Лорд-грешник

– Лорд Линдейл, вы создали дом без женщин. Вы не можете требовать от нас, чтобы мы остались.

– Конечно, нежданные гости в моем доме не приветствуются, и, тем не менее, я начал сознавать, какие возникнут неприятности, если вы отправитесь еще куда-нибудь. Я в ответе за вас и…

– Вы никоим образом не отвечаете за нас.

– Отвечаю, только не могу вас защитить. Мэри, к примеру, обязательно что-нибудь сотворит, если представится возможность, а зная, что девушка в моем доме, любой дважды подумает, прежде чем пуститься с ней во все тяжкие. Но если она будет только с вами, они церемониться не станут. Тогда уже мне придется не спать до рассвета, а не вам. И других ваших сестер тоже могут оскорбить. Итак, пока я не решу, что ваше положение определено, пока не увижу, что вы поняли городские нравы, все четыре сестры Камерон останутся здесь. Уверяю вас, мое решение поразило меня самого, и, тем не менее, я не собираюсь его менять.

Вот так. Утром он, казалось, горел желанием избавиться от них – так что же произошло теперь? Брайд подумала об апартаментах, о намеках графа, когда они только приехали…

– Лорд Линдейл, вы уверены, что лишь забота о нашем благополучии привела вас к такой перемене во мнении?

Эван стряхнул пепел с сигары.

– Нет.

– Тогда вы – подлец. Если, оставляя меня в доме, вы считаете, что я соглашусь на…

– Платье – вот еще одна причина. Баронесса Мерденфорд была в очень красивом платье. Шелк-сырец, я думаю, цвета морской пены.

Брайд стала мысленно подсчитывать, сколько бокалов вина он выпил за обедом.

– Так вот, разговаривая с ней о ее братьях, сестрах и всяких пустяках, я видел в этом платье вас. – Линдейл пожал плечами, как будто это все объясняло.

– Боюсь, мне не совсем понятно, сэр.

– Просто я хочу видеть в таком платье вас, а если вы покинете мой дом, то я уже не смогу купить его вам. Если же вы останетесь, приобрести туалеты для каждой из вас – мой долг, и потому вы не сможете отказаться.

– Вы собираетесь недели, а возможно, и месяцы терпеть в своем доме пятерых непрошеных гостей лишь потому, что вдруг захотели увидеть меня в новом платье?

– Выходит, что так.

– И вы не боитесь, что вас признают сумасшедшим?

Ответом ей была очаровательная улыбка.

– Позвольте, я вам кое-что объясню. Представив вас в этом платье, я затем представил, как вы его снимаете. Медленно, очень медленно…

Брайд встала.

– Не сомневайтесь, сэр, это останется только в вашем представлении. С такими намерениями позорно требовать, чтобы мы жили в вашем доме.

– Вы совершенно правы.

– Вот как?

– Разумеется. Не могу отрицать, что позорные намерения постоянно обесценивают мои альтруистические порывы. – Линдейл вздохнул. – И все же вам придется согласиться. Поговорите с сестрами, с тетей. Если вам удастся уговорить их, я не пойду против вашего желания. Тогда мы найдем маленький славный дом, где они смогут носить старые платья, готовить собственную еду и мыть собственные полы. В конце концов, это же их деньги вы собираетесь тратить, и они должны решать.

Не ожидавшая столь быстрой капитуляции, Брайд решила не мешкая воспользоваться возникшей возможностью.

– Я немедленно поговорю с ними. Можете быть уверены, что мы переедем, как только найдем дом.

– Когда мы вернем ему деньги, это уже не будет благотворительностью и у него отпадет желание вмешиваться в наши дела. – Закончив объяснения на столь оптимистической ноте, Брайд умолкла.

Сестры на некоторое время пребывали в задумчивости. Даже Анна проявила внимание.

– И все-таки я за то, чтобы остаться, – упрямо сказала Мэри. – Я хочу жить здесь, а не в какой-нибудь развалюхе, среди чужих людей.

– Мы и здесь среди чужих, – парировала Брайд. – Это не наш мир.

– Нашего мира больше нет. – Мэри огорченно развела руками. – А лорд Линдейл вовсе не чужой, и Майкл тоже. Если ты отбросишь свою гордость, скоро и баронесса станет нашим другом.

