Страница 40 из 56
Эван подошел к Брайд, но она даже не заметила его.
Встав рядом, он увидел, что именно заворожило ее. В тени сплелись на шезлонге мужчина и женщина. В отличие от других пар, занимавших диванные подушки, эти двое сняли большую часть одежды и приближались к экстазу. Лишь наброшенная туника скрывала их бедра. Женщина была в маске, но мужчину Эван узнал.
– Вы не должны здесь находиться, – тихо сказал он. Брайд едва взглянула на него.
– Я ищу Мэри.
– Ее уже отправили на кухню.
– Ее там нет, мы все осмотрели.
– Значит, она сидит в туалетной комнате, надеясь увидеть разъезд гостей.
– Надеюсь, она, по крайней мере, не видела…
– Нет.
Зато видела Брайд. Слегка подняв голову, она внимательно наблюдала.
– Они даже красивы. Освещение их тел… Это как ожившая картина. Я думала, это будет вульгарно и шокирующе.
Эван взглянул на пару. Сцена действительно была красивой, но он знал, чем это может закончиться. Он собирал коллекцию не только ради того, чтобы шокировать или приятно возбуждать. Если у него и были сомнения, они исчезли, когда он увидел, как Брайд стоит, завороженно глядя на происходящее. Безумная мысль, которая пришла ему в голову за карточным столом, теперь казалась самым логичным из его решений.
Он взял Брайд за руку.
– Идемте со мной.
Они вышли через боковую дверь и спустились по черной лестнице. Линдейл крепко сжимал ее руку, давая понять, что сопротивление бесполезно, но Брайд и не думала сопротивляться, поглощенная мыслями об увиденном в гостиной. Не распущенность и грех, а простодушие и радость – то, чего она никак не ожидала.
Прошло некоторое время, прежде чем Брайд вернулась к действительности. Ей бы следовало не обращать внимания на его римские атрибуты, но они выглядели совсем не так уж и плохо. У Линдейла была фигура центуриона – широкие плечи, мускулистые ноги как нельзя лучше соответствовали образу.
Когда они подошли к его спальне, Брайд попыталась высвободить руку, но Эван Линдейл продолжал тянуть ее за собой.
– Не возражайте, это бесполезно. Женщину, которая может спокойно смотреть на оргию, не должен шокировать визит в комнату мужчины.
– Все зависит от цели визита.
– Я собираюсь вам кое-что сказать и не хочу, чтобы кто-нибудь из сестер застал меня в вашей спальне.
Открыв дверь, Эван втолкнул Брайд внутрь. Обретя равновесие, она сдернула маску и огляделась. Определенно это была комната мужчины: книги на полу, бумаги на письменном столе, ковер и стулья в беспорядке. Роскошно обставив весь дом, Линдейл сэкономил на себе.
– Черт бы побрал этих римлян, – пробормотал он. Брайд повернулась. Эван стоял у двери, безуспешно пытаясь расстегнуть пряжку бронзового нагрудника. В конце концов, он все же снял его и с грохотом бросил на пол, оставшись в короткой, до бедер, темно-красной тунике, стянутой на талии, – сильный, красивый, почти обнаженный… и очень мужественный.
Брайд обдало жаром, во рту у нее пересохло.
Продолжая клясть неудобства античного костюма, граф опустился на стул и принялся распускать высокую шнуровку сандалий.
– Я думаю, нам с вами пора пожениться. – Произнося эти слова, Эван даже не взглянул на нее.
От потрясения Брайд потеряла дар речи, а когда собралась с мыслями, выпалила единственно разумное объяснение, какое смогла придумать:
– Вы пьяны!
– Нисколько.
– Значит, просто смеетесь надо мной.
Линдейл отшвырнул сандалии и встал.
– Я никогда бы не сделал такой решительный шаг исключительно ради шутки над женщиной. Для этого есть более легкие способы. А почему вы решили, что я смеюсь?
– Потому что не могу найти другого объяснения столь неожиданному предложению.
– Объяснений много. Одно из них: мне требуется жена. Об этом говорит весь свет.
– Но никто не говорит, что вам требуется жена вроде меня.
– Я не намерен связывать себя с жеманной, тщеславной, алчной девицей, которую может предложить мне свет. Вы не захотели принять от меня ни пенни, и я восхищен этим.
