Страница 7 из 75
– А Верджила вы помните. – Пенелопа бесцеремонно указала на брата.
– Мистера Дюклерка нельзя забыть. Я очарована возможностью снова видеть вас, сэр. Надеюсь, прежде чем вы уедете, мы сможем поговорить.
– Конечно, если пожелаете.
О да, она этого желала! Уже две недели подряд Бьянка проговаривала про себя заранее заготовленную на этот случай речь, так как все еще негодовала на его властное вмешательство в ее дела, из-за которого она очутилась здесь.
Внезапно она сообразила, что неотрывно смотрит на Верджила и все это заметили.
– Вы довольны своим пребыванием у нас? – вежливо спросил Данте, подводя ее к канапе.
– Очень довольна, благодарю вас.
Он сел рядом, во все глаза глядя на нее. Данте был хорош собой, хотя, пожалуй, немного тонковат, будто Бог, создавая старшего брата, использовал весь свой лучший материал, и, создавая Данте, ему пришлось обходиться тем, что осталось. Его прекрасные карие глаза, опушенные густыми ресницами, выражали неуместную фамильярность.
Да, они всё видели. Бьянка спорила с Шарлоттой, уверяя ее, что из проезжавшего мимо экипажа никто не выглянет. В действительности в какой-то момент ей самой почудились в окне лица мужчин; однако, раз до сих пор об этом ничего сказано не было, она решила, что нечего об этом и думать…
– Так, стало быть, вас назвали в честь итальянского поэта. – Она ощутила неловкость оттого, что Верджил Дюклерк видел ее почти нагой. Как ни странно, тот факт, что его брат тоже видел ее, Бьянку совершенно не волновал.
– Эта не очень удачная мысль пришла в голову моему отцу, который мнил себя стихотворцем и назвал сыновей именами великих поэтов. Нашего старшего брата звали Милтон.
– Должно быть, хуже ничего нельзя придумать. Лучше бы он назвал вас в честь героев, а не авторов.
Шарлотта хихикнула.
– Улисс, Эней и тому подобное? Это было бы вообще ужасно.
– Слава Богу, он не обратился к своим любимым легендам о короле Артуре, – согласился Данте. – Ланселот, Гавейн или Галаад…
Они еще немножко повеселились, обсуждая возможные имена, а потом к ним присоединилась Пенелопа. Но человек у окна так и остался стоять в стороне. При этом Бьянка интуитивно чувствовала, что он с большим интересом следит за этим добродушным подшучиванием, – лишним доказательством тому служил его взгляд, который он изредка бросал в их сторону.
Бьянка со своего места могла хорошо рассмотреть виконта – он был отлично сложен, высок и строен. В его плечах и ногах, по-видимому, скрывалось гораздо больше силы, чем казалось на первый взгляд. Теперь, когда виконт не хмурился, он выглядел по-своему красивым – крепкий, с грубыми, мужественными чертами, с поразительными голубыми глазами, которые, казалось, видели человека насквозь.
Вот и сейчас он пристально посмотрел на Бьянку, перехватив на себе ее взгляд. Она, как ей показалось, не дрогнув и не покраснев, снова повернулась к Данте. Ей по-прежнему было не по себе, и все чудилось, будто, глядя на нее, виконт вспоминает, как она купалась в озере.
Данте между тем что-то говорил ей, но Бьянка, ответив ему вопросом на вопрос, завела светский разговор в соответствии с правилами хорошего тона, принятыми у нее на родине.
– А что вы делаете?
Последовало гробовое молчание.
– Делаю? – переспросил Данте после длительной паузы.
– Ваш брат, как я понимаю, заседает в парламенте. А вы чем занимаетесь?
Шарлотта хихикнула. Верджил, казалось, плотнее сжал губы, но глаза его заблестели, и он с любопытством посмотрел на брата.
Данте улыбнулся:
– Я джентльмен.
– Это не подвергается сомнению, но где вы служите?
– Он ведь джентльмен, мисс Кенвуд, – хмыкнул Верджил. Быть джентльменом означало не делать ничего, что приносило бы доход. Рафинированный молодой человек рядом с ней вдруг показался Бьянке таким же непонятным и далеким, как индейцы, которых она видела как-то раз, когда мать возила ее по пограничным городам. Именно это имела в виду бабушка Эдит, предупреждая ее: страна во многом покажется ей знакомой, но в некоторых отношениях она очень странная.