– Я тоже не уверена, что понимаю твое решение, Брайд. Мы тут хотя бы на время в безопасности и под защитой, – поддержала сестру Анна.

– Мы не переедем, – раздался голос из угла, после чего Джилли поднялась и скрестила руки на груди. – Не переедем, и все. Нет резона залезать в долги, если нас приняли в этом доме. Пока мы не можем содержать себя, пока не привезут наш пресс, это место нам подходит.

Брайд не знала, что больше удивило ее: то, что у Джилли есть собственное мнение, или то, что она высказала его с такой авторитетностью.

– Джилли, я считаю…

– Я компаньонка, ты сказала? Так вот я и говорю: девочки остаются здесь.

– Возможно, так в самом деле будет лучше, Брайд, – поддержала тетю Джоан. – Признаться, мысль о новых платьях весьма заманчива.

– Ты носишь их только по принуждению.

– Может, я буду носить с удовольствием, если они хорошо сидят и красиво смотрятся…

– Так ты идешь против меня из-за новых туалетов? Значит, вашу преданность можно купить за несколько ярдов материи? Боже, как вы меня разочаровали!

– Если тебе нравится разочаровываться, разочаровывайся, а мы остаемся, – решительно произнесла Джилли.

– Послушай, тетя, я ждала от тебя больше здравого смысла.

– А я ждала большего от тебя, Брайд. Обычно ты взвешиваешь свои решения. – Джилли села. – К тому же прошло двадцать лет с тех пор, как я покупала новое платье. И будь я проклята, если твоя гордость помешает мне получить его теперь.

Глава 12

– Вряд ли что-нибудь из этого подойдет.

Сидя в магазине канцелярских принадлежностей Николса, Эван придирчиво рассматривал товары. На бархатной скатерти, как большие плоские драгоценности, были тщательно разложены образцы кремовой бумаги и карты.

Магазин Николса не числился слишком модным среди магазинов подобного рода, и появление столь знатной особы побудило хозяина к активности. От страстного желания привлечь такого клиента глаза у мистера Николса засверкали.

– Наш премьер-министр пользуется именно этой бумагой. – Мистер Николс указал на один из листов.

– Что ж, я ничуть не удивлен. Лорд Грей всегда был несколько туповат.

Выражение лица мистера Николса оставалось по-прежнему невозмутимым.

– Мы обсуждаем канцелярские принадлежности, выполненные по установленной форме, не так ли?

– Разумеется. Но я надеялся отыскать нечто более характерное. Заходя в разные магазины, я надеялся на различный выбор. Нечто с первого же взгляда говорящее – это Линдейл.

– В таком случае мы можем отпечатать ваш герб.

Взяв один лист, Эван поднес его к свету.

– Водяные знаки. Будь это мой герб или что-то особенное, связанное только со мной, я бы, пожалуй…

– Вы хотели бы заказать личный запас?

– Иногда это делают, разве нет?

– С удовольствием сделаю это для вас.

– А вы уверены, что производитель бумаги справится с эмблемой?

Николс на мгновение задумался.

– Конечно, здесь требуется чрезвычайное мастерство, и к нам такие заказы давно не поступали. Когда я был намного моложе, к этим делам мы привлекали Блейка или Туикенема, но Блейк уже десять лет как умер…

– А Туикенем?

– К сожалению, он теперь делает плохую бумагу. На станке, не иначе. Никудышный сын едва не разорил его. Я слышал, с молодого человека настойчиво требовали уплаты долга, и это стоило Туикенему состояния.

– Как печально.

Николс принялся складывать бумагу.

– Я подумаю насчет вашего заказа, сэр, если позволите; уверен, мы найдем удовлетворительное решение, хотя это потребует некоторого времени. А пока вы можете взять что-нибудь для текущего использования.

Эван уже выяснил то, зачем пришел, но все же купил у Николса какую-то мелочь. Радуясь, что приобрел невольного союзника для своего расследования, он решил попытать счастья в магазине гравюр и эстампов мистера Стрикленда.

К удивлению Эвана, в магазине царило оживление: одни посетители изучали гравюры, выставленные на полках, другие рассматривали содержимое папок, лежавших на столах и в квадратных углублениях столов под стеклом. За всей этой суетой надзирали Стрикленд и его брат.