– Со временем одна из алчных и тщеславных светских дам перестанет быть таковой и будет вам хорошей парой.
– Ничего, вы тоже достаточно хороши. – Линдейл поморщился. – Нет, я не то хотел сказать. Я имел в виду, что мне все равно лучше вас никого не найти.
Брайд попыталась объективно взглянуть на его предложение. Замечательная пара: она в вечернем платье, он в красной тунике, едва прикрывающей наготу. Это не просто нелепо. Это странно. Определенно граф слишком много выпил на своей вечеринке, и ей следует найти достойный ответ, чтобы привести его в чувство.
Однако вместо этого в горле Брайд образовался комок, подбородок ее задрожал…
Линдейл подошел ближе и внимательно посмотрел на нее. В его взгляде мелькнула насмешка, затем что-то еще – глубокое, беззащитное.
– Кажется, вы сейчас упадете в обморок, и явно не от счастья.
Брайд крепко ухватилась за ближайший стул. Нет, она не упадет в обморок и не заплачет.
– Я, конечно, польщена…
– О, что вы! Я совсем не находка для брака, и мне это известно. Тем не менее, согласившись на мое предложение, вы никогда уже не будете нуждаться, вам больше не придется тратить годы, стараясь обеспечить и защитить сестер. Кроме того, у нас с вами много общего, и ваше общество я могу выносить значительно дольше, чем общество большинства женщин.
Брайд едва не засмеялась, но неожиданно другое чувство стало стремительно пробиваться сквозь щит ее самообладания.
– Вы, похоже, забыли, что женитесь не ради общества, а чтобы иметь наследника, следующего графа.
– И вы мне подарите его. Вы для этого достаточно сильны. – Линдейл отвел взгляд и нахмурился. – Я опять сказал не то. Мне следовало попрактиковаться, но все произошло так неожиданно… Послушайте, вы не девочка, и вы шотландка. Я думаю, что должен жениться именно на шотландке, как мой отец и дядя. Видимо, для этого была причина. Я просто обязан следовать традиции.
Брайд не мигая смотрела на него, и ее сердце, казалось, готово было разорваться. Предложение Линдейла тронуло ее до глубины души. Она будет вечно благодарна ему за это и всегда будет помнить, что этот удивительный человек счел ее достойной себя. Но все же это лишь минутный порыв, и он потом еще поблагодарит ее за отказ.
– Вы колеблетесь из-за моей репутации? – спросил Эван, беря ее за руку. – Уверен, леди Мерденфорд достаточно заполнила вам уши своими нотациями…
– Дело не в репутации. Не совсем.
По крайней мере, не в том смысле. Хотя репутация все же могла иметь значение, если бы она позволила себе всерьез отнестись к предложению графа.
– Значит, ваша старая любовь или, как вы сказали, ваши обязательства перед кем-то, о ком вы не желаете рассказать мне…
Брайд стиснула зубы, но слезы снова подступили к ее глазам.
– Частично.
Она не могла выйти за этого человека, даже если бы он был трезв и целый месяц взвешивал свое предложение, не могла отплатить предательством за его доброту. Что станет с его честью, когда обнаружится, что его жена имеет отношение к печатанию фальшивых денег?
Линдейл заглянул ей в глаза, и Брайд поняла: ей все равно придется что-то ответить.
– Вы оказали мне большую честь своим предложением, сэр, но я не могу принять его.
Линдейл так и не смог скрыть своего разочарования; скрестив руки на груди, он стоял к ней спиной, а когда молчание стало невыносимым и он наконец повернулся, его лицо выражало гнев.
– Ничего не понимаю. Что происходит с обществом, в котором женщины не хотят выходить за графов?
– Поверьте, я огорчена тем, что вынуждена причинить вам боль, однако у меня нет выбора.
– Вы считаете мое предложение честью и говорите «нет». Вы огорчены и говорите «нет». Бессмыслица какая-то…
– Отчасти я говорю «нет» потому, что вы на самом деле этого не хотите.
– Ах вот оно что. Вы знаете мои намерения лучше меня самого…
– Признайтесь, это был порыв.
– Но все же не безрассудный. Обычно решительность мужчины восхищает женщин.