Страница 9 из 14
«Ну да ладно, не спеть, так не спеть, — усмехнулся про себя киммериец, — но хоть поболтать-то я могу! Кстати, может, мои птички расскажут что-нибудь новенькое о десятиноге… Эй, Мажирик! — мысленно окликнул он почтенного отца семейства. Тишина. Никто не отозвался. — Марижика! — попробовал он еще раз. Снова тишина. — Куда вы подевались? Дюжина демонов мне в печенку! Где вы все?»
Напрасно он тратил силы и время. Пока Конан пребывал в состоянии глубокой задумчивости, птичья семейка покинула гнездо. Как и обещала. Олтик тоже куда-то пропал, и варвар вновь оказался в гордом одиночестве. Морские волны то нежно лизали его ноги, то с силой ударяли в них, ветер то играл с легкими, словно пух птенца, облаками, то гнал куда-то вдаль тяжелые тучи, солнце медленно проплывало по небосводу… И ничего не происходило. Город ольтов по-прежнему спал. Улицы были пусты, крошечные окна и двери домов не открывались, как будто на скалу, где совсем недавно царило оживление, никогда не ступала нога ни одного живого существа. Конан приуныл. Он внимательно прислушивался ко всему, что происходило вокруг, но его острый слух ловил лишь плеск волн и голос вольного ветра.
Наконец настал долгожданный день. Что-то тяжелое сильно ударилось в ноги киммерийца, и в его мозгу прозвучал раздраженный голос:
«Ты все еще тут?! Я-то надеялся, что ты убрался отсюда!»
«А зачем мне уходить? — едва сдерживая радость, огрызнулся Конан. — Мне и тут хорошо. Я купаюсь, а вода такая чистая и теплая, что я, пожалуй, побуду здесь еще».
«Надо же, дрянь какая! — мгновенно разозлился Олтик. — Мне домой надо! Ты это понимаешь, протухшая раковина?»
«А ты меня прогони! — рассмеялся киммериец. — Если сможешь, конечно, медуза ленивая».
«Это я медуза? — яростно завопил десятиног. — Да сильнее меня никого в округе нет! Меня все боятся!»
«Вот и поборись со мной, — подзадорил его варвар. — Сдвинешь меня хоть на шаг — твоя взяла. Я уйду. Не сдвинешь — придется тебе искать другой дом».
Десятиног оплел каменные сапоги Конана своими щупальцами и принялся тянуть изо всех сил. Потом, резко ослабив хватку, отплыл назад и, набирая скорость, устремился в атаку. Мощный удар поднял высокую волну, и, не будь киммериец каменным и таким огромным, его, наверное, вышвырнуло бы на сушу. Олтик снова оттолкнулся он него и приготовился к очередному нападению.
Десятиног на самом деле был невероятно сильным, а в планы варвара не входило оказаться опрокинутым и навсегда погребенным на дне морском. Поэтому он решил направить старания Олтика в нужное русло.
«Осторожно, рыбешка безмозглая! — рявкнул он. — Не вытолкни мой кинжал. Я без него как без рук. Он очень дорог мне».
«Кинжал? — оживился десятиног. — Какой кинжал? Где он?»
«Видишь, — охотно объяснил киммериец, — из-за голенища сапога торчит рукоять? Это и есть кинжал. Если он выскочит оттуда, ты меня смертельно обидишь. Впрочем, — добавил он, — у тебя это вряд ли получится. Он тяжелый…»
И тут же понял, что наконец добился желаемого. Могучие щупальца, прочно прикрепившись к рукояти множеством присосок и цепко ухватившись за нее, начали раскачивать кинжал.
«Эй! Что ты делаешь?! — стараясь изобразить испуг, закричал варвар. — Прекрати немедленно! За этим кинжалом я готов идти на край света!»
«А я его сейчас достану, — злорадно зашипел Олтик, — и заброшу куда подальше! Будешь знать, как издеваться над почтенным десятиногом!»
Этого-то Конану и было надо. Со все нарастающим восторгом он почувствовал, что лезвие поддается сильным рывкам. Еще один толчок, еще, еще… И вот над водой взметнулось толстое бородавчатое щупальце, крепко сжимавшее кинжал.
«Смотри, истощенная молока! — услышал киммериец радостный вопль, — Вот она, твоя драгоценность! Прощайся с ней навсегда!»
Описав большую дугу, лезвие ярко сверкнуло в солнечных лучах, раздался сильный всплеск, и кусок металла, причинивший столько неприятностей, скрылся под водой. В то же мгновение по телу Конана пробежала дрожь, глаза заволокло туманом, голова закружилась, и окружающий мир перестал существовать.
