! На двух тачках, только спаренных.

— Ну пожалуйста, Терри, — взмолился я.

Но сейчас у меня дел по горло, — начал объяснять Терри.

Я отдам тебе свои карманные деньги за два месяца!

Ну ладно, что-нибудь придумаю. По рукам. Подождите здесь.

Он исчез в лаборатории. Мы ждали у двери. Эти полчаса — самые долгие в моей жизни.

Мистер Креймер все время бросал на нас косые взгляды из-за прилавка, но мы делали вид, что не замечаем.

Мне жуть как хотелось присесть. Ноги меня еле держали. Но я боялся сесть: стул подо мной сразу бы рухнул. И к тому же я не смог бы потом встать.