Страница 7 из 7
Все вместе заняло пять минут.
Александр Иванович шел с опережением графика, и это имело определенные следствия.
Пока он сидел у чиновника, распорядитель успел заглянуть в мужское отделение. Там он чуточку полюбезничал с сестрой. Расказал о забавном клиенте, который настолько ненавидит родственников, что поторопился закончить церемонию раньше времени. Сестра стала торопить его: ей представлялась возможность заглянуть к подруге в женское отделение. Распорядитель нехотя пошел за Александром Ивановичем.
С формальностями как раз было покончено, когда вновь появился распорядитель. Вместе с ним Александр Иванович спустился на этаж ниже. Здесь тоже имелся короткий коридор, в него выходили двери боксов. Коридор заканчивался комнатой, в которой девушка в белом халате разговаривала по телефону. Александр Иванович поймал обрывок разговора: ''Журналы'' и ''Спущусь''. Девушка положила трубку и обернулась. ''Вот пациент, Зоенька'', - сказал распорядитель, за спиной Александра Ивановича подмигивая сестре.
Ее лицо никак не отозвалось на эту шалость, наоборот, она профессионально улыбнулась Александру Ивановичу.
Она забрала у Александра Ивановича паспорт и свидетельство о смерти. Распорядителю ничего больше не оставалось, как уйти.
Оставив документы на столе, она отвела Александра Ивановича в бокс. Люди привыкли к ''Предсмертной помощи'', эксцессы случались редко, но этот пациент показался ей особенно покорным. Ей даже стало его чуточку жалко.
Она уложила его на кушетку, попросила минутку подождать, вернулась к своему столу. Торопливо заполнила свободную часть свидетельства о смерти, сделала запись в журнале. Вздохнула. Нажала кнопку с номером бокса. Электромагнитный импульс, легкий, как дуновение, прошел через бокс и отключил ''Оптиму''. Одновременно автоматически расстегнулись ремни, удерживавшие ''Оптиму'' на бедре. Немного погодя специальный захват, выдвинувшись из отверстия в стене, унес ненужный более аппарат.
Вообще-то полагалось по истечении пяти минут проверить состояние пациента, но электроника не ошибалась, а сестре все это осточертело. Полчаса назад ей пришлось самой делать укол одному военному, отставнику, с нее было вполне достаточно. Если ограничиться нажатием кнопки, можно не марать рук.
Она, не заглядывая в бокс, пробежала по коридору, вызвала лифт, поехала вниз, туда, где находилось женское отделение.
21
Александр Иванович ожидал, что сестра вернется, но вдруг почувствовал, что ''Оптима'' больше не работает. Его потянуло во тьму (так бывало в детстве, когда, играя, перетягивали шарфом сонную артерию). Темнота оформилась в виде воронки тоннеля, и он скользнул туда. Что было дальше, он не помнил, до того момента, когда услышал собственный кашель.
Перед глазами плыли багровые круги, тело содрогалось. Казалось, что работает огромный неуклюжий механизм, втягивая в легкие воздух и проталкивая кровь по жилам.
Александр Иванович, дергаясь от кашля, приподнялся на кушетке. Вся глотка была забита мокротой, и он сплюнул на пол. Затем кое-как сел. ''Оптимы'' нигде не было.
Кашель постепенно слабел. Грудь болела, но не очень сильно. Он начинал приходить в себя.
Вдруг стенка бокса напротив кушетки раздвинулась и две металлические лапы выдвинули на пол открытый гроб.
Гроб больно ударил Александра Ивановича ребром по ногам. В то же мгновение кушетка приподнялась и наклонилась, сбрасывая с себя Александра Ивановича. Стиснутый между кушеткой и гробом, он кое-как встал.
Из глубины пространства, открывавшегося за стеной, вторая пара металлических лап несла крышку гроба. Александр Иванович попытался отшатнуться, но отшатываться было некуда. Крышка остановилась перед грудью Александра Ивановича и резко опустилась, с клацаньем накрыв гроб. Затем пустой гроб втянуло в застенное пространство, лапы разжались и гроб неторопливо поплыл вбок по транспортеру.
После этого Александр Иванович действовал, как во сне. Повернулся, толкнул дверь, вышел в коридор. Хотел идти к лифту, но попал в комнату, где сдавал документы. О них даже не вспомнил. Увидел на стене несколько белых халатов, надел один. Пошел по коридору обратно, нашел лифт. Вызвал его. Спустился на самый низ. Здесь было жарко, как в тропиках. Пошел по коридору. Наткнулся на металлическую дверь. Приоткрыл, выглянул. Там было помещение вроде котельной, слева тянулись разноцветные трубы. Показалось - никого нет, вошел. Справа были дверцы печей, от которых пышело жаром. Печи гудели. За прозрачными оконцами бушевал огонь. Александр Иванович двинулся вдоль. В конце зала были свалены ящики, но Александр Иванович смотрел на металлическую дверь - такую же, как в начале. Надавил на нее, дверь оказалась не заперта. Вышел, так и не заметив двух операторов в джинсах, тянувших портвейн под прикрытием ящиков. ''Эк его'', - заметил один.
За дверцей оказался еще один короткий коридор. Пройдя его и толкнув дверь, Александр Иванович оказался на улице.
Прямо перед ним было поле, по дороге, удаляясь, полз автобус; возможно, тот самый, который привез его сюда. В лицо повеяло теплым ветром. Громко стрекотали кузнечики.
Александр Иванович прислонился к стене.
Так он и стоял, дыша теплым июльским ветром, ни о чем не думая, глядя на уползающий автобус, без документов, без денег, пока не почувствовал вдруг резкую боль в груди, не опустился тихо на теплый асфальт и не умер спокойно. Своей смертью.