Страница 55 из 77
2
На углу дома наискосок маячила чья-то фигура. Михаил вгляделся — ему махнули рукой. Борька Фудзияма!
Вид он имел неказистый: сгорбился, щетина на щеках и подбородке, мятый костюмишко. Но очень обрадовался Носову: засмеялся, обнял за плечи.
— Привет, Борька! Что, тянет в отдел?
— Тянет, знаешь… — Вайсбурд вымученно улыбнулся. — Видно, быть мне вскорости твоим, Мишка, клиентом…
— Что ж… Одно могу обещать: быстроту и объективность. Зря ты это, Борька. У меня и так настроение отвратное, и ты еще тут…
— Что это у тебя рука-то в бинтах? Бандитская пуля, что ли?
— О, не говори… Сам знаешь — служба и опасна, и трудна!
— Может, пойдем, дернем где-нибудь? Попрощаемся как следует. А то тогда — что-то не то было.
— Там у меня один хмырь сидит…
— Оставь, хрен с ним! Посидит — домой уйдет. После снова притащится, надоест еще. А то ты уйдешь — и все опять смажется. Знаешь, вот я тебе прочту:
Пошли, Мишка! — Голос Вайсбурда зазвенел, пробиваясь из-за грохота несущегося мимо трамвая.
Они долго сидели в привокзальном ресторанчике, пили портвейн на Борькины деньги: он получил сегодня расчет.
О своей теперешней жизни он избегал разговора: стоило что-нибудь спросить — сразу замыкался.
— Как пустеет кругом! — сказал Носов. — И Славка Мухлынин, дружок мой, тоже уезжает, перевод получил. Может, пригласим его — он как раз дела еще сдает?
— Какой вопрос! — обрадовался Фудзияма. — Звони ему скорее.
И Славка примчался — шумный, возбужденный.
На рассказ о звонке однокурсника Вади Мухлынин реагировал бурно: «Сейчас же идем бить морду! Я знаю, где он живет!» С трудом его отговорили. Вообще со Славкиным появлением пьянка пошла гуще, стремительнее: когда они в восьмом часу вывалились из ресторана, то качались уже, держались друг за друга. «Не бздеть, корешки! Мы оф-фицеры…» — хрипел Мухлынин. К нему привязался патруль — он начал что-то доказывать начальнику, размахивая удостоверением. Вояки отстали, и друзья порулили на троллейбус.
И слезы бегут, бегут… — громко декламировал Борька. Слезы и правда лились по его бледному заросшему лицу. Люди оглядывались, ругались или смеялись. Троллейбус мчался, подскакивая на выбоинах. Куда они ехали? «Вы мои друзья, — сказал Вайсбурд, высаживая их на одной из остановок. — Сейчас я сведу вас к ат-тличным бабам!» Они остановились возле большого, каменного, темного цвета общежития. «Ждите меня здесь!» — и Борька исчез. Носов с Мухлыниным дыбали у входа, пугая жительниц. Славка пытался кое с кем заговорить, но без всякого успеха. Потом он спустился с крыльца, зашел за угол — и тоже исчез. Михаил обошел здание — друга нигде не было. Попрощались, называется… В одиннадцатом часу он сам поплелся на трамвай. И, сидя в тряском вагоне, решил вдруг: надо ехать в отдел! И не надо будет отругиваться от Лильки, вставать, тащиться утром на сулжбу… сколько решается проблем! А в кабинете так прекрасно спится на старой шинели, на лопотине из вещдоков.
ШЕСТОЕ, ВТОРНИК
1
Проснулся от стука в дверь. Вскочил, прислушался: в коридоре раздавался говор, ходили люди. Глянул на часы — четверть десятого. Батюшки! Слава Богу, не пришел Фаткуллин, не застал его в таком виде. Убрал тряпье, на котором спал, приблизился к двери: вроде тихо, никто не шебуршится поблизости. Быстро открыл замок и понесся к умывальнику. Возвращаясь, заглянул в кабинет Демченко, поздоровался: чтобы знала, что он на работе. Сходил в павильончик, выпил там горячего кофе, сжевал бутерброд. Да, Михаил Егорыч… славно вы гульнули вчера, ничего не скажешь… Отнес на машинку постановление на арест Витьки Оглезнева. Это — на сегодня, во что бы то ни стало, срок задержания кончается. И вообще пора браться за дела, хватит бакланить.
Позвонил Фаткуллин, предупредил, что снова не придет: дела. Ну, это тот еще будет старший следователь… Он отправился к машинистке Томке за постановлением и столкнулся в коридоре с председателем суда Зыряновым.
— Привет, дядя Миша. Я к тебе, слушай…
— Здравствуйте, Анатолий Геннадьевич. Вы заходите, там не закрыто, я сейчас вернусь…
Когда пришел обратно, судья сидел на фаткуллинском стуле; внимательно оглядев следователя, он сказал:
— Что-то видик у тебя, дядя Миша, неважный. Разгром, гляжу, душевный и физический. Случилось что-нибудь?
Носов смутился. Вчера он выбросил в урну разбитый стакан и вытер кровь со стекла — но само стекло выбрасывать не стал, ибо надо было убирать и бумаги из-под него: календарь, список находящихся в производстве дел, прочую хурду-мурду. Сказать старшине, он заменит…
— Да так, разная чепуха… Бывает, знаете…
— Ты, наверно, слишком все близко к сердцу принимаешь. Со мной раньше тоже такое было. Сейчас прошло. Изжилось как-то. Что ты, разве можно — при такой работе? Кошмары замучат. Люди, люди каждый день проходят — не на курорты ведь мы их отправляем… Тебя вот что в юриспруденцию привело?
— Как сказать… Почти что и ничего. Я раньше шоферил в автоколонне, на самосвале, а потом решил: что ж, думаю, вечно тут в грязи пурхаться? Учиться надо. А где — все равно, в общем, тогда было. Я и не думал никогда в жизни, что следственной работой стану заниматься. А вот, пришлось…
— Ну и что за беда… Надо сказать, у тебя это совсем неплохо получается — по крайней мере, у суда к тебе по качеству дел особенных претензий нет. А что касается остального — привыкнешь! Я ведь тоже семь лет шоферил. Год до армии, в армии три, да после армии еще три… Учился заочно. Два года следователем прокуратуры в районе, потом судья… А теперь в такой переплет угодил — то ли судьей меня называть, то ли преступным элементом, во ситуация! А, дядя Миша?
— Ну, какой вы преступник… Знаете ведь, что я ваше дело к прекращению готовлю.
— Так сердце-то болит, сам понимаешь. Дискомфорт. Ты постановление написал уже? Дал бы глянуть.
— Не брался еще. Срок-то ведь послезавтра истекает. Это мне недолго, полчаса работы. Давайте так: я все подготовлю, отдам дело Анне Степановне, а вы зайдете к ней и ознакомитесь. Она вам и копию постановления выдаст. Договорились?
Зырянов широко улыбнулся, развел руками:
— Ну что-о ты, дядя Миша! Развел, понимаешь, официальщину. Я к нему по дружбе пришел, а он…
— Ладно, — кисло сказал Носов. — Я позвоню вам, когда оно будет готово. Зайдете, почитаем вместе…
— Вот это разговор! — судья поднялся. — Буду ждать… А ты веселей держись давай, не тоскуй лишку…