– Полагаю, в Соединенных Штатах тоже есть джентльмены… – попыталась сгладить неловкость Пенелопа.
– У нас есть люди с большим состоянием и высоким положением. Там есть такие же обширные поместья, как это. Но человек, который не работает… Понимаете, это считается почти грехом.
Бьянка тотчас пожалела о своих словах. Праздность, по ее мнению, являлась признаком серьезного изъяна в характере, но она вовсе не хотела никого оскорбить.
Наконец виконт нарушил молчание:
– Очень интересно и… необычно. Но ваша страна еще так молода…
Последуй подобное заявление от кого-то другого, Бьянка пропустила бы его мимо ушей.
– На примере старой Англии мы уже знаем, что сила за молодыми!
– Вы имеете в виду нашу последнюю войну? Поверьте, если бы не Бонапарт, эта небольшая стычка закончилась бы иначе.
Бьянке с трудом удавалось сохранить вежливый тон.
– Мой отец погиб в этой, как вы выразились, стычке, мистер Дюклерк.
Снова воцарилось молчание, затем Пенелопа, слабо улыбнувшись, поднялась и спросила как можно более приветливо:
– А почему бы нам не пообедать?
Во время обеда Данте всячески старался привлечь внимание Бьянки. Виконт говорил мало. Бьянка несколько раз поднимала глаза и замечала на себе его пристальный, изучающий взгляд, как будто он подводил итоги. «Пока ничего, кроме неприятностей, – хотелось ей ответить. – Нужно немедленно отправить меня собирать вещи».
После обеда Бьянка намеревалась подойти к виконту с разговором, но, как только они перешли в гостиную, Верджил, извинившись, удалился. Данте остался и сел играть с девушками в карты. Было заметно, что он хвалил игру Бьянки намного больше, чем она того заслуживала, а его улыбка все откровеннее выдавала разгорающуюся страсть.
В душе Бьянки шевельнулось подозрение, что Верджил намеренно избегает ее, используя для отвода глаз Данте.
– А где же виконт? – наконец спросила Шарлотта. – Может, он захочет заменить меня.
– Думаю, он в библиотеке или в своем кабинете.
Бьянка поднялась.
– Прошу извинить меня. Пойду попрошу его присоединиться к нам. – Не дожидаясь позволения, она вышла из гостиной и направилась по коридору в библиотеку.
Она не ошиблась – виконт сидел за письменным столом в библиотеке и сосредоточенно изучал какой-то большой фолиант. Подняв глаза й увидев в дверях Бьянку, он привстал.
– Мое появление вас, кажется, очень удивило. Возможно, я поступила неверно? Нужно было просить аудиенции? – Девушка постаралась скрыть улыбку.
– Конечно, нет. Я подумал, что брат и сестры займут вас на весь вечер, вот и все.
– Я не люблю, когда мне постоянно подыгрывают. Если бы мы играли на деньги, я уже выиграла бы у вашего брата все его состояние. В итоге я решила дать отдых его гордости и щедрости.
– Данте старается вести себя как радушный хозяин… и все же я рад, что вы отыскали меня. Должен извиниться за мое неосторожное замечание в гостиной – я не предполагал, что вы лично пострадали от войны, и никоим образом не хотел преуменьшить жертву, принесенную вашим отцом.
Искренность этого заявления обезоружила Бьянку: Верджил даже показался ей совсем не таким мрачным и суровым, как обычно.
– Возможно, теперь вы понимаете, отчего долгое пребывание в деревне мне претит, мистер Дюклерк, и отчего я не желаю появляться в обществе, к чему ваша сестра старается меня подготовить. Я хочу вернуться в Лондон и как можно скорее заняться собственными делами.
– Война давно окончена, мисс Кенвуд, и наши страны снова сосуществуют в мире. Что же до ваших дел, я сам ими займусь. – Верджил сказал это с холодной улыбкой, свидетельствующей о том, что, по его мнению, данной темы лучше не касаться.
– Вероятно, прибыв в Англию, я совершила ошибку. Мне нужно было последовать своему первому побуждению и попросить мистера Уильямса распродать все ценные бумаги, которые я унаследовала.