Когда туман рассеялся, киммериец медленно, не веря своему счастью, поднес руки к лицу и, шевеля пальцами, долго любовался ими, как самой прекрасной женщиной во всем хайборийском мире. Затем он счастливо рассмеялся и сильно, до хруста в суставах, потянулся, получая невыразимое удовольствие от каждого движения.
«Что же ты не бежишь за своим обожаемым кинжалом?» — услышал он вдруг знакомый голос и тут же вспомнил о десятиноге.
Конан присел на корточки и, набрав полную грудь воздуха, погрузил лицо в воду. Возле своих ног киммериец увидел огромную, по меркам мира ольтов, конечно, тушу, покрытую сине-зеленой бородавчатой кожей. Десятиног приподнялся, опираясь на толстые, усыпанные присосками щупальца, и взглянул на варвара единственным ярко-желтым глазом, в котором светилось неподдельное любопытство.
«Какой ты противный… — громко прозвучало в мозгу киммерийца. — Лишний глаз зачем-то… И водоросли на голове… Черные, спутанные… Тьфу, гадость какая!»
«Ты, приятель, тоже не красавец, — улыбнулся в ответ Конан, и из уголков его губ вырвались пузырьки воздуха. — Но ты оказал мне неоценимую услугу, и я тебе очень признателен».
«Значит, ты признаешь, что я сильнее тебя?» — пружиня на щупальцах, поинтересовался десятиног.
Конан, ничего не отвечая, вытянул руку и, растопырив пальцы, занес ладонь над Олтиком. Тот издал пронзительный свист, поднял одно щупальце, и из-под него в лицо варвару ударила дурно пахнувшая темно-синяя струя. Киммериец выругался и резко поднялся во весь рост. Бросив взгляд под ноги, он увидел, что там, внизу, медленно расплывается темное пятно. Олтик же, судя по бурунам на воде, улепетывал со всех своих многочисленных ног.
— Беги, приятель, беги! — крикнул ему вслед Конан. — Когда вернешься, меня тут уже не будет! Наконец-то ты попадешь домой!
Затем, осторожно переставляя ноги, чтобы, не приведи Митра, не задеть скалу с городом ольтов, киммериец отошел подальше в сторону, бросился в теплую воду и поплыл, радостно ощущая, как слаженно работают мышцы, как легко дышит грудь, как ровно бьется сердце и как соленая влага смывает усталость от вынужденного безделья.
Вдоволь накупавшись и отмыв все следы пребывания птиц с головы и плеч, Конан поспешил обратно. Увидев впереди скалу ольтов, он медленно подплыл к ней, встал на ноги и осторожно постучал указательным пальцем по барабану, по-прежнему стоявшему на городской стене. Тот мгновенно отозвался гулким рокотом. Киммериец ожидал, что в ответ на призывный звук город тут же оживет, распахнутся окна и двери, маленький народец высыплет на улицы и поспешит к сторожевой башне. Однако ничего подобного не произошло. Город по-прежнему спал.
Конан постучал еще раз и мысленно позвал:
«Сильвия! Просыпайся, крошка, я здесь. Я свободен. Теперь я готов выполнить свое обещание».
«Я верила в тебя, воин, — донеслось в ответ. — Я так счастлива!»
Дверь маленького белого домика под синей крышей распахнулась, и на пороге возникла знакомая изящная фигурка. Крошечные ножки словно сами понесли девушку вперед, и через несколько мгновений она уже поднималась на стену. Затем Сильвия легко вспрыгнула на барабан и заплясала на нем. Милые розовые пяточки уверенно отбивали ритм. И произошло чудо! Захлопали окна, из них начали выглядывать и тут же исчезать заспанные лица. Вскоре открылись и двери. Город, повинуясь настойчивой барабанной дроби, просыпался.
Постепенно на городской стене собралась толпа. Ольты опять встали возле барабана полукругом, и вперед вышел тот же старик. Рядом с ним замерла Сильвия, восторженно поглядывая то на мага, то на киммерийца. Лицо ее светилось счастьем: именно ей все-таки удалось привести в мир ольтов человека, который сумеет спасти ее народ от нависшей над ним угрозы.
Конан, давно понявший, что старик и есть самый главный ольтский маг, слегка поклонился ему и сказал: — Приветствую тебя, почтеннейший! При первых же звуках его голоса, прогремевшего, как крик разгневанного бога, ольты испуганно завопили. Многие схватились за уши, не в силах вынести такой грохот, несколько женщин упали в обморок, дети заплакали, прижимаясь к своим матерям.