Страница 21 из 21
Новые цели! Оставшиеся советские танки включились в битву и упрямо ведут обстрел наших позиций через свои уничтоженные и подбитые танки. Поднятая пыль, пороховой дым и дым от горящего масла скрывают нас. Русские неистово стреляют из пулеметов и орудий. Противотанковая пушка с правой стороны дороги подбита. Осколки, сталь и кровь с грязью падают на желтый песок... Картины отпечатываются в мозгу с большой ясностью. Русский танк катится вперед: 40 метров, 30 метров... Почему штурмовое орудие не стреляет ? Страх душит горло. Разрушающий удар — огонь, пластины брони, орудийный ствол, человеческие тела, горящее масло и плотный, черный дым, который милостиво скрывает картину ужаса...
Этот адский шум длится всего несколько минут. Огонь стихает, потому что мы не имеем больше целей. Последние танки развернулись и скрылись. Одиннадцать горящих факелов, охваченных огромными столбами дыма, засоряют поле...» (перевод Д. Лютик) [184].
К какому «общему знаменателю» можно свести все эти разрозненные и противоречивые воспоминания участников событий? Во-первых, ожесточенный бой 22 июня между немецкой пехотой и 29-й танковой дивизией в районе Сопоцкин — Гродно был. В этом бою советские танкисты действовали без поддержки авиации, артиллерии и собственной пехоты (в рассказе X. Слесины нет ни единого упоминания об артиллерийском обстреле немецких позиций или же о появлении на поле боя советской пехоты). 8-я пехотная дивизия вермахта (кадровая дивизия «первой волны», воевавшая с первых дней Второй мировой) встретила лавину советских танков не паническими воплями, не спинами бегущих солдат, а огнем из всего, что только могло стрелять («пулеметы со специальными пулями молотят по бортам танков»). Закономерным результатом стала неудача танковой атаки и большие потери («дивизия вела бой без пехоты и артиллерии, неся особенно большие потери от противотанковой артиллерии противника»).
Оценить реальный размер потерь можно лишь ориентировочно. Начальник штаба 29-й тд пишет о потере 27 танков. X. Слесина украшает свое повествование картиной «одиннадцати горящих факелов, охваченных огромными столбами дыма». В донесении отдела разведки штаба 9-й немецкой армии (23 июня, 17 ч 40 мин) читаем: «22 июня подбито 180 танков, из них только 8-я пехотная дивизия в боях за Гродно уничтожила 80 танков» [187, стр. 34]. Поделив число 80 на стандартный для боевых донесений «коэффициент завышения», равный трем, мы получаем ровно 27 подбитых танков, о которых и пишет в своих воспоминаниях Н.М. Каланчук.
Значительно сложнее определить реальный состав советских танковых подразделений, принявших участие в бою 29-й танковой дивизии с немецкой пехотой. По словам А.Я. Марченко (исполнявшего обязанности командира 59-го танкового полка), «наша колонна, насчитывавшая более 50 танков, выступила через речку по дороге к Сопоцкину». Командир 57-го танкового полка И.Г. Черяпкин в начале своих воспоминаний пишет, что «в полку имелось около 100 танков, в том числе около десятка КВ и Т-34». Н.М. Каланчук, начальник штаба 29-й тд, утверждает, что «укомплектованность дивизии боевой техникой и вооружением была очень низкая. Например, танками около 66%, и то старыми образцами...» Но 66% от штатной численности танковой дивизии Красной Армии образца лета 1941 г. — это 248 танков! Машин новых типов, как пишет Н.М. Каланчук, в дивизии было 18 единиц («12 танков Т-34, 6 танков КВ»).
Однако — и это самое удивительное — в описании боя, сделанном X. Слесиной, совершенно невозможно обнаружить полторы — две сотни советских танков. Речь там идет самое большее о двух-трех десятках боевых машин. Нет в его рассказе и танков Т-34 и КВ, которые (по словам Каланчука), «действуя впереди наших танковых боевых порядков, расстреливали танки противника и давили их как орехи, не неся никаких потерь». И это очень странно, так как пропагандист вермахта не должен был бы упустить возможность живописать сражение немецких солдат с «бронированными монстрами русских». И они (монстры) действительно появляются на страницах его книги («Танки! Гигантские танки, каких мы прежде никогда не видели! Стальные гиганты грохочут по возвышенности на нас! Русские 52-тонные танки с 15-сантиметровой пушкой! Ужас парализует нас. Легкие противотанковые орудия не приносят никакого эффекта. Снаряды отскакивают от стальных бортов, как резиновые шары...») — но это уже описание другого боя (скорее всего — с частями 6-го мехкорпуса, подошедшими к району Кузница — Индура 24 июня 1941 г.).
Еще труднее реконструировать то, что произошло с 29-й танковой дивизией ПОСЛЕ первого боя. Совершенно очевиден лишь тот факт, что про бой 22 июня все три его участника (начальник штаба дивизии и командиры танковых полков) пишут подробно и взволнованно, а вот события 23—25 июня упоминают как-то вскользь, торопливой скороговоркой. А из воспоминаний старшего политрука А.Я. Марченко и вовсе следует, что первый бой был и последним — не обнаружив в Гродно ни начальства, ни приказа, 59-й танковый полк «двинулся вслед за отступавшими частями» на Лиду. В любом случае, нет никакого внятного объяснения того, как потеря 30—40 танков в одной из трех дивизий корпуса через три дня превратилась в потерю 90% личного состава и боевой техники, что и «сделало корпус малобоеспособным».
Бесспорным является лишь тот факт, что контрудар 11-го МК происходил изолированно от действий КМГ Болдина (и самого генерала Болдина) и завершился полным разгромом корпуса, потерей всей боевой техники, большей части рядового и командного состава. 14 июля 1941 г. южнее Бобруйска (350 км к востоку от Гродно) из окружения вышла лишь группа в несколько сот человек но главе с командиром 11-го мехкорпуса генерал-майором Мостовенко.
ДОКЛАД С.В. БОРЗИЛОВА
К счастью для историков, чуть лучше освещен боевой путь 6-го мехкорпуса (4-я и 7-я танковые дивизии, 29-я моторизованная дивизия). В недрах «архивного ГУЛАГа» уцелел и в конце 80-х годов был опубликован («Военно-исторический журнал», № 11/1988) документ: Доклад командира 7-й танковой дивизии генерал-майора С.В. Борзилова в Главное автобронетанковое управление РККА от 4 августа 1941 г.
Об авторе этого документа необходимо сказать отдельно хотя бы несколько слов. Семен Васильевич Борзилов к моменту начала советско-германской войны мог по праву считаться одним из наиболее опытных и прославленных танковых командиров Красной Армии. Во время финской войны комбриг Борзилов командовал 20-й тяжелой танковой бригадой, которая прорвала «линию Ма-ннергейма» в районе печально знаменитой «высоты 65,5». Командование Красной Армии высоко оценило тогда роль 20-й танковой бригады и ее командира. Звания Героя Советского Союза был удостоен 21 танкист, в том числе и сам Борзилов. Ничуть не отрицая однозначно преступный характер развязанной Сталиным войны, следует признать, что советские танкисты приобрели в ней уникальный опыт прорыва долговременных укреплений противника, причем на совершенно «противотанковой» местности.
К несомненной заслуге командира 20-й тб следует отнести и очень малые потери, понесенные личным соста-ном вверенного ему соединения. За три месяца боев в тяжелейших природно-климатических условиях 20-я танковая бригада потеряла 169 человек убитыми и 338 ранеными [8]. Всего ничего — в сравнении с тем, что общие потери Красной Армии в той позорной сталинской авантюре превысили 330 тысяч человек [35].
Доклад Борзилова, несмотря на малый объем, содержит столько ценнейшей информации, что его стоит читать очень и очень внимательно:
1. На 22 июня 1941 г. дивизия была укомплектована в личном составе: рядовым на 98 проц., младшим начсоставом на 60 проц. и командным составом на 80 проц. Материальной частью: тяжелые танки — 51, средние танки — 150, БТ-5-7 — 125, Т-26 — 42 единицы.
2. К 22 июня обеспеченность дивизии боевым имуществом: снарядов 76-мм — 1 бк (боекомплект), бронебойных снарядов 76-мм не было, снарядов 45-мм — 1,5 бк, бензина Б-70 и КБ-70 — 3 заправки, дизельного топлива —1 заправка.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.