Грешные игры джентльмена

Элоиза была так хороша, что у Дрейка перехватывало дыхание. Ее лицо сияло от счастья, но синяк на ее щеке напомнил Дрейку о том, как она была близка к гибели. Он мог потерять ее. Дрейк с трудом сглотнул, вспомнив, как вбежал в спальню Талии, где он нашел двух перепуганных женщин. Даже сейчас он содрогнулся при воспоминании об ужасной картине, которая открылась его взору, когда он проломил дверь в комнату.

Он пообещал защищать ее. Свои брачные клятвы он даст от чистого сердца. Возможно ли, что совсем недавно ему было все равно, погибнет он или выживет?

– Дорогие влюбленные… – начал священник.

Краем глаза Дрейк увидел, как в часовню проскользнул его кузен Гейбриел в сопровождении еще одной кузины Боскаслов, светловолосой Шарлотты, одной из учениц академии Эммы. Дрейк заставил себя сосредоточиться на церемонии.

Кто их пригласил? Он не знал. Семья есть семья. Кстати, не Фредди ли это в ливрее маячит у входа? На церемонии не хватает лишь Марибеллы Сент-Айвз – тогда это было бы традиционное венчание в стиле Боскаслов.

Сердце Дрейка дрогнуло, когда он услышал, как свои клятвы произносит Элоиза. Сам Дрейк говорил уверенно, но его голос от волнения стал ниже. Потом, наклоняясь к жене, чтобы поцеловать ее, Дрейк заметил Девона, проскользнувшего по проходу на скамью. Девон прикрыл глаза рукой, словно не хотел верить в происходящее, а оказавшийся слева от него Гейбриел посмотрел на него со снисходительной улыбкой.

В другое время Дрейк не упустил бы возможности подойти к ним и стукнуть их головами друг о друга. К счастью, у него были другие планы.

– Элоиза, – сказал он, погладив губами ее губы, – давай убежим отсюда, пока они не загнали нас в угол.

– Боюсь, это маловероятно, – прошептала она.

В Лондоне наступил вечер – тихий туманный вечер в городе бесчисленных возможностей. С блаженным вздохом Элоиза вытянулась на кровати и допила бокал шампанского, который подал ей муж.

Дрейк наблюдал за тем, как его жена избавляется от своей одежды. Какое зрелище! И вот наконец Элоиза предстала его взору обнаженной. Мягкий свет свечей освещал ее роскошное тело – груди с розовыми бутонами сосков, изящный изгиб бедер, слегка раздвинутые ноги. Дрейк оглядел ее фигуру с удовлетворением победителя. Его жена вполне могла бы быть богиней, как ее назвали бульварные газеты, но она была всего лишь женщиной – земной, доступной, принадлежащей только ему.

– Думаю, нам пора отпраздновать важное событие, – промолвил Дрейк, сбрасывая с себя одежду.

Элоиза грациозно поднялась, чтобы помочь ему раздеться.

– Я здесь, – шептала она.

– Навсегда? – спросил он, обняв ее за талию, прежде чем впиться в ее губы страстным поцелуем.

– Даже дольше, – касаясь губами его губ, ответила Элоиза. – Люби меня, Боскасл. Вечность начинается в это мгновение.

Дрейк был готов с радостью выполнить просьбу своей жены. Разве не говорил ему кто-то из братьев, что практичные женщины – самые страстные? Взяв Элоизу на руки, Дрейк снова уложил ее на кровать, на шелковое зеленое покрывало. Засмеявшись, она приняла грациозную позу; ее порозовевшее тело так и манило к себе. Дрейк не сводил с нее глаз, у него перехватило дыхание.

Его жена.

При виде ее манящей улыбки он почувствовал, что слабеет.

Неужели ей удалось изгнать тьму, которая в последнее время все чаще охватывала его душу? Возможно, нет. Но рядом с Элоизой ему будет легче одолеть ее. Она станет тем светом, который озарит его путь и будет поддерживать его на трудной жизненной дороге до тех пор, пока он не сделает свой последний шаг.

Дрейк никогда не думал, что сможет полюбить; не знал он и о том, что способен на столь сильную любовь. А ведь он просто так, по прихоти пригласил ее на танец. Ему захотелось всего лишь скоротать несколько мгновений в обществе хорошенькой женщины, которая показалась ему немного огорченной. Волшебная сказка продолжилась, хотя такой человек, как он, должен был все равно бросить ее на полпути. Однако произошло нежданное чудо.

«Любовь ужасна. Не дай себе полюбить!»

Но это случилось. Дрейк не смог бы остановить любовь, даже если бы попытался сделать это. Паника, охватившая Грейсона в детской, написанная на его лице любовь к сыну, с одной стороны, напугали Дрейка, а с другой – заставили его взглянуть правде в глаза. Хотя Боскасл в любви – чудовищное существо, хищный зверь, который до последнего противится происходящим в нем изменениям.

«Любовь прекрасна!»

Ужасна. Прекрасна. Но какой бы она ни была, любовь – это часть жизни. Именно поэтому Дрейк и захотел жить.

Дрейк сбросил с себя панталоны. Рука Элоизы скользнула под его рубашку, ее глаза молили его о любви. Как настоящий джентльмен, он обязан выполнить ее просьбу.

– Мое сердце, – прошептал Дрейк, погладив лицо жены. – Я люблю тебя больше всего на свете.

– И я люблю тебя, – отозвалась Элоиза, взяв его лицо в ладони.

Дрейк накрыл ее губы своими губами.

– Я даже не знал, что могу быть так счастлив, – прошептал он, привлекая ее к себе.

– Твои родные, – с довольным вздохом прошептала она, – самые лучшие люди на свете. Я так и знала, что ты преувеличивал, когда ругал их.

Комната наполнилась его смехом.

– Выходит, всем нам удалось обвести тебя вокруг пальца, – сказал Дрейк. – Сегодня все вели себя отлично, но дождись-ка Рождества, когда все Боскаслы опять соберутся вместе под одной крышей. – Его рука нежно прикоснулась к ее мягкому животу. – К концу года у нас, возможно, появится свой маленький Боскасл. Ты не против?

– Ничто не сделает меня более счастливой.

– Только не говори, что я не предупреждал тебя, когда наш малыш превратится в маленького дьяволенка. Быть Боскаслом – это пожизненный приговор.

– Но в самом деле ты ведь не был хуже всех, не так ли?

– Кто знает? – Его рука дотронулась до ее бедра. Элоиза нежная, горячая, она его любовь и свет. – Если это и так, то кто-то другой займет мое место. Бьюсь об заклад, этот кто-то уже сейчас скребется у двери, ведущей к неприятностям.

– А ты? – спросила она, прикасаясь к его губам.

Дрейк вздрогнул от удовольствия, чувствуя, как тепло ее прикосновения изгоняет черную тень из его души.

– А мне хорошо там, где я